Один мальчик

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за январь 2023:

 

На чтение потребуется 2 часа 20 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Заснул он только за полночь, а проснувшись и едва умывшись, отправился к отцу. В последний момент надоедливый Эльфон словно выскочил из царства теней и увязался следом. Впрочем, он, как всегда, оказался полезен.

Властитель Двух Земель и вся его свита еще не вернулись с утреннего купания, и даже в коридоре перед Залом Покорности было совсем пусто. Пока Эльфон отвлекал дежурного писаря своей болтовней (с завидной легкостью перескакивая с тауи на мидийский, и далее – на вавилонский), мальчик зашел в зал.

Вообще-то, в отсутствии отца, это было запрещено абсолютно всем, включая и его, Благородного Наследника. Но писарь благоразумно сделал вид, что не заметил, как он вошел в занавешенный льняными полосками проем. И шел он так величественно и решительно, что здоровенные охранники не посмели преградить ему дорогу.

Зал был огромен и пуст. Кроме трона, к которому вели двенадцать высоких ступеней, в нем не было абсолютно ничего. Сквозь горизонтальные прорези под потолком проникал слабый свет. Пол был покрыт разноцветной плиткой, а стены – фресками, изображающими сцены из жизни богов и людей.

Мальчик поднялся к трону.

Садиться на него запрещалось всем, под страхом смерти. Но и даже приближение к ступенькам, и уж тем более, восхождение по ним, могло быть совершено только с особого разрешения Повелителя Двух Земель. На троне лежал жезл – черный эбонитовый скипетр с набалдашником в виде головы шакала, держащего в зубах прозрачный шарик, с желтой пирамидой в нем. На этом троне, с этим скипетром в руке, отец сидел полдня, а иногда и больше. Сидел ровно и величественно, глядя прямо перед собой. Слушал жрецов, вельмож и армейских командиров, совещался с советниками, принимал иноземных посланников и самых богатых купцов. Никто – ни жена, ни даже Верховный жрец, не могли сидеть в его присутствии.

И он, мальчик, будет когда-то сидеть на этом троне! Он будет решать, что делать, и приказывать – народу, армии и даже – страшно подумать – жрецам! По его слову будут жить Долина и Дельта Великой Реки, а еще – Ливия, Куш, Мидия, Кнаан – почти полмира! Он будет наказывать и миловать, возвеличивать и унижать, награждать и изгонять!

И он еще покажет этим жрецам! Они ничего не смогут ему возразить, потому что он будет знать все, что знают они – все языки, движение звезд, воды и ветров, тело человека и его душу. Он будет знать силу каждого из богов и научится их понимать.

Он и сейчас уже знает немало, и он еще научится у Рамонтепа, и у Радора, и у мидийского жреца Атра (интересно, где он сейчас?). И сразу за ним мальчик вспомнил прекрасную Ифиту.

Нет, конечно – нет! Он будет сидеть на троне не один! Он поставит рядом еще один трон – для нее! Прекраснейшая из всех женщин будет сидеть рядом с ним, выше жрецов, прячущих ее неизвестно где, крадущих ее красоту – у него, и у всего мира!

Рамонтеп так и не сказал, где она. Очевидно, он и не знает. (Хотя, обычно он знает все.)

Где ты, прекрасная Ифита, само волшебство, сотканное из дыханий богов? Кто смеет дотронуться до тебя, наслаждаться нежностью твоей кожи, прелестью твоего тела, неземным светом твоей красоты?

Он и не заметил, как уснул.

Во сне он сидел в носилках, а чьи-то руки извлекали длинных червей из несущих его нубийцев. Те, как обычно, не обращали никакого внимания на происходящее, топали все громче, и черви копошились вокруг, и их становилось все больше, и поднялась страшная пыль, и из пыли появились невиданные дикие звери, клыкастые шакалы, птицы с верблюжьей головой, огромные кузнечики и жабы. И откуда-то сверху летели огненные камни, и становилось все темнее, а он все сидел в своих носилках, не в силах ни защититься, ни спрятаться, пока не проснулся.

А проснувшись, увидел, как телохранители отца входят в зал.

Сам не зная почему, он не поднялся на ноги, и, приняв гордую осанку, не спустился – медленно и величественно – навстречу отцу. Это было бы то, единственное, самое простое и естественное, что следовало сделать. Вместо этого он, подобно жуку или вору, спрятался за трон. Вернее – под него, в маленькую нишу под сидением. Еще несколько мгновений он сомневался: не выйти ли из своего укрытия? Но вот уже слышится голос отца и топанье стражи.

Мальчик увидел, как на стене, с каждой стороны трона, появились тени двух охранников и промелькнула слабая тень отца. По еле различимому шороху он догадался, что писарь и два советника занимают свои места. Вот и все – теперь уже поздно!

Он представил себе, как отец садится на трон, берет в руку скипетр и кивает сопровождающим, мол, все в порядке, уходите.

Но нет: один из жрецов-распорядителей просит разрешения задержаться для доклада о строительстве канала между началом дельты Великой Реки и долиной Скорпиона. Там канал разделится на много маленьких, и большая часть долины станет орошаемой. За пышными фразами о благоволении богов, плодородном будущем сухой земли и величии Повелителя, слышались жалобы на недостаток инструментов, (особенно – черпаков для песка), опоздания с подвозом воды и еды, частые драки между рабами из разных народов.

«Ничего, – думал мальчик, – надо только дождаться, когда отец останется один, и тогда выйти, и попытаться с ним объясниться. Или – еще лучше – дотерпеть до часа, когда он отправится на обед. Тогда можно будет спокойно, то есть незаметно, выйти, никому ничего не объясняя».

Места под троном было совсем мало: можно было только сидеть на корточках, или просто на полу, сильно согнувшись. Затылок, спина и ноги затекали, мальчику приходилось все чаще менять положение.

Но вот Повелитель Двух Земель поблагодарил жреца, отправив его к министру по работам, и тот стал долго и противно прощаться. Наконец жрец ушел, и мальчик услышал, как отец отослал и писаря, и советников!

Он стал вылезать из своей ниши. Затекшие ноги и спина не слушались, не хотели разгибаться. С двух сторон от трона, совсем близко, он видел ноги двух великанов-охранников. Услышав шорох, они запросто могли махнуть наугад мечом, прежде чем узнают его, Благородного Наследника.

И вдруг он услышал знакомый, такой родной голос. Рамонтеп! Так вот почему отец захотел остаться один! Мальчик замер. Он вдруг представил, как вылезает из-под трона – малый ребенок, спрятавшийся от взрослых.

И вот он уже снова сидит в нише, под сидящим на троне отцом, и слушает – нет, подслушивает – разговор двух самых близких ему людей.

– Привет Божественному Властителю Двух Земель! Да пошлют боги Лучезарному Повелителю...

– Ладно, ладно, Рамонтеп, оставь это. Подойди сюда… еще ближе… Сядь на ступеньки. Садись, садись, не бойся! Мы ведь давно не говорили наедине, значит, разговор будет долгий. А ты ведь уже не юноша. Сколько тебе сейчас?

– Всего лишь семьдесят пять, Повелитель.

– Это совсем не «всего», Рамонтеп! Мало кто из смертных достигает столь почтенного возраста. Надеюсь, боги все так же милосердны к тебе, и ты в добром здравии?

– О, да, Повелитель! Твой ничтожный раб еще помнит счет до десяти, и не мочится во сне, как младенец.

– Я вижу, ты так же скромен, как и всегда. И выглядишь превосходно – в то время, когда большинство твоих сверстников давно уже в царстве теней.

– Милосердные боги были милостивы к ничтожному рабу. Повелителю Двух Земель, конечно, известно, что можно выплеснуть воду из кувшина за один миг, а можно лить тонкой струйкой, но тогда ее хватит надолго. Твой раб редко пользовался носилками, никогда не объедался, не ел мяса и не пил пива. Спал в определенные часы, и не предавался оргиям. Все это сохраняет силы, и эти простые вещи известны каждому, кому интересно. Но люди всегда стараются не знать того, чего знать им не хочется.

