Жизнь и её окрестности

 

(сочинение на свободную тему)

 

	Поделиться:

 

 

 

Купить в журнале за февраль 2022 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 1 час 50 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Советское Высшее образование было лучшее в мире. Поэтому, если ты не сын хотя бы заведующего мыльной базой, поступить в университет было невозможно…

Мало кто поступил из нашего класса в университет, по тюрьмам в основном. А Галушкин поступил. Он готовился повторить карьеру отца и со временем стать завбазой. Мы тогда ещё не знали, что будет революция, базы разворуют, и при капитализме завбазами нужны не будут.

Учиться в университете гораздо легче, чем в школе. Не знаю, почему. Наверное, пригляду меньше со стороны родителей и учителей. Потом, некоторые преподаватели (это сейчас почти все, а тогда только некоторые) денежки брали за экзамен, потом… по знакомству, из жалости, за красоту, просто повезёт…

У Валерки Галушкина была одна тетрадь. Все пять лет. Он купил её за 19 копеек в киоске «Союзпечать» напротив экономического факультета первого сентября. Каждый день, вернее, в тот день, когда он принимал решение посетить университет, после занятий он забрасывал её в красное ведро на пожарном щите. Приходя на занятия, естественно, выуживал и карябал чего-то там внутри, изображая прилежность. Вся экономическая наука по торговле товарами лёгкой промышленности за пять лет учёбы, вместе с сопутствующими «вообщеобразовательными» предметами, как говорили некоторые наши профессора, уместилась в эту тетрадь. Галушкин закончил это всё с успехом и даже успел поработать товароведом в Детском мире. Не знаю уж, как он там ведал товарами, но женился я в костюме, который он вынес мне из подсобки. «Костюм мальчиковый, производство ЧССР» – было написано на бирке. Ни у кого такого не было, потому что все были большие, а я маленький, и мне подошло.

У нас в Физкультурном брали мало. Только на кафедре марксизма-ленинизма. Но брали организованно, особенно с деревенских. Комсорг собирал и нёс деньги вместе со списком. Городских боялись особенно трогать. Чёрт их знает, этих городских, непонятные они были какие-то для преподов с этой кафедры. С городских брали редко и боязливо, чаще ставили двойки.

– Стыдно, молодой человек, вы ведь, должно быть, комсомолец? – говорил экзаменатор вратарю физкультурной команды Вите.

– Я не комсомолец, – горделиво отвечал голкипер, – я футболист…

Двойку ему, в этом случае, меняли на кол, заставляли вступить в ВЛКСМ, а потом ещё и выгоняли из этого ВЛКСМ за пьянство…

Экзамены – это всегда смешно, волнительно и интересно. Я, например, много ездил на футбольные соревнования за деньги. Играл за всякие подзаборные сборные колхозов и мыльных баз, и ничего не знал про философию. Завтра надо было сдавать, а я только что с Витей из Шахримсяба со сборной Малаварского района приехал с Колхозной Спартакиады, где притворялся механизатором, играющим в свободное от механизаторства время в любимую народную игру футбол. Чего там читать, хоть бы узнать вообще – что это такое?..

Я сходил к Галушкину и спросил:

– Вы там, в Универе своем, философию уже сдавали?

– Сдавали.

– Чего это вообще – философия?

– Ну, это когда два или три чувака возле камина сидят, флакон давят, курят трубки и про умные вещи киздят… я четвёрку получил, – уверенно ответил Галушкин.

– Врёшь, скотина. Расскажи лучше, сколько дал, и как надо давать?

– Да нисколько не дал. Положил в зачётку талон на ковёр (раньше ковры продавались по талонам, потому что все хотели, а ковров не хватало).

– Где взял?

– У отца спёр. Да чего ты бздишь? Положи червонец в зачётку и всё. Философия везде самая дешёвая, там оптом берут. Момно вопрос! – поучал опытный по жизни Галушкин.

– Как-то неудобно… – бздел я.

– Поставят тебе, козлу, пару, стипухи лишат, я те пиво покупать не буду…

Первый раз в жизни я нёс взятку. Мятая красная и потная купюра лежала на последней странице зачетки, куда ставили оценки за экзамен и тоже, наверное, боялась и стыдилась сама себя. Я думал: «Если скажет – «Что это такое???!!! Взятка???!!!», я скажу – «Ой, нечаянно завалилась, а я-то ищу, где она, а она вот она… спасибо, Баялиддин Бектургалямович!»…

Захожу. Кладу зачётку. Беру билет. Читаю:

– Кант. Вещи в себе.

Стою. Профессор, похожий на И. В. Сталина, чуя мою нерешительность, идёт навстречу.

