HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Виктор Герасин

Черёмуховые холода

Обсудить

Сборник рассказов

 

(короткие рассказы)

 

Опубликовано редактором: Андрей Ларин, 20.06.2012
Оглавление

4. Взойди, заря
5. Углы
6. Прокатили

Углы


 

 

 

«Я с детства не любил овал,
Я с детства угол рисовал».

            Павел Коган

 

Андрею удалось выкроить время от командировки и он, не раздумывая, погнал свою «шаланду» на родину, к деду, к родным своим углам. Машина без груза бежала легко, вроде бы даже радостно, соответствуя настроению хозяина.

«Отроги пошли... Скоро теперь», – вглядывался Андрей в местность, прилегающую к дороге. Преодолев затяжной подъём, дорога пошла плоскогорьем, с которого открывался захватывающий дух простор. Вдали размашистые бугры переходили один в другой, скрывались за горизонтом. Они будто в меховые зелёные шубы оделись в молодые сосновые леса.

Ехал Андрей без предупреждения. Да и как предупредишь, если у деда никакой связи с миром нет, кроме почты в соседнем селе?

 

К дедову дому он подъехал, когда уже порядочно сгустились сумерки. Наружная дверь была открыта. Поймав ручку избяной двери, отметил: память есть память, шарить, искать не надо.

Андрей любил вот этот миг, миг вступления на порог родного дома, когда тебя не ждут, не знают, что ты пришёл и вот уже на пороге.

Дед стоял на коленях перед топкой печки. Шапка на нем съехала на затылок. Он разводил в печи огонь.

– Колдуем? – нарочито громко спросил Андрей.

– Иэ-х-х! – сунулся глубже в топку дед. Его будто подтолкнули в спину. Но тут же проворно вскочил на ноги. – Што б тебя... Андруха! Ты ли это! А пужаешь-то накой?

Потерев ладони о штаны, дед полез к Андрею целоваться.

– Ну, здравствуй, батя, вот и я. А ты вроде бы пугливый сделался. Что, заячья кровь появилась?

– Да будя тебе, какая-то заячья... на тебя сзади шумнуть – не дрогнешь, што ль?.. И откель тебя только поднесло? Мне подумалось – Митя Фокин приехал. Он частенько домой заскакивает, пока дорога есть. Зимой перекроют снега – к нам не сунешься. А как дверь-то дохнула да гаркнул ты, а мне показалось – Фомич дуркует. Хотел уж пугнуть его. А тут ты. Эх, Андрюха...

– Ты что, батя, что? Никак всплакнуть собрался?

– Да... – Дед отмахнулся, а Андрей вдруг увидел, как постарел он. Голова усохла, была будто посыпана короткими седыми волосами. Появилась стариковская сутулость, суетливость.

 

Андрей сходил к машине и принёс сумку с провиантом.

– Не то, не то всё, – сказал дед, поглядев на колбасу, на консервы. – Я сейчас мельком к Фомичихе сбегаю, она на стол нам соберёт живо. Свойское соберет. Мать-то, видишь, как подрезала меня. Опередила. Будь она при мне, то мне износу не было бы. А так-то што... Скорбь одна. Ты ко мне опять на ночку? Што так? Погостил бы.

Андрей обнял деда за плечи, усадил на сундук.

– Давай для начала покурим. А потом уж за стол примемся. Ты угадал, на ночку я всего. Крюк в полтыщи вёрст сделал вот, чтобы погостить у тебя. И это еле выкроил. Работа. Куда ж денешься?

Они курили, будто соревнуясь.

– А хочешь, бать, поехали ко мне, – предложил Андрей.

– Может так статься, что и к тебе приеду. А пока – нет. Ползком буду ползать, а из своего угла никуда. Да и сын-то, Андрей, неподалёку живет. Баба ему удалась добрая, работящая. Живут крепко. Тоже к себе зовут. Но нет. Пока не пойду со двора. Ты и сам-то ещё гол-сокол. А зовёшь к себе. Жениться-то когда будешь?