– Опять я вижу, как ты скромен, мудрый Рамонтеп! Ты даже не упомянул об упражнениях, укрепляющих тело и душу, которым ты уделяешь так много времени. Я слышал, ты умеешь не чувствовать боли, подолгу находиться под водой без воздуха, и даже останавливать биение своего сердца. Это – правда?

– Это правда, Повелитель, но, правда, сильно преувеличенная Благородным Наследником. И найдется, пожалуй, немало тех, кто скажет, что не стоит тратить многие часы молодой жизни на упражнения – лишь для того, чтобы продлить дни старости.

– Тем более что змея или нож одинаково лишают жизни и того, кто ею наслаждался, и того, кто старался ее продлить. А если конец жизни неизвестен, может, действительно, не стоит тратить ее середину на то, чтобы его отсрочить?

– Тогда, наверно, не следует и омрачать ее мыслями о вещах не слишком приятных? Но как раз о них я и хотел говорить с Повелителем Двух Земель. Или, быть может, отложим этот разговор до другого раза, а сегодня поговорим о чем-то, что радует сердце?

– Прошу тебя, Рамонтеп, говори все, что хочешь, и, чем прямее ты будешь говорить и чем меньше ненужных слов этикета ты произнесешь, тем будет лучше.

Мальчик пересел с затекших колен на корточки.

– Тогда позволь, Повелитель, я начну не с главного. Представь себе, как гниет мясо в болоте. Даже нет – мясо в животе чревоугодника. Точно так же гниет и твое государство. Известно ли тебе, сколько застолий, а точнее говоря, попоек, переходящих в оргии с рабынями и жёнами, устраивают твои министры и просто богачи, и те, кто хотят выглядеть богачами? И один старается превзойти другого. И все больше становится тех, кому рабыни и вообще женщины не нужны. Они услаждают друг друга, и покупают детей для любовных утех. Тот же, кто ни разу за неделю не устроил какого-нибудь празднества, лишается уважения и удостаивается открытых насмешек. А простой люд смотрит, и, разумеется, подражает. Впрочем, если бы все наши беды ограничивались пирушками и развратом, я не стал бы беспокоить Повелителя Двух Земель. Дело, однако же, в том, что…

– Прости, Рамонтеп, что перебиваю тебя, но Верховный жрец Нимб говорил мне что-то совершенно обратное. Он говорил, что народ стал лучше, духовнее... что жрецы пользуются большим уважением, многие, в том числе и простые люди, приносят в храмы жертвы благодарности, жертвуют золото, медь…

– Разумеется. Жрецы ведь тоже люди, и они тоже хотят есть. И народ все еще боится богов, и приносит в храмы свои жертвы. Хотя в последние годы не больше, а меньше, чем раньше. Потому что вид жрецов, участвующих в упомянутых развлечениях, вряд ли вызывает трепет перед богами и почтение к их служителям, даже у тех, кто ест и пьет вместе с ними.

– Разве все наши жрецы опустились так низко?

– Повелитель Двух Земель как всегда прав! Среди нас все еще есть немало врачей и учёных, умеющих строить пирамиды и определять, что и когда сеять, знающих предания и языки других народов, разгадывающих хитрости врага и читающих желания богов. Но появились и те, кто извращает голос богов и искажает истину – за золотой пояс или умеющую любить рабыню.

– Ты хочешь сказать, что…

– В природе не редки явления взаимности: я толкаю камень, и сам отталкиваюсь от него. Некоторые жрецы служат богам главным образом потому, что боги, в свою очередь…

– По-моему, ты, Рамонтеп, немного преувеличиваешь.

