Владимир Рубцов

Вместо предисловия 

До 40 лет я был, можно сказать, язычником. Два божества у меня были: любовь и поэзия. В 40 лет случились у меня два несчастья сразу: разбился в автомобильной катастрофе младший брат и умер отец. В то же время года два как перестали писаться у меня стихи. Наступила депрессия. Жена пожаловалась подруге. Та посоветовала привести меня в церковь (православную). Привели. Так я там и остался. Что-то меня туда затянуло.     

Каждый день выстаивал долгие службы, так что засыпал стоя и колени подгибались. В церкви это заметили. Сначала предложили работу сторожем, затем алтарником и чтецом.     

Принялся читать библию. Перечитывал многократно. Перечитал чуть ли не всех св. отцов. Вообще заделался жутко ортодоксальным верующим. Сын у меня под моим руководством в пять лет читал акафисты. Сам я молился чуть ли не целыми днями и не один год. Бывало по тысяче и более поклонов в день отбивал. Однако при чтении библии появлялось множество вопросов, на которые не находились ответы. Духовник говорил: смиряйся и терпи. Господь в своё время откроет. И я смирялся и терпел.     

С годами РПЦ (Русская Православная Церковь) стала казаться мне недостаточно ортодоксальной и православной. Перешёл в старообрядчество. В общей сложности был в РПЦ десять лет и пять лет в старообрядчестве. Но недоумения, сомнения, вопросы накапливались и, видимо, достигли критической массы.     

На мне оправдался закон диалектики: количество перешло в качество: из верующего я стал атеистом. И таким же страстным как был верующим. Это называют воинствующим атеизмом.    

Несколько лет я просто записывал приходящие в голову мысли на религиозную тему. Затем ещё и стихи на эту тему стал писать.    

Затем захотелось поделиться этим своим отрицательным религиозным опытом. Появились мысли о религии, о христианстве, о церкви и религиозные, точнее, антирелигиозные стихи.   

Я вообще пришёл к выводу, что все существующие религии, особенно христианство, являются профанацией религии. Настоящую религию я стал видеть, пожалуй, только у Спинозы - Бога Природу.    

Однако и к ней у меня появилось много вопросов. Много жестокого, отвратительного и чуждого я в ней находил.    

Короче я стал осознавать себя на треть атеистом, на треть язычником и на треть агностиком. И вовсе не христианином. Какую-то религиозную правду я стал видеть в неоязычестве, которое появилось вместе с ренессансом. Это когда стали появляться самостоятельные отдельные науки и искусства. Они то сами по себе и стали казаться мне какими то самодостаточными областями божественного. И люди, погружающиеся в эти области, стали казаться мне действительно религиозными. А их труд, например, труд учёного, художника или писателя, стал казаться мне истинной жертвой. Ведь многие отдавали этому всю жизнь. Зачастую и бескорыстно. И этот их труд, как мне кажется, теперь и есть язык, котором они общаются с Богом.    

А общепринятые в церкви молитвы стали казаться мне пустопорожним трёпом и профанацией общения с Богом. А есть ли этот Бог или нет - я не знаю. В моих мыслях много грубости и богохульства. Но это не для того, чтобы обидеть верующих. Грубая мысль, мне кажется, может быть более достоверной. Если только она ясно выражена. И даже без доказательства. Главное для меня - это то, чтобы она смогла стать поводом для размышления. И именно самостоятельного, не общепринятого.     

Мне хочется как бы спровоцировать верующих на самостоятельное размышление и рассуждение. И то постскриптум. Сначала мысль, потом это желание.    

И Бога, если он есть, мне тоже хочется спровоцировать на какую то реакцию на моё якобы столь беспардонное отношение к нему.     

Я как бы бросаю ему вызов. Ему и Христу, которого я считаю только человеком, причём человеком очень плохим - мошенником, которого люди сделали Богом.     

Церковники это обычно называют богоборчеством. Что же , пусть так. Библейский Иаков тоже боролся с богом, и библией был оправдан. Только вместо Бога приходится постоянно сталкиваться с верующими, которые постоянно бросаются на его защиту, как будто он сам не в состоянии за себя постоять. В этом, между прочим, сказывается их неверие во всемогущество божье. Неужели, по их мнению, Бог сам не сможет со мной разобраться, если захочет?     

Обо мне вообще то можно сказать так: Вот Моська лает на слона. Ну и что же? По крайней мере лай этот свидетельствует (или может свидетельствовать) о том, что Моська видит слона. Только вот слон не обращает внимания на Моську, а верующие готовы её разорвать.     

Впоследствии мой церковный период жизни стал казаться мне гиблой пропастью. Увлеченный церковной идеей спасения души , я обнаружил, что как бы оторвался от земли, от живой жизни, потерял вкус к жизни реальной. Особенно к искусству, которым жил раньше: к художественной литературе, живописи, даже обычному чтению, которое до церкви очень любил.    

И во всём этом я стал видеть гибель под видом спасения. Церковная жизнь стала казаться мне медленным духовным самоубийством. И тут то мне стало по-настоящему страшно. И прежде всего за самого себя. Я чуть было не стал зомби. Потом за близких людей.     

Теперь мне кажется, что я каким то случайным чудом выбрался из этой гибельной волчьей ямы, из которой на самом деле, я думаю, выбираются очень редко.     

Хотелось бы, конечно, вытащить из этой ямы жену и детей, и других людей, которых я сам туда затащил. Но пока я убеждаюсь в том, что это почти невозможно.     

Полупроводник. Движение возможно только в одну сторону. 

БОЙТЕСЬ РЕЛИГИЙ, К СПАСЕНИЮ ЗОВУЩИХ!