Театр одного актёра

 

 

 

Ни для кого не секрет, что в художественной литературе существует два способа изложения текста: от первого и от третьего лица. Конечно, иногда в повествовании можно встретить комбинацию этих двух стилей или использование безличных предложений, или осознанное введение описания природы, событий, людской массы и т.д. Однако присутствие главного героя неминуемо приведет автора произведения к перепутью, на котором необходимо будет сделать выбор в пользу той или иной дороги. Мне бы не хотелось сейчас пускаться в долгую прелюдию и обсуждать все плюсы и минусы того или иного способа написания текста, ибо писатель, как и любой свободный человек, волен в выборе своих предпочтений. Тем более что в таком неоднозначном вопросе наверняка будет столько же мнений, сколько и высказавшихся людей. А посему, кому как удобно, тот пусть так и «танцует».

Первый рассказ Елены Маючей «Своеобразная Индия» появился в «Новой литературе» в конце февраля этого года. И в течение следующих трех месяцев страницы журнала увидели еще пять произведений этого активного автора. Что же объединяет эти шесть непохожих, разных по смыслу и содержанию рассказов? Без сомнения, дотошный читатель может тщательно проштудировать каждую запятую в текстах Елены и попробовать вывести «формулу духовного роста автора» или начать говорить об общей концепции, которая их объединяет, но мне интересно другое. В каждом из опубликованных рассказов повествование автора ведется от первого лица. Конечно, с одной стороны, такой метод изложения текста может показаться проще, чем «непрестанная игра многих ролей». И это действительно так, когда речь идет о произведении, где главный герой живет жизнью автора. Той самой реальностью, которая эмоционально пережита и духовно переосмыслена и которая желает, просится, стремится, рвется (у каждого по-разному) на бумагу. Другое дело, когда приходится не просто поочередно менять разные маски, как это происходит при изложении текста от третьего лица, а буквально влезать в шкуру главного героя. И от четкости выполнения данной манипуляции будет отчасти зависеть успех произведения. Отчасти – потому что интересный сюжет и смысловую нагрузку никто не отменял. Но, согласитесь, как бы сильно ни привлекли нас события рассказа, а, если изложен он похабно и неумело, и действия и слова героя нам кажутся наигранными, то чтение пойдет с большим скрипом…

 

Итак, давайте посмотрим, какие роли сыграла Елена Маючая в своих рассказах, и как у нее это получилось. Конечно, подробно останавливаться на каждом произведении я не буду, а лишь отмечу, на мой взгляд, наиболее сильные моменты. Хотя и от легкого осуждения открещиваться не намерен. В вышеупомянутом рассказе Елена Маючая предстает перед нами врачом кожно-венерологического диспансера, с тем же звучным греческим именем (на счет соответствия отчества не уверен). Не могу сказать, что это произведение заставило меня о чем-то задуматься или увлекло своим неповторимым сюжетом, но дочитать до конца его все равно хотелось. Что, в общем-то, и было сделано. Но легкую ироническую улыбку развязка рассказа, конечно же, вызывает. Само произведение больше напоминает дорожную историю, рассказанную попутчиком в поезде (об этом, кстати, уже писала Елена Зайцева). Но хочу отметить, что рассказчиком очень умелым. Елена отлично справилась с взятой на себя ролью врача и поведала нам достойный и в меру поучительный рассказ. Вот некоторые понравившиеся мне места: «Софья Данииловна делала лицо человека, впервые увидевшего сырые бараньи мозги, безжалостно приговаривала жертву чесоточного клеща к маринованию в зеленке и серной мази», – отличные сравнения. «Больных своих я любила, жалела и могла посреди ночи на память перечислить всех сифилитиков нашего славного города»,  – а это уже про «себя». И вот момент истины в рассказе: «Индиец размял комок в руках, растянул в стороны, придавая тесту форму круга, и, шлеп, кинул на одну ляжку, похлопал, подкинул в воздух, поймал и шлепнул на вторую». Картина легко вырисовывается в воображении.

В рассказе «Здравствуй, дорогой» мы видим Елену Маючую в образе школьницы Марины. И уже с первых строк, касающихся описания природы, мы улавливаем нотки трагизма и тоски: «Было очень любопытно, где весь долгий август пряталось глупое солнце». Казалось бы, ничего необычного, но почему-то понимаешь, что весь август девочка Марина провела дома, что последний месяц каникул безвозвратно потерян, а впереди долгий учебный год. И довершает общую картину серости и уныния маленькая, но емкая фраза: «ни-че-го нового». Мне, конечно, неизвестно, основан ли этот рассказ на биографии Елены, но образы получились очень живые. Вообще, если немного отвлечься, то хотелось бы сказать, что описательная часть у автора прекрасно получается. И это касается не только рассматриваемого сейчас рассказа. У Елены много интересных сравнений. Вот, например, из этого произведения: «Вероломная Америка схватила Никиту за шиворот цепкими пальцами, крикнула: «Хрен тебе, а не три года!» и скрутила кукиш, злорадно хохоча», или опять про солнце: «В его обязанности весь август входило лишь будить Никиту, перепрыгивая с теплохода на сухогруз с криками «Опля!» и закидывая в окно прибрежной гостиницы пригоршни солнечных зайчиков». Не знаю, рождаются ли эти фразы в долгих муках или приходят к Елене свыше, но выглядят они очень элегантно.

 

Однако вернемся к сюжету рассказа. По ходу произведения мы узнаем о той самой трагедии, которая забрезжила еще вначале рассказа – отец Марины бесследно исчез в экспедиции. Казалось бы, судьба сжалилась над девочкой и послала ей утешение в лице ее нового одноклассника. Но проблема заключается в том, что парню скоро предстоит уехать на целых два долгих года. Дождется ли его Марина? Ведь она и так уже ждет своего отца и пишет ему каждый день. Второго расставания неокрепшее детское (да и девичье) сердце может просто не вынести…

Рассказ заканчивается хорошо, и любовь преодолевает все трудности. Вообще, тема школьных лет, в которой уже присутствуют взрослые проблемы, пожалуй, будет актуальна всегда. Ведь в таком возрасте мы еще не отягощены багажом прошлой жизни (удачной и не совсем), а потому наши чувства девственно чисты и незапятнанны. И замечательно, когда эти чувства, преодолевая все преграды и невзгоды, перерастают во что-то большее, осмысленное и прочное.

Хотелось бы еще сказать, что из всех шести произведений, которые Елена опубликовала в «Новой литературе», рассказу «Здравствуй, дорогой» я бы поставил наивысший бал. Уж очень он получился проникновенный…

 

«Большая заячья охота» – это номер три в нашем списке. Ух, пожалуй, это единственное произведение автора, в котором я до конца не разобрался. Но вначале маленькое лирическое отступление. Во-первых, зайцев ловят только на тропах, которые они топчут зимой и используют их в качестве «дорог». Просто так ловить зайца в лесу, это все равно, что искать иголку в стоге сена. Даже с прикормом. Во-вторых, этого зверя ловят не на алюминиевую проволоку, а на стальную. По крайней мере, так было у вашего покорного зайцелова. Хотя это всего лишь мелкие технические поправки…

Что же касается содержания, то мне кажется, что рассказ затянут. Если Елена хотела показать, что даже в голодные и нищие годы, в которые пойманный заяц был бы прекрасным подспорьем, у людей сохраняется жалость и сострадание ко всему живому, то хотелось бы острее прочувствовать эту проблему. А так получилось, что главный вопрос размазался по тексту. Если же задумка была иной, то для меня она осталась загадкой…

Однако преображение из девушки Елены в мальчика пяти лет получилось весьма неплохо: «Обидно до слез, кулачишки сожмешь от злости, да где тебе! Он на две головы выше. Стукнет разок по носу, так сразу юшка розовая побежит», или вот: «Знаний о зайцах к пяти годам у меня скопилось немного. Я слыхал, что их кличут косыми. Исходя из этого, я решил, что у зайцев имеются проблемы со зрением, причем, серьезные проблемы». В общем, сомнений в половой принадлежности автора у меня не возникло.

 

Следующим в очереди идет рассказ «Кофейные пятна». И, надо сказать, идет на ура. Вновь автор престает перед нами в женском обличии и со своим родным именем. Надо сказать, что в моем рейтинге популярности это произведение заняло второе место. Несомненно, у Елены довольно хорошо получается преображаться и играть разные роли, но, на мой взгляд, наиболее ярко у нее выходят образы девушек, которые влюбляются, переживают по этому поводу, испытывают душевные терзания и т.д. Конечно, это может показаться слишком банальным, через чур простым, «очень по-женски», но, поверьте, игра стоит свеч. Образы получаются великолепными, а рассказы – звучными и живыми…