– Кроме того, само понятие божественности в наше время сильно измельчало. Каждый город, каждая захудалая деревенька имеет свое божество, а иногда и несколько. Любое явление, или животное, или умерший родственник может быть объявлен новым богом, или эманацией существующего – с возданием ему всяких почестей и принесением жертв. Иногда такое служение может быть связано с насилием, или с развратом. И каждый старается возвеличить своего бога, показать, что он сильнее или важнее других. В Земле Тростника и Мотыги богослужение уже давно стало вопросом престижа.

– Ты огорчил меня, Рамонтеп. Я, конечно, слышал о появлении новых богов, но не знал, что это настолько… А что ты думаешь о боге северных сэти, ставшем таким любимым у многих моих подданных, особенно – у простого народа? Я часто вижу, как его приверженцы поют и танцуют. Они везде рисуют его иероглиф – на головных платках, и на заборах. Это – бог радости и веселья.

– Махнам?

– Вот-вот! Кстати, ты знаешь, почему они красят щёки в красный цвет?

– Считается, что раньше в земле Сэти все поклонялись бледному богу подземелья, выбиравшему, кого из живых забрать в мир теней. И вот, жрец Манхам, объявленный теперь богом, решил противопоставить бледности и смерти – цвет и жизнь.

– Отличная идея, но все равно не могу понять, зачем нужно красить щеки?

– Думаю, они делают это для того, чтобы как-то выделиться среди остальных, чтобы сразу было видно, кто – свой, а кто – нет. Впрочем, говорят, что в молодости этот жрец болел проказой и на его лице остались глубокие красные шрамы от нарывов.

– И все же признай, что поклонение Махнаму объединяет людей, причем, в радости и веселии. Что же может быть лучше?

– Лучше может быть вовремя собранный урожай, или построенный дом, или признание твоей власти, о, Повелитель Двух Земель.

– Неужели они не…

– Не признают никого и ничего, кроме своего Махнама, которого, кстати, считают живым, хотя устраивают песнопения на его могиле. Все, чем они заняты – это распевание его изречений, выпивка и танцы – ведь работа не очень способствует веселью.

– Но что же они едят?

– Мудрый Повелитель снова задает хороший вопрос...

– То есть, тот, на который есть красивый ответ?

– Или, наоборот – на который ответить непросто. Вообще-то, махнамцы довольствуются малым. Вечерами их часто приглашают на попойки – они ведь такие веселые, и хорошо играют на инструментах! Иногда им удается привлечь какого-нибудь разбогатевшего простака, и за его счет протанцевать еще какое-то время. Наверно, и их жены работают. У многих, очевидно, есть рабы. Но о рабах мы с Повелителем поговорим чуть позже.

Мальчик пересел с корточек прямо на каменный пол и стал потихоньку разгибать затекшие ноги.

– Ладно, Рамонтеп, оставим их. У тебя ведь было для меня что-то поважнее?

– О, да, я хотел поговорить о Благородном Наследнике.

– А я как раз хотел спросить – как его успехи?

– О, Повелитель! – воскликнул Рамонтеп, и вдруг, словно осекшись, заговорил тихо, но мальчик отчетливо слышал: – В те минуты, когда червь неверия и туман грусти подбираются к моей душе, когда я слышу, как гневаются боги, глядя на то, что происходит вокруг, когда я вижу, как разрушается здание великой Династии, четвертому поколению которой служу я по мере своих скромных сил, я вспоминаю о Благородном Наследнике, и моя душа наполняется любовью, и великий Ра снова поднимает сияющий диск в моем сердце, и я понимаю, что боги не оставят Долину и Дельту Великой Реки, что они все еще благосклонны к Повелителю, раз подарили ему такого сына!

Мальчик сидел все так же, согнувшись в каменной нише, но чувствовал, что летит по небу. Услышать такое от любимого, умнейшего из живущих, и такого скупого на похвалы Рамонтепа!! И он уже слышал голос отца:

– О, Рамонтеп, ты пролил бальзам на мое сердце! Я так рад, что у моего мальчика есть такой мудрый и любящий наставник!

– Поверь, Повелитель, это не пустые слова! Я даже не говорю о прекрасной памяти Благородного Наследника, но о его необычайной сообразительности, о способности анализировать, находить верные ответы путем логических умозаключений, умении отделять главное от второстепенного, определять частное из общего, и общее из частного. И о живом интересе ко всему сущему – к службе богам, к строению мира, к наукам духовным и природным, литературе и живописи. И при всем этом – доброе, открытое сердце. Мы понимаем друг друга с полуслова. Я наслаждаюсь беседой с ним, как чтением мудрейших книг. Воистину, милосердные боги покровительствуют Повелителю, посылая ему такого Наследника.

– Спасибо тебе, Рамонтеп! Твои слова дают мне силы, как младенцу – материнское молоко, – сказал отец, и, перейдя вдруг на вавилонский, добавил: – Ты же знаешь, я люблю его, как родного, на него вся моя надежда!

«Как родного! – отозвалось в голове мальчика – Что значит – «как»?»

Весь остаток беседы продолжался на вавилонском, и, забыв о неудобной позе, мальчик жадно ловил каждое слово, и с каждым слышанным словом становился все старше своих исполнившихся двенадцати лет.

– А я благодарю тебя, Повелитель Двух Земель, за честь и удовольствие быть наставником Благородного Наследника.

– Что ж, он уже достаточно окреп, чтобы учить военные искусства.

– Конечно! Мы уже отлично плаваем, неплохо стреляем из лука и управляем колесницей.

– Значит, теперь самое время заняться мечом и ножом, научиться не бояться крови.

– Научиться убивать твёрдой рукой воина…

– Я понимаю, Рамонтеп, тебе это не очень нравится, да и мне, признаться, тоже, но без войн никак не обойтись. Конечно, есть генералы, но народ не будет уважать Повелителя, не сражавшегося впереди войска, не одержавшего побед. Подарю-ка я мальчику на День рождения бронзовый кинжал деда – он не слишком тяжёл и как раз подойдет для начала занятий.

– А твой покорный раб хотел бы подарить Благородному Наследнику столь желанную им поездку в Долину Великой Реки.

– Да, ты прав! Надо будет организовать поход в эти края. Я сам давненько там не бывал. Ты, конечно, тоже поедешь с нами?

– Благодарю Повелителя за любезное предложение. И все же, быть может, мы с Благородным Наследником отправимся в дорогу завтра, вдвоем, в сопровождении небольшого отряда воинов?

– Очевидно, мудрейший Рамонтеп мыслит и рассуждает высшими категориями, доступными лишь избранным из жрецов. Даже я не всегда успеваю уследить за таким полетом мысли.

– Что ж, Повелитель, видимо, пришел час говорить коротко и просто – так, как ты просил. Твой покорный раб хочет отправиться в путешествие с Наследником завтра, до того, как великий Ра, поднимет свой огненный диск, потому, что в дороге, среди камней и песков, он будет в большей безопасности, чем здесь, за высокими стенами дворца.

– Рамонтеп? Я вижу, ты совсем не шутишь!

– Ты прав Повелитель, я не шучу. Вам с Наследником угрожает большая опасность! Попросту говоря, вас обоих собираются убить… А заодно, наверно, и меня.

Некоторое время было тихо. Мальчик пересел на колени. Только что вскружившие ему голову похвалы Рамонтепа были напрочь забыты – стёрты, выбиты из головы двумя страшными камнями: он – не родной сын своего отца, и кто-то хочет его убить! И самого отца хотят убить! Это уж никак не возможно было понять! Неужели кто-то осмелится?

– Расскажи все, что ты знаешь, – тихо сказал отец.

– О, Повелитель, мои сведения случайны и не проверены. – ответил Рамонтеп.

– Но кто хочет моей смерти?

– Думаю, ты, Повелитель, вполне представляешь себе это сам. Я не содержу армии доносчиков и шпионов (последние два вавилонских слова были мальчику незнакомы, но догадаться было нетрудно). Все, что я случайно вчера узнал, это то, что некий жрец уже заплатил большое вознаграждение отряду пигмеев, и обещал заплатить вдвое больше за убийство – тебя и Благородного Наследника.