– Не раньше, не позже – в самый раз женюсь. Квартирку купил, обставил. Так что не сомневайся, случаем чего – ко мне. И заживём с тобой на все сто.

– Ладно, – поднялся дед. – Ночка так ночка. Вся наша будет. Пойду к Фомичихе, а ты посиди, отдохни.

Дед одел фуфайку, сапоги и вышел за дверь.

Андрей прошёл в зал, включил свет и долго разглядывал фотографии семейные, помещённые в самодельные рамки и развешанные по всей передней стене.

Много тут было Угловых. Род большой. У деда пять братьев да три сестры. У бабушки и того больше. Она и деревня-то называется – Углы. Многих война выкосила. Но многие и живы, и живут чуть ли не во всех уголках России. Не мила стала многим Угловым своя деревня, свои Углы. Почему так произошло? Почему же не жить всем на своей земле, в своих Углах? Да кто ж сегодня ответит на это!

 

Дед явился с большим решетом, прикрытым белым полотенцем.

Оборотистая бабка Катерина – Фомичиха – наснимала стопку блинов, нарезала доброй ветчины, холодца, посыпав его щедро тёртым хреном, чашку сметаны.

– А Фомич с бабкой Катериной что же? – спросил Андрей.

– Фомич-то? Да какой там. Катерина обратала и ни в какую. Сколько ни звал – нет и нет, и не уговаривай. Боится.

– Чего боится?

– Да поцапались мы с Фомичом третьего дня. И как это вышло между нами – сам удивляюсь. Вроде бы не к чему уже. Не молоденькие. Пенсию получили, и вроде бы с малого началось, а взыграло вон куда – подрались.

– До кулаков? – удивился весело Андрей.

– Да какие они кулаки-то ныне у нас? Так, цеплялись друг за друга. Да вот рубахи-то порвали. Давай, придвигайся к столу.

Андрей и дед сели напротив. Дед разлил в стаканы водку.

– Третий-то зачем? – спросил Андрей.

А это для неё, для моей. Поставь на угол и положи ломоть хлеба сверху. Не уважала покойница выпивки, но так уж заведено – стакан для неё. Сам когда себе налью и тут же для нее ставлю. И будто она со мной рядом сидит. Душами разговариваем и не наговоримся никак. Я всё ей расскажу-обскажу, чтоб знала, как я тут управляюсь с собой. А как она там – не знаю. И она не говорит мне об этом. А всё о делах наших земных ведём с ней беседу.

 

Закусывая, Андрей продолжил разговор о Фомиче:

– Так из-за чего ж вы поцапались? Уж не Катерину ли делили?

– Дурак, – отрезал дед. – Как есть дурак. Чего пустое мелешь?

– Да так я, к слову, – заоправдывался Андрей. – Как обычно среди мужиков. Не обижайся.

– Тут иное дело, Андрюха. Я за них за обоих в любой час головы не пожалею. А с Фомичом какими по молодости купырями были, такими и по сей день остались. Помнишь, чай, у нас и до кулаков доходило. А все оттого, что уважали очень уж друг друга. Всё следили друг за другом с тем, чтобы каждый лучше был, чем есть. Потому и... Силушка поигрывала. А случись, бывало, затронут кого из нас, так оба, плечо к плечу идём, кулаками помахиваем. Далеко нас знали. И не затрагивали. А теперь от бессилья то же самое. Не прощаем друг другу. Гляну на него иной раз, и за сердце возьмёт: что ж ты, такой-растакой, поддаёшься-то? А он на меня так же глядит. Вот и сразимся.

Да мы не всегда так. Мы ладим. Песни возьмёмся петь – молодыми делаемся.

– О Разине всё поёте? Помню эту вашу коренную-то.

