Обсуждение: Рассказ «Ленин в октябре»

... – Какая банальщина, – величественно прогудела у окна фигура последнего российского императора. – Сколько же раз мне придется повторять вам, уважаемые товарищи большевики! Вам не удастся меня запугать. Сие невозможно. – Романов медленно подошел к шутовскому креслицу и оперся на его хлипкую спинку своими огромными ладонями. – В сущности, я уже мертв, а посему не вижу ни малейших причин для диалога. En reve je voyais l`automne aux vitres sombres… – он мрачно расхохотался и его наигранный смех тут же перешел в удушающий кашель. – Зря тратите время, – продолжал он, отдышавшись, несколько мгновений спустя. – Смотрю я на вас, любуюсь, а понять, – не в состоянии! Для чего же все это было нужно; революция, отречение, так называемая российская республика, – для чего! Неужели ради этого? – он красноречиво обвел рукой вокруг, как бы приглашая своих собеседников в полной мере насладиться окружающими красотами.
– Никаких запугиваний, господин Романов, что вы, на самом деле, – порывшись в карманах кожанки, Урицкий протянул Николаю Ильичу маленький бумажный пакетик, небрежно перетянутый бечевой. – Вот, здесь все, как ты и просил. Начинаем?
– Конечно, – Подвойский шагнул вперед. – Сядьте, господин Романов. Можете прислушаться к моими словам, а можете их проигнорировать, однако, вы сделаете себе гораздо хуже, если не сядете.
Он опустился на колени и закрыл глаза: – Ым-м-м-м-м… – сквозь плотно сомкнутые губы прорвалось мощное заунывное гудение. Прорвалось и отправилось на неспешную прогулку по покинутому дому. Словно поджидавшая этого момента тусклая Луна высунула из-за облаков свою сияющую физиономию и посмотрела вниз, на святотатствующих плебеев.
– Ым-м-м-м-м, – жужжание нарастало. Ему вторили агностики и отщепенцы. Пораженные крысиным столбняком дряхлые перекрытия послушно исторгли из своих глубин терпкие сквозняки, остро пахнущие гноем и разложением. Глубоко под землей, в подвале, шевельнулись полупрозрачные ложноножки. Из темных прокисших углов торжественно приподнялась бурая плесень. Таинственный и белесый грибок окуклился пузырем и замер в ожидании Слова. И последовало оно. И было оно долгожданным. И стали еще мертвее все мертвые твари, хотя, казалось бы, это невозможно...