– Неужели сам Нимб?

– Имя заговорщика мне неизвестно, но всё возможно. Тем более что…

– Что?

– Из того, что я знаю, ясно, что заговорщики хотят убить не всю семью Повелителя, а только его самого и сына.

– То есть, ни жену, ни дочерей?

– Малолетние дочери не могут сидеть на троне.

– Неужели… она… с ними заодно?

– О, Повелитель! Не принуждай своего ничтожного раба говорить то, о чем страшно даже подумать! Но… можно, наверно, говорить о некотором совпадении интересов божественной супруги и группы жрецов. – Рамонтеп на миг умолк, но продолжил – Возможно, во главе с Верховным.

Опять наступило молчание.

– Я прикажу усилить охрану. Впрочем, нет – я её полностью сменю. Сменю и усилю. Наберу охрану из кнаанских пастухов – мне кажется, они самые надёжные – живут отдельно, жрецов не слушают, попоек не устраивают.

– И они подарили Повелителю Благородного Наследника, после полученного нами проклятия.

– И, при этом, они платят самый высокий налог, – спокойно продолжил отец. – Каждый десятый из их мужчин месит глину для кирпичей или роет каналы.

– Уже много лет.

– А мы этот налог сократим, даже вдвое – пусть работает каждый двадцатый. Зато получим преданных подданных, грамотных и не подвластных Нимбу.

– Этот шаг следует тщательно обдумать.

– Но у нас сейчас достаточно рабов. Только что у меня был… этот… у'Решат.

– у'Режит.

– Да, точно. Так вот, жрец у'Режит жаловался на что угодно, только не на недостаток рабочих рук. Племена пастухов защищают нас с востока – это самая важная наша граница. Достаточно брать на работы каждого двадцатого из них – пусть каналы роют рабы, и не страшно, если храмам их достанется немного меньше. А я наберу из пастухов пару отрядов охраны.

– Хорошая охрана, конечно, необходима. Но я надеюсь, Повелитель не собирается отсиживаться за стенами и спинами охранников, пряча Благородного Наследника под троном?

– Конечно, нет, Рамонтеп! Хорошо, что ты предупредил меня сейчас. Поверь, у меня есть не один способ поставить Нимба на место, если вообще не отправить в царство теней! Он и его компания вовсе не так всесильны, и у меня есть чем с ними сразиться. Им явно недостаёт смелости и решительности. Заплатить наёмникам – очень просто, а вот отдать приказ о покушении на меня, рискуя при этом своими собственными благополучными телами – это гораздо страшнее. Я же буду действовать внезапно и резко. А мальчика я завтра отправлю с тобой в Долину Великой Реки… Кстати, не знаешь, где он сейчас?

– Сразу после нашей беседы я обязательно найду его и отвезу в укромное место.

– А я позабочусь о надёжном отряде для вас. Выйдете затемно, пешком, а тридцать верблюдов с погонщиками и воинами будут ждать вас за городом, у пирамиды Аменхотепа. Дойдите до земли Шемау и оставайтесь там, пока я не пришлю гонца. Обратно спуститесь по реке.

– Хорошо, Повелитель. Пусть могущественные боги оградят тебя и твоё государство…

– Подожди, Рамонтеп!.. Я, конечно, понимаю, сейчас не самое подходящее время, но, скажи хоть в двух словах, как ты думаешь – почему? Почему они ненавидят меня настолько, что готовы на переворот? Неужели только лишь из-за непорабощения мною племён кнаанских пастухов? Или из-за мира с хеттами? Или из-за ограничения срока рабства?

– Слова Повелителя – слова истины. Внешние причины в этом.

– А настоящая, разумеется, в особом расположении звезд, в божественной духовности, известной только жрецам, которой я мешаю?

– Можно было бы сказать, что причина в духовности, если бы она не была в железе.

– В железе? Но при чем здесь железо?

– Или можно сказать, что причина в том, что хетты научили нас изготовлению нового – прочного и лёгкого железа.

