...Очень плохо для ребёнка знать, что твой папа не любит твою маму. А маленький Павлик знал это с самого раннего детства. Он ещё не знал таких понятий как «жена», «муж», «брак», «супружество», «семья», «общие дети», но уже знал, что у папы с мамой всё очень плохо. Причём плохо со стороны папы, а вовсе не мамы. Мама всегда была для него добрая и хорошая, любящая сына Павлика по-настоящему, а не напоказ при гостях, как это делал иногда папа. А папу понять было трудно. Иногда он был вроде бы и ничего, спокойный, умеренно строгий, голоса на маму и на него, на Павлика, не повышал, но чаще был нервный, раздражённый, разговаривал даже по пустяковым вопросам на повышенных тонах, а с бабушкой, то есть, с маминой мамой, был откровенно грубым, если и разговаривал с нею, то с презрительной гримасой и таким тоном, что даже двухгодовалому Павлику было бабушку жалко. Мама в таких случаях всегда была в слезах, а бабушка держалась лучше, хотя была старенькая, но ведь она была, как она сама себя называла, старшим лейтенантом медицинской службы, фронтовиком, и у неё были медали за ту войну, для Павлика уже очень далёкую. Она не лезла за словом в карман, и на всякую отцовскую грубость отвечала, как и полагалось боевому офицеру, активной обороной, а иногда и контратаками, которых отец чаще всего не выдерживал. Мама так не умела, она молча страдала и с обречённым видом вытирала платком слёзы.
Такие отношения в семье Павел помнил столько, сколько помнил себя. И ещё он помнил своё раннее ощущение той внутрисемейной атмосферы, это было ощущение болезненности, постоянной напряжённости, враждебности, иначе сказать, ненормальности. Но, казалось бы, откуда ему было знать, что нормально, а что ненормально внутри семьи, если никаких других отношений он не знал и не помнил по своему малолетству?..