 Безусловно, оригинальности этому произведению не хватает. Потому что претензия на непредсказуемо законченный сюжет быстро проваливается после появления в школе, где работала Елена, нового директора и следующей затем фразы друга по переписки Джона: «Лена, а может быть, он просто очень застенчивый и сам боится тебя, как огня?». Два персонажа мужского пола в маленьком рассказе? Неужели, просто случайность? Конечно, в конце Джон сливается с директором, а директор – с Джоном, и любовь опять подбрасывает в воздух конфетти…

Однако, несмотря на прорехи в сюжете, рассказ производит приятное впечатление и неудавшимся его назвать нельзя. И это не только благодаря прекрасной передаче чувственно-эмоциональной гаммы: «Я хорошо запомнила, что в тот день, когда это случилось, дул сильный порывистый ветер. Память стерла, во что он был одет, и что такое сказал мне в полупустом кафе, благодаря чему я через полчаса сама набрала его номер. Вот не помню и все тут, а вот ветер – очень отчетливо. Наверное, потому что в нашей истории он один был реальным и ненадуманным. Жаль, конечно, что те тихие вечера оказались лишь иллюзией счастья, жаль слепое и доверчивое, как щенок, мое сердце, которое всякий раз, когда он спускался или поднимался по лестнице в подъезде, ухало и замирало». Но – и отличному, тонкому и взвешенному чувству юмора, которым обладает Елена Маючая. Это относится к детской истории любви, которую описывает автор вначале произведения. Не хотелось бы выдергивать куски из рассказа и приводить их в качестве цитат, ибо этот отрывок лучше всего прочитать целиком. Ирония получилась воздушной и динамичной. Хотя, если строго соотносить этот эпизод со всем сюжетом рассказа, то он немного великоват…

 

Завершающие два рассказа – «Что такое справедливость» и «Простой способ измерения любви» – я бы хотел обсудить совместно. И этому есть две причины. Первая – это то, что в обоих произведениях Елена предстает перед нами в мужском образе, а вторая – оба текста относятся к категории размышлений. В таких рассказах основой является не сюжет, вокруг которого строится повествование, а главная мысль (проблема, вопрос, тема), которая призвана найти отклик в умах и сердцах людей. Конечно же, и в подобных произведениях изложение текста играет немаловажную роль, ибо автору необходимо наиболее четко и, по возможности, кратко донести заявленную мысль до всех читателей.

В рассказе «Что такое справедливость» тема очевидна из самого названия. Пересказывать его не имеет смысла, но интересно то, что автор вначале обсуждает более мелкие, локальные проблемы, а потом подводит черту под общечеловеческую – войну. Казалось, чего тут думать? Но, может быть, автор хотел сказать, что, если бы мы поступали справедливо в повседневной жизни, то, возможно, войн не было бы и вовсе. Я не боюсь ошибиться, ибо в подобных произведениях единого мнения быть не может. Главное, оно исполнило свою основную роль – заставило задуматься над поднятой проблемой.

 «Простой способ измерения любви» – это краткая история душевно больного человека, влюбленного в девушку, с которой он никогда не сможет быть, и о том, как этот парень проявлял свои чувства. Рассказ возвращает нас к извечной женской теме – любви. Хотя повествуется от мужского лица и главным героем также является мужчина. На мой взгляд, это произведение – некий призыв автора к размышлению о том, что главное чувство человечества должно выявляться очень просто. У кого-то кирпичами, у кого-то цветами, количеством потраченного времени, желанием все время быть рядом и т.д. Ведь действительно нельзя любить человека только по выходным или только за отдельные части тела. Ведь это уже совсем другие чувства, не имеющие с любовью ничего общего. А когда у вас в сердце зазвенит колокольчик и вам захочется для этого человека соорудить из кирпичей переправу через лужу, тогда с уверенностью можно сказать, что настоящее чувство пришло. Все просто, как два плюс два.

 

Подводя итоги краткому обзору творчества Елены Маючей (с февраль по май включительно), хотелось бы сказать, что журнал обрел интересного, думающего, а главное – умеющего четко и красочно излагать свои мысли автора. Конечно, в произведениях не все гладко, но потенциал их значителен, а, значит, дальнейший рост неминуем. Главное, что в «театре одного актера» все роли получаются живыми, и сказать знаменитое «не верю» мне не хотелось ни разу.

Хочу пожелать Елене и дальше публиковать свои рассказы на страницах «Новой литературы». По крайней мере, успех этого автора для меня очевиден.

Sine dubio…

 

 

 

25.05.2011