Виктор Сбитнев
ПовестьКупить в журнале за декабрь 2016 (doc, pdf):
Оглавление 1. Пролог 2. Глава первая Пролог
«Есть небольшое сельское кладбище»
Когда до Межи оставалось менее десяти вёрст, Виктор Сергеевич всегда начинал волноваться. Вот и теперь, едва за окном сыновнего внедорожника замелькали знакомые с детства названия сёл и деревень, он так напрягся, что сын, тревожно глянув на него со стороны, спросил заикаясь: – Пап-па, тебе чего, плохо? Может, валидолу под язык? – Нет, не стоит. Просто, очень давно здесь не был и немного волнуюсь… с непривычки. Жизнь моя в последние годы текла, знаешь ли, монотонно. Один день похож на другой, как две капли воды: дом – работа – дом. Этакая дорожка к уже замаячившему впереди финишу. И вдруг этакий прыжок назад, сразу лет на сорок, в молодость и даже, я бы сказал, в детство. Давно этого ощущения не испытывал, вот и сдрейфил немного. Сын понимающе качнул головой и, чтобы как-то отреагировать на услышанное, немного добавил оборотов. В это время из-за перелеска показалась соседняя с Межой Соколиха, раскинувшаяся под бесконечной Столбинской горой, с которой тоже там и сям пестрели крытые то железом, то шифером крыши изб и хозяйственных построек, которых, впрочем, было заметно меньше, чем в минувшие годы. Но главное, разительно переменились окрестные поля: густо засеянные прежде разноцветными культурами, нынче все они отливали единым жёлто-серым оттенком и шершаво топорщились там и сям дрянными березняками и осинниками, занесёнными сюда шальными ветрами да пролётными птицами. Одно слово, бесхозная, ничейная земля. А ведь когда-то, размышлял про себя Виктор Сергеевич, из-за каждого её гектара, да что там гектара, метра квадратного то и дело разгоралась в этом краю нешуточная война. Он вспомнил, как его деда за полтора прирезанных к огороду метра едва не отдали под суд. А ведь и вышло-то это у него случайно. Просто, старый забор подгнил и покосился, и дед обнёс его новым, поскольку через образовавшиеся дыры стали проникать к огородной картошке и иной необходимой для жизни зелени разные незваные лесные обитатели. Из района даже приехал в связи с этим капитан милиции составлять протокол. – Товарищ капитан, да зачем же протокол-то? Ведь если бы я эту землю у кого-то украл, от чужого огорода или поля колхозного оттяпал – тогда другое дело: вяжите меня, кулака-бухаринца. Но ведь кругом земли-то непаханой – километры! И никто на неё не дерзает. А тут из-за нескольких квадратов сразу протокол – и в кутузку! – Никто вас арестовывать не собирается, Михаил Павлович, – успокоительным тоном отвечал милиционер. – Но штраф заплатить придётся. – Ну, спасибо, кормильцы, уважили, – с притворной благодарностью отвечал нудящему милиционеру всегда ироничный дед. – Сынок, да ведь я инвалид войны, три пули за эту землю от немчуры получил. Считай, одной рукой и забор вот этот поставил. Нет чтобы помочь, а вы – штраф… с моей инвалидной пенсии! – Забор придётся разбирать, – упрямо гнул свою линию капитан. – Пожалуйста, ставьте на месте старого. Никто и возражать не будет.