– Значит, появившиеся у нас лёгкие щиты, острые мечи и ножи для бритья – причина ненависти ко мне жрецов и… её?

– Моему Повелителю известно, что… она жаждет взойти на престол – ничего нового в этом нет. Что же касается железа – все очень просто: острые мечи и легкие щиты помогают нам побеждать на войне, а значит – привозить много рабов. Сегодня молодого раба меняют на две бочки вина, или масла. Он пашет мотыгой из хеттского железа – значит, пашет быстро, и косит острым серпом – тоже быстро. А у купившего его крестьянина остается время для развлечений, а еще и мешок муки – для храма. Вроде неплохо, верно? Тот же, кто купил десяток рабов, может, не голодая, прокормить себя и семью от урожая до урожая, ни разу не наклонившись к земле. А у вельможи, купившего много рабов, появляются ещё и дебены для пиршеств и покупки рабынь с красной точкой на лбу, из страны Слонов. Знаешь, как называются эти рабыни?

– Кажется, жрицы любви?

– Именно так. Твои министры и вельможи ищут все новых и новых любовных утех, хвастаясь друг перед другом изобретательностью своих рабынь. Кстати, в последней партии пленных оказалась необыкновенно красивая мидийка.

– Мне что-то говорили. Отец – священник, а дочь – красавица?

– Да, Повелитель. Его отец – тоже священник – умер уже здесь, не выдержав долгого перехода. Мы похоронили его вчера ночью.

– Похоронили пленного?

– Представь себе, Повелитель, мы с Первым жрецом Петрепом сделали это по просьбе его сына, и только благодаря этому нам удалось этого сына разговорить. Представь, этот сравнительно молодой священник знает пять языков, законы земли и расположение звезд, предания многих народов, счет и календари. Он знает всех сколь-нибудь значимых богов, владеет черной и белой магиями. По каким-то, одному ему известным признакам, он нашел воду в скале, под храмом Шу. Мы говорили с ним несколько часов, и поверь – он умен и образован, как один из Первых жрецов. А его дочь, в свои двенадцать лет, говорит на трех языках и владеет искусством врачевания. Но главное – ее божественная красота, все только о ней и говорят. Я не стал бы занимать драгоценное время Повелителя пустыми разговорами, но Благородный Наследник, как и многие другие, был поражен красотой этой мидийки, и мечтает сделать ее своей женой.

– Мне кажется, ему пока рано.

– По годам – да. Но несколько дней назад он стал мужчиной.

– Неужели? Он сам тебе об этом сказал?

– Да, мы открыто говорим обо всем, и я ответил ему на все вопросы.

– Спасибо, Рамонтеп. Я так рад, что он тебе доверяет! А насчет мидийки – думаю, сейчас не самое подходящее время.

– Тем более что Верховный жрец уже подарил ее своему слуге Джиде, она сейчас у них, во дворце. Джида дрожит над ней, как над сокровищем.

У мальчика перехватило дыхание. Ифита! Его Ифита отдана Джиде! Этому старому, крючконосому, с маленькими хитрыми глазками под опущенным лбом. Нет! Этого не может быть! Нет!!!

– Подарил молодую красавицу этому червяку? Что ж, если мне удастся переиграть Нимба, заберу её для моего мальчика!

– Сожалею, Повелитель, но уже поздно! Он, конечно, обязан выждать месяц, но обряд посвящения уже совершен.

– И она действительно так красива?

– Красота – понятие условное. Повелителю Земли Тростника и Мотыги, конечно, известно, что когда-то женская красота не значила так много. В древних клинописях и папирусах это слово вообще не встречается. А слово «любовь» появилось только где-то в начале средних династий. Люди жили тяжело и бесконечно работали, чтобы не голодать – все остальное их мало интересовало. Женщина, как и мужчина, ценилась своими мускулами и выносливостью и еще – способностью рожать. В моде были большие груди и широкие бедра.

– Конечно, жизнь в древние времена была тяжелой. