Грибной директор

 

Купить в журнале за декабрь 2016 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 3 часа | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

Весенние грибы

 

 

В конце апреля в межевских березняках густо полезли сморчок, строчок и весенний опёнок. Начало грибного сезона Алексей решил открыть самолично и, ухватив в сенцах бельевую корзину, предложил сделать то же самое другу Витьке, который только что пришёл из школы. Неторопливо, почти бережно положив на стол стопку ученических тетрадей – для проверки, Витька выразил Алексею сомнение в том смысле, что-де по грибы принято ходить по утрам, а не в полдень. Алексей, видимо, осознавая себя этаким советским коммерсантом, не согласился: дескать, это летом, когда в лесу царит грибная конкуренция, а нынче лес ещё по-зимнему пуст, и можно идти туда когда угодно, хоть ночью с фонариком!

– Ладно, убедил, – обречённо махнул рукой Витька, но корзинку взял поменьше, будучи почти уверенным, что грибов об эту пору если и удастся насобирать, то самую малость… так, себе на жарёху, быть может. Обув сапоги – Лёшка резиновые, а Витька кирзовые – двинулись к опушке, наслаждаясь крепнущим солнечным светом и неподражаемым щёлком первых соловьёв.

 

– Знаешь, Лёш, я в последнее время всё чаще стал замечать, что даже самые крупные поэты, классики, на которых нас приучили смотреть как на небожителей, нередко бывают неточны, врут одним словом.

– И кто же, например? – хищно обнюхивая маленький жёлтый цветочек, с наигранным равнодушием спросил Алексей.

– Да кто угодно! – увлечённо воскликнул Витька. – Вот мы недавно про Есенина с тобой говорили. Вот соловьёв слышишь?

– Ещё бы! – охотно подхватывая тон приятеля, отвечал Алексей.

– Здорово поют? – задал риторический вопрос Витька. – А главное, ответь мне, ещё хоть одно живое существо так сможет?

– Едва ли, – не раздумывая, сказал Лёшка. – Остальные все тянут одно и то же: собака гавкает, кошка мявкает, перепел тоже – «поть-полоть», петух – «ку-ка-ре-ку!», корова – «му!», свинья вообще так «поёт», что утопиться охота. А соловей… голос божий. Нет, разнообразнее его никто не поёт. И ты знаешь, я слушал соловьёв в других краях. Там они поют несколько иначе.

– А вот теперь слушай Есенина:

 

Соловей поёт, ему не больно –

У него одна и та же песня.

Канарейка, с голоса чужого,

Жалкая, смешная побрякушка –

Миру нужно песенное слово –

Петь по-свойски, даже как лягушка.

 

– Ну, это он зря так! – всем телом встрепенулся Лёшка. – Это форменная клевета на соловьиное пение. Что значит, «одна и та же песня»? А лягуха что, рулады выводит? Тоже мне, «песенное слово», твою мать… Не ожидал я от Серёги таких подстав!

– Это не подставы, Лёша, – с холодным спокойствием заметил Витька. – Это издержки концептуального мышления.

– Переведи на русский, Вить! – попросил Алесей.

– Есенин, Клюев, Приблудный и иже с ними – деревенщики, – стал пояснять Витька. – Вот и хвалят всё кондовое в пику классической, общепризнанной красоте. Отсюда и некие натяжки, преувеличения. Хотя лягушки тоже очень разнообразно поют: и квакают, и звенят, и курлычат как журавли. По-свойски же «поют» разве что вороны, хотя и на них иногда находит, и они начинают тявкать как собаки.

 

В это время они подошли к заполненному талой водой овражку, который был некой границей между полем и берёзовой опушкой.

– Как переправляться-то будем? – растерялся горожанин Алексей.

– А зачем переправляться? – по-хозяйски глянув куда-то в сторону, выразил недоумение выросший в этих местах Витька. – «Нормальные герои…». Обойдём мы это место – и все дела. Вон по той дороге, – махнул он рукой на юг. – Она по возвышенности проложена. Там сухо.

И они побрели вдоль овражка, к песчаной дороге из Межи в лесничество, по которой вскоре и ступили под сени ещё не распустившихся берёз. Первые сморчки нашли метров через тридцать. Лёшка вышел на них по острому грибному запаху, который в сухом ещё лесу перебивал буквально всё. Он резал грибы неторопливо, с удовольствием очищая их бурые морщинистые шляпки от сухих трав и разного лесного сора. Витька в это время достал из корзины несколько банок и поставил под ближайшие берёзы, предварительно пустив из них сок и надрезав треугольником кору для аккуратного его стекания. Сок был немного мутноватым, белёсым, но шёл вполне споро, что говорило о том, что почки на берёзах ещё не готовы.

– Пока собираем, – поделился своими соображениями Витька, – глядишь, и банки наши захлебнутся. Сок этот полезней облепихового будет, особенно для почек. А то у меня последнее время что-то в нижней части спины постреливает. Ладно, пошли вон на тот пригорок, там уже подсохло, а главное – солнышко играет. Наверняка должны проклюнуться!

Но сначала друзья набрели на лужок подснежников, которых решили набрать на обратном пути, памятуя об их скоротечной жизни… без воды. А на бугре и в самом деле они срезали более десятка крепких сморчков и два пенька луговых опят, которые значительно уступали осенним в размерах и сочности, но пахли тоже неплохо. Кажется, уже входя в роль, Алексей приказал тощие тёмные ножки отрезать напрочь, брать только шляпки, что Витька с готовностью и выполнял, упрощая себе работу. За первым пригорком последовал второй, а затем и третий. В низине было ещё очень сыро, и грибы там пока не появились.

– Сюда в начале мая заглянем, когда медуница появится, – сказал Алексей и сообщил, что у него уже полкорзинки.

– У меня – тоже! – с оттенком некоторого хвастовства отвечал Витька. – Хотя у меня бельевая, а у тебя лукошко какое-то. – Потом виновато улыбнулся и добавил: – Да, шучу я, шучу, конечно! Ты вон всю округу обходил и разведал для дела, а я в это время всё резал-резал… Но ведь я по грибному делу теперь твой починённый, мне так положено. Кстати, – резко оборвал себя Витька, – в субботу в клубе мексиканскую картину будут крутить. «Грибной человек» называется…

– Врёшь! – почти заорал Лёшка. – С языка снял?

– На, читай, Фома неверующий, – протянул Витька скомканную афишу. – С забора я снял возле магазина, а не с языка.

Глаза у Лёшки заблестели, и он радостно прокричал на весь березняк:

– Цветной художественный фильм «Грибной человек». Мексика. Начало сеанса в 19 часов ноль-ноль минут. Обилечивание в зале. Интересно, а в Мексике растут сморчки?

– Там климат совсем другой, – засомневался Витька. – Там какие-нибудь тропические грибы, больше на наши мухоморы похожие. Посмотрим. Мир огромный: Мексика – на южных морях и океанах, мы – ближе к северным, а грибы, однако, есть и у них, мексиканцев, и у нас, русских. Наши вожди с гордостью называют это солидарностью народов мира, но сами предпочитают чёрную икру, которая «растёт» преимущественно только на территории СССР.

– Однако с той вон вырубки тоже грибами тянет! – хищно поводя ноздрями, прервал разболтавшегося друга Алексей. – Поспешим, брат, а то дело к вечеру.

И они напали на чистом, хорошо прогретом месте на очень крупные и уже пожелтевшие на солнце сморчки. Лёшка ликовал ещё и потому, что за всё время сбора сморчков им не попалось ни одного червивого гриба. Червь в ещё холодной, а порой и совсем стылой почве отсутствовал. И по траве к грибам пробраться не мог, поскольку трава ещё не выросла, разве что возле стволов деревьев, где проталины появились раньше. Но сморчки к деревьям не лепились, предпочитая открытые пространства.

 

Ещё через час, когда солнце совсем покраснело и начинало целовать за лесом бесконечную Столбинскую гору (на ней виднелась деревенька Столбы), друзья присели на поваленную сосну перевести дух. Корзины их были полнёхоньки, банки – тоже, а подснежники они рвать не решились.

– Дождёмся черёмухи! – пытался объяснить свою нерешительность Витька. – А эти быстро завянут, до дому донести не успеем, больно уж нежные. Скоро одуванчики вокруг избы поскачут, васильки, колокольчики, сирень, а потом и чайная роза, ромашка… Всё лето впереди! – Бодро хлопнул он по спине блаженно вдыхающего грибной запах Алексея, после чего резво встал и печально глянул на первые вечерние дымы родной Межи:

– Знаешь, Лёш, я ещё и с директором о своём возможном уходе не переговорил, а ученики мне уже с десяток открыток в журнал положили: «Виктор Сергеевич, не уходите от нас!». Впервые положительно не знаю, что делать…

– А ты пока и не делай ничего, – задумчиво проговорил Алексей. – Каникулы длинные, а директору можно сказать и позже, если у нас с тобой всё пойдёт как надо. Зачем раньше времени гусей-то дразнить?

– А ты полагаешь, может и не заладиться? – с прежней растерянностью спрашивал Витька.

– Понимаешь, грибы, как и всё наше нечерноземное сельское хозяйство, натура изменчивая, непредсказуемая, – размышлял, кое-как придерживая свою тяжеленную корзину, Алексей. – И весенний урожай сморчков вовсе не значит, что в июле-августе, то есть в грибную страду, столь же обильно полезет в здешних борах наш основной гриб: белые, грузди, маслята, подосиновики, подберёзовики, волнухи, опя…

– Да, ладно тебе! Понял я, – в некотором расстройстве перебил друга Витька. – Я уже думал об этом. И вообще, грибы как яблоки: если в этот год – прорва, то на следующий – ни хрена или очень-очень мало.

– А поскольку у нас промышленное производство, – согласно продолжил логику Витькиных рассуждений Алексей, – то нам необходимо много или очень много, иначе сдавать не понесут. Если только алкаши – на водку, а остальные для себя кое-как наберут – и всё. Тогда разоримся. Факт.

– Ну, не обязательно, – не согласился Витька. – Сарай ведь есть не просит. Ты много в долг брал?

– Да нет, – улыбнулся в ответ Алексей. – Рублей триста.

– Ну вот, видишь, гриба не будет – временно найдём другую работу. Или я в школе останусь, а ты – в наш Дом быта или на пилораму. Да, и подкалымить в Меже неплохо можно. Где проводку сменить, где телевизор починить, где баню перебрать. Здешние горе-мужики только пить да материться могут, а телевизор для них – китайская грамота. Пробки в счётчике поменять – и то проблема. Помню, по зиме отец Танечки Жидковой из шестого класса просил меня пробки ему сменить…

– А сам-то что? – удивился Алексей.

– Не могу, грит, – Витька скорчил мученическую мину, – руки трясутся.

– Ну дела… – только и смог вымолвить Алексей. – Это ж сколько надо выпить, чтоб пробки было не вкрутить?

– А тут месяцами пьют, до «белочки» или когда уж никто ни поит и в долг не даёт, – с сознанием дела отвечал Витька. – У меня, случалось, медовухи Христа ради просили, а то и на колени вставали. Ну как тут ни налить? Бывало, нальёшь стакан-другой, глядишь – человек порозовел, успокоился, трясун у него унялся. И то ладно. На следующий день ему уже полегче. Белая горячка, она, как ни странно, по трезвости приходит, когда человек мается от бессонницы, потеет, чешется весь, мысли ему разные в голову лезут, кошмары снятся, дыхание замирает. Словом, ЦНС в полном расстройстве.

– ЦНС? – вопросительно глянул на Витьку Алексей.

– Вот именно. Центральная нервная система, – кивнул Витька с видом бывалого нарколога. – В таком состоянии человеку успокоительное надо колоть и снотворное пить, чтоб, значит, в полусне пару-тройку дней находиться. Но ведь знаешь, какие здесь бабы? Мужик едва-едва живой, его бы пожалеть да выходить. А они, наоборот, своим матом только пуще его состояние усугубляют. Ну, он, разумеется, начинает опять выпивку искать. Замкнутый круг.

В это время они подошли к своему грибному заведению и с удовольствием сняли с плеч свои тяжкие корзины.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за декабрь 2016 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению декабря 2016 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.