От этих воспоминаний Виктора Сергеевича даже зазнобило неожиданно, хотя за окном по-летнему жарило солнышко бабьего лета. – Мишаня, останови на пару минуток, – попросил он сына и стал промокать носовым платком вспотевший лоб. – Видишь вон тот белый храм на горе? – желая отвлечь забеспокоившегося сына, спросил Виктор Сергеевич. – Это село Старинское. В нём венчали моих деда и бабушку. Ты когда на Ирке жениться будешь? – Пап, а стоит ли? Она и не хочет особенно, видно, считает, что ещё не нагулялась в девках, – с кислым выражением отвечал Михаил. Виктор Сергеевич тем временем растёр на ладонях головки первого попавшегося ему лугового цветка и, задохнувшись его пыльцой, зашёлся судорожным кашлем. Сын несколько раз гулко приложил с его ладонью по спине. – Если так, то лучше не женись. У вас нынче всё проще: как говорится, пообщались – разбежались. И все дела. – Отец, ты неправ. Всё всегда было одинаково. В жизни просто есть твоя вторая половинка. Задача – найти её. Ирка не моя половинка, я это понял. У неё – другая судьба, и дай ей Бог. А я… – Сын виновато глянул на отца и, изобразив в воздухе некую стереометрическую фигуру, добавил как-то уже про себя: – Папа, может, подскажешь чего? У тебя же в этом деле такой опыт! Мама рассказывала, что у вас на курсе училось всего трое мужиков, а остальные семьдесят – дамы. – Нас было поначалу четверо. Я, Вольдемар Хасминский, Панасенко и Лёва Фишер. Потом Лёва ушёл на заочку, принял на себя вневедомственную охрану города, Панас – он уже в армии успел отслужить – на втором курсе заболел белой горячкой, а Вольдемар перевёлся в другой вуз, в Питер куда-то, я не узнавал… – Пап, а что вдруг горячка-то у твоего Панасенко? Говорят, она от пьянства? – спросил облокотившийся на бампер сын. – Так он и пил по-чёрному. Родители у него хорошо зарабатывали и видно, отстёгивали ему неплохо… Словом, денежки у него всегда водились, хоть он и не подрабатывал, как я. – А ты где подрабатывал, отец? – спросил сын, повернувшись в полоборота. – На товарной станции грузил, в магазинах тоже. Знаешь, физическая сила всегда востребована! – отвечал Виктор Сергеевич.
А между тем автомобиль въехал в Межу. Впрочем, Межа была слева, а справа синели ельники, густые хвойные боры, в которых водились грузди. Проехав по чудом сохранившемуся асфальту центральной улицы села, автомобиль упёрся в знакомый Виктору Сергеевичу сельмаг с вылинявшими грязно-зелёными стенами. На двери магазина висел невероятных размеров замок, а под дверью кто-то навалил огромную кучу и накидал с полдюжины пузырьков из-под дешёвого одеколона. Было очевидным, что в торговое заведение давно никто не заглядывал: ни покупатели, ни продавцы… – Папа, ну, отчего у нас повсюду такое свинство? – спросил с брезгливостью сын. – Кругом столько пустоши: гадь на любом порожнем гектаре, никто даже не увидит. Нет, надо обязательно на видном месте. Откуда это в нас? Национальная черта такая или… – «Или», сынок, – отвечал убеждённо отец. – Ещё прабабушка Анна рассказывала мне, как в семнадцатом году здесь разоряли барский дом. Ворвались в него скопом под предводительством некого пришлого сапожника Кринкина, избили прислугу и стали грабить… И, знаешь, нет бы тащить барское имущество по своим убогим избёнкам, так они его стали уничтожать. С наслаждением рвали на улицах атласные простыни, били дорогую посуду, крушили изящную мебель. А когда с имуществом было покончено, сожгли и сам двухэтажный особняк барыни. И всё неистовствовали при этом: «Бей буржуев!». Потом примерно та же участь постигла и местную церковь времён Екатерины Великой. Её, правда, не сожгли, а всего лишь учинили в ней зернохранилище, сладострастно уничтожив перед этим церковную парчу, иконы, кресты и прочее убранство. И это, заметь, православные крестьяне. Потом им пришлось строить клуб… по типу этакого барака, хотя не сожги они стильных барских хором, то чем не клуб? «Искореняй собственность, уничтожай красоту!» – вот откуда в нашу культуру помои протекли! И думаю, эта куча под дверью магазина есть запоздалое эхо той переломной эпохи. Однако поехали к кладбищу, постоим у родных могил.
Межевское кладбище появилось неожиданно из-за одичавшей дубовой рощи, в которой некогда Виктор Сергеевич, будучи учеником местной восьмилетки, собирал жёлуди для изготовления разного рода фигурок людей, животных, птиц и даже неких лесных духов, о которых доверчивым сельским ученикам охотно рассказывала высокая худая учительница начальных классов Анна Васильевна по прозвищу Вышка. Сейчас же в этой роще не то что желудей, брёвен бы было не разглядеть, поскольку к огромным, где подгнившим, а где растрескавшимся стволам повсюду липла десятилетиями не кошенная трава – и не трава даже, а некая спутанная грязно-зелёная масса – «дичь». Обогнув рощу по кладбищенской дороге, внедорожник упёрся в полуоткрытые ворота с покосившимся осиновым крестом по верху. Михаил вопросительно глянул на отца и, получив утвердительный кивок, выключил зажигание. Ступив под кладбищенские сени, Виктор Сергеевич невольно стал воспроизводить заученное ещё в школе: – «Есть небольшое сельское кладбище в одном из отдалённых уголков России. Как все наши кладбища, оно являет вид печальный…». – Отнюдь, папа, – возразил Михаил. – Вот кладбище-то как раз очень ухожено, а главное, здесь нет ощущения потока смерти, которое всегда возникает на кладбищах городских. Тут очень уютно, как в парке детства, что ли, куда по привычке нет-нет да и зайдёшь отдохнуть от надоевшей суеты, подумать, погрустить, что-то решить для себя. В ответ Виктор Сергеевич благодарно глянул на сына и, взяв его за локоть, повёл к могилам своих бабушек, дедушек, тёток и иных загостившихся в этом «парке» родственников.
Когда все родовые могилы были неторопливо обойдены и даже обихожены, Виктор Сергеевич удовлетворённо выдохнул и, грустно улыбнувшись, сказал сыну: – Ну, вот, своих навестили. А теперь я предлагаю перевести дух и перекусить. – Что, прямо здесь? – в некотором недоумении спросил сын. – А что тут такого? – в свою очередь выразил недоумение отец. – На кладбищах принято и выпивать, и закусывать. Ну, выпивать я из солидарности с тобой не стану, а чайку с мамиными пирожками мы с тобой непременно хлопнем. – Пап, а не лучше ли было расположиться на могиле твоей бабушки? – с некоторым сомнением в голосе проговорил сын. – Там и столик аккуратный, и скамеечка, и жасмин рядом обалденный! – Вот именно, что обалденный, – с нескрываемой досадой отвечал отец. – А я, Миша, сызмальства не люблю всего, что сверх меры, чересчур и слишком. Особенно в таких местах, где… Словом, поверь на слово, жасмин мешает течению мысли, порождает этакий сумбур. А мы пойдём вон туда, – он указал на угол кладбища. – Там ромашки и пижма вкруг ограды. Они горчат и удивительно прочищают мозги. – Интересно, откуда ты знаешь, что там растёт? – полюбопытствовал сын. – Ведь там мы ещё не были. – Да, уж знаю, сынок, – с некоторой усталой убеждённостью проговорил Виктор Сергеевич. – Видишь ли, друг мой, на земле у каждого из нас должны быть такие заветные уголки, о которых нам всё всегда известно. На протяжении всей нашей жизни, а может, и гораздо дольше… Михаил посмотрел на него с заметным испугом… Поймав этот взгляд, Виктор Сергеевич поспешил мотивировать свою взволновавшую сына сентенцию: – Это не я придумал, это наши наблюдательные писатели – Грин, например. Помнишь, на руке у одного из его героев, Гарвея, кажется, синела странная татуировка: «Я всё знаю»? Это как раз наш случай.
Шагая за ловко лавирующим между церковных оград отцом, Михаил и в самом деле невольно ловил себя на всё более укрепляющемся ощущении дежавю. Откуда оно появилось, было непонятно совершенно, но ощущение это с каждым шагом становилось всё явственней и больнее. Наконец отец остановился возле угловой могилы, обнесённой покосившейся, давно не крашеной оградой, вокруг которой и впрямь густо разрослась не поддающаяся осени пижма. А на самом надгробии понемногу увядали ромашки, отдавая ветру шершавые сгустки своей целебной горечи. С фотографии, привинченной к дешёвому оцинкованному кресту, весело взирал на мир молодой вихрастый мужчина лет двадцати пяти. Под снимком значилось: «Соломин Алексей Николаевич / 1955 – 1984 /». Михаил вопросительно посмотрел на отца, в то время как тот неторопливо стал доставать из сумки термос и пакет с пирожками. Протянув сыну пластмассовую кружечку с дымящимся кофе, он негромко заговорил: – Это, Миша, мой лучший друг Лёшка Соломин, которого году в восьмидесятом я переманил сюда, в Межу, из райцентра. Его мы проезжали с тобой недавно. – Усольск, – с нескрываемой симпатией обозначил название райцентра Михаил. – Славный городок. Мышкин напоминает. Весь такой справный, подстриженный, с речным вокзалом. Да и паром ходит часто. Мы и часа с тобой не ждали… Право, удивительно, как это твой друган решился перебраться из него в Межу, где даже под дверью магазина… Извини, папа, ведь это твоя родина! – Ты на анекдот намекаешь? – незлобиво усмехнулся отец. – Про глистов навозных… Помню я, где у них родина! – Это, видимо, либералы придумали, – высказал хитрую догадку сын. – В пику патриотам. – Сегодня всё переменилось, друг мой, – не согласился отец. – Патриоты ушли во власть и больше думают о переправе через Керченский пролив и колонизацию Марса. – А либералы? – с интересом спросил подкованного отца Михаил. – Ну, не могу сказать про всех, но те, которых я уважаю, говорят о том, что в районах нашей области до сих пор нет природного газа, потому что весь газ мы продаём Европе и Азии, что вместо дорог в глубинке существуют одни направления, а на пенсии работников культуры можно выжить лишь сидя на одной каше. – Закончив фразу, Виктор Сергеевич протянул сыну благоухающий печёной курятиной пирожок. – Но это так, отступление. А суть в том, что Межа в начале восьмидесятых была совершенно другой. Во-первых, раз в двадцать больше! Во-вторых, в ней было сразу несколько магазинов, сельсовет, молокозавод, лесничество, пилорама, библиотека, дом культуры, дом быта, медпункт с фельдшером и медсестрой, огромный перспективный колхоз, две школы – восьмилетка и для старших классов, чайная была, для мужиков в основном… И в-третьих, в Меже жило так много людей, правда, преимущественно пожилых уже, что всё окрест было обустроено, заполнено банями, мазанками, половнями, разными там сараями, садами и огородами, а не засеянные колхозом пространства выкашивались частниками для прокорма своих коров, коз и овец. Никогда, как сегодня, не росло здесь столько бурьяна, никакого борщевика, лопуха и прочих сорняков. В селе было три пруда и две речки, а возле нашего дома ещё и прозрачный как слеза ручей. Так что было на что польститься, чем жить и чему радоваться. – Папа, а почему твой лучший друг так рано ушёл из жизни, если, как ты говоришь, жизнь в Меже была много лучше нынешней? – с некоторой подковыркой в голосе спросил Михаил. – Она не была лучше или хуже. Просто она была, – с какой-то печалью отвечал Виктор Сергеевич. – А нынче её просто не стало, как и Лёшки Соломина, самого яркого, самого достойного из моих межевских друзей. Но лучше обо всём по порядку.
Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за декабрь 2016 года в полном объёме за 197 руб.:
Оглавление 1. Пролог 2. Глава первая |
Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 24.03.2024 Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества. Виктор Егоров 24.03.2024 Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо! Анна Лиске 08.03.2024 С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив. Евгений Петрович Парамонов
|
|||||||||||
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru 18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021 Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.) |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
|