– И о Разине... О нём как не петь? С малых лет в нас он. Ещё от прадеда моего. И што интересно – в малые мои годы казался он мне отцом моим, погибшим на войне, на финской. В года я вошёл, а Разин мне как друг-товарищ самый разблизкий, как брат родной мой. Теперь вот сыном видится. И всё-то он в одном возрасте. Я то малый, то взрослый, то старик, а он – в одном возрасте. Лет тридцати. Угловатый. В красной рубахе. Плечи и грудь бугрятся. Скажет слово – как отрежет. А в походке да в глазах отчаянность невиданная.

А Андрею вдруг вспомнилось, как дед проверял его. Лет семнадцать было Андрею. Приехал к деду, а дед на мельницу засобирался. Зерно получил, помолоть надо. Приехали на мельницу на лошадке. И всё бы ничего, но дед вдруг заспорил с мужиками из-за очереди. Мужиков четверо, а дед один. Шумнул – «Андрюха, сзади прикрой!» У Андрея дрожь под коленками. Во рту пересохло. Не помнит, как первого попавшегося под руки через мешки бросил. За первым – второго. И в голове прояснилось. Как-то возвысился весь. А его тоже не милуют, суют под бока кулаками чувствительно.

Когда же с мельницы ехали, дед признался:

– Шутка была. С мужиками переморгнулся я – внука испытать надо бы. Вот и испытали. Так все Угловы делали, молодых проверяли. А ты наш, неуступчивый. Вон как кидал их.

 

Отужинали. И Андрей спросил:

– Споём, что ли?

– Не позабыл? – встрепенулся дед. – Я-то завсегда с великой радостью.

Склонив голову, помолчав, дед запел:

 

Словно море в час прибоя
Площадь красная шумит.
Высоко перед толпою
Плаха чёрная стоит.

 

Андрей подхватил. И два Углова запели, приноравливаясь голосом к голосу.

 

Светит солнце золотое
На кремлёвские зубцы.
Вкруг помоста тесным строем
Становилися стрельцы.

 

Дед поднялся с места, обошёл стол, сел рядом с внуком, обхватил его рукой за плечи, привлёк к себе.

 

Вдруг народ заволновался
И дорогу все дают,
А к высокому помосту
Стеньку Разина ведут.

 

То ли капля пота, то ли слезинка покатилась, виляя по морщинам у деда.

 

С головы казацкой сбриты
Кудри черные, как смоль.
Он глядит на всех открыто,
Позабыв про пыток боль.
Он народу поклонился,
Помолился на собор,
И палач в рубахе красной
Высоко занес топор.
– Не страшны топор и плаха,
Та обида мне горька,
Что не силой, а изменой
Голова моя взята.
Ты прости, народ крещёный.
Ты прости меня, Москва.
И скатилась с плеч казацких
Удалая голова.

 

Кончили петь и долго сидели молча. Не глядя друг на друга, курили.

Наконец Андрей спросил:

– А скажи-ка, батя, почему на Руси про Разина опять запели? В книгах заговорили? А?

– Иль заговорили!? – не привстал, взлетел дед. – То-то же оно. Проснётся народ. И он, Степан Тимофеич, не замедлит явиться. Это, Андруха, ты в пору такую зашёл, что прислушиваться стал.

Про него не переставали петь, говорить, писать. А всё потому, что Русь взяла и как есть вся в нём повторилась. Или он в ней – это как поглядеть. Видишь как, Степан – это степь и степь. Разин – это что, сражение, сразимся. Вот ведь как оно.

Я как в Москву попал, так битый полдень простоял там, на Лобном месте, где казнили-то его. На соборы гляжу, на Кремль, и всё будто в яви вижу. И такое я там понял, чего и объяснить словами-то невозможно. Не выразишь, а в душе полным-полно. Живёт в душе. Вот как.

Пели два Угловых до петухов.

– Ты, Андрюха, не планируй скоро уезжать-то от меня. Отдохнём хорошенько. Болею я после песен-то этих. Да ладно, чего ж теперь.

 

 

 


Оглавление

4. Взойди, заря
5. Углы
6. Прокатили
508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!