– Есле, – говорит, – бэз падгатоуки, то на бал вище. Увопрос ипростой.

«Момно вопрос», – пронеслось у меня в голове, которая, отдельно от меня, открыла рот и сказала:

– Я согласен.

– Садитэс, – сказал Баялиддин Бектургалямович. – Рассказывийте…

И открыл мою зачётку.

«Тело потело, и жить не хотело», – сами собой слагались в моей, отдельной от меня, голове стихи. Кто-то за меня, моим ртом и голосом стал отвечать, я же следил за руками профессора, который задумчиво и медленно листал зачётку:

– Кант. Вещи в себе. У Канта, как у каждого приличного человека, были вещи. У него, хоть он и был умный, их было мало, и все он носил на себе. Его очень не любил царь Николай Второй за прогрессивные взгляды…

– Вешши в сэбэ, а не на сэбэ, – мягко поправил меня экзаменатор, тем самым давая мне понять, что внимательно меня слушает и, в принципе, согласен с моей концепцией, но в отдельных вопросах её интерпретации у нас есть разногласия.

Я продолжил смелее:

– Кант критиковал существующий строй за то, что он нахапывает от пролетариата и, как бы, поедает общественный продукт, создаваемый руками рабочих и крестьян, и держит его в себе, в то время как дети развивающихся стран Африки голодают, не имея чего в себя положить… Когда я прочитал книгу Эдуарда Канта (в билете было Э. Кант) «Вешши в себе» (здесь я немного подлизнулся к профессору, имитируя его акцент), она меня потрясла…

– Тищше… почему Вы так киричите… его звали Еммануиль… (пауза)

Я продолжал:

– Потом прошла Октябрьская соцреволюция, и всё встало на свои места…

– Что ивстало? – Бектургалямович долистывал мою зачётку. Сердце моё замерло.

– Вешши встали… – обречённо ответил я, потому что профессор открыл страницу с червонцем. От страха я на миг потерял сознание…

Баялиддин Бектургалямович громко захлопнул мою зачётку и швырнул её в мою сторону:

– Издевасся?!... Первий странис ложит надо!!!

На ватных ногах я вышел в коридор. Галушкин курил на лестнице.

– Ну, чё? – нетерпеливо спросил он, вырывая у меня зачетку. – Во, че я говорил – трояк. А ты боялась, дурочка – ну, одевай штанишки…

Я вышел из столбняка:

– А червонец там?

– Червонец тю-тю, товарищ майор, что и требовалось доказать. Пойдём, спрыснем Канта портвейном – хороший был человек…

Я, как и Галушкин, с успехом получил диплом о высшем образовании. Пьяница-голкипер тоже получил диплом, но тут же потерял его в пьяной драке по случаю празднования окончания высшего учебного заведения и стал выращивать цветы на продажу. Постепенно увлёкся и полученные знания об издевательстве над человеческим телом путём культуры (физической причём) в жизни не применял. Сейчас он очень богатый человек. Недавно у нас была какая-то година выпуска, и он, как самый богатый из нас, «накрыл поляну».

Перед началом разгула, совершенно трезвый, он сказал долгий, неожиданно умный и проникновенный тост:

«Пацаны! Сейчас некоторые говорят, что физкультурный диплом не настоящий – это как бы бакалавр. Фиг им – не настоящий! Я столько за него крови пролил и пота от страха. Сколько мне синяков наставили на разных там боксах и борьбах… Я больше хлорки выпил в бассейнах, чем эти козлы пива за всю свою вшивую жизнь… У меня все ребра переломаны… Я трупа, как этих уродов, в морге за руку держал, даже татуировку помню на запястье – «Ахмед»… Я десять километров со сломанной лыжей сквозь «целину» к зачету пёр, как танк… Вспомните, мы вставали и падали, падали и вставали, чтобы добраться до этого диплома и показать его отцу-слесарю и маме-продавщице овощного ларька. Это более, чем настоящий диплом. Такой за червонец в переходе не купишь. Кто ещё раз скажет, что я не образованный – не буду ничего доказывать. Просто пну между ног. Будь хоть кто. Хоть даже по «бизмесу». Ваше здоровье!»…

Я ему тогда позавидовал. Я бы так сочно сказать не смог. Во мне нет внутренней убеждённости в чем-либо. Всякое моё утверждение звучит как вопрос. Не верьте, если вам кажется, что наоборот.

Меня очень легко переубедить. Вот сегодня хотел позаниматься английским, а не буду, потому что Галушкин звонит. В баню зовёт. Без пива.

Выпили мы свою бочку уже давно, даже из чужой прихватили. Отметим День Учителя зелёным чаем. Дай вам бог здоровья всем, кто учит и учится…

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в феврале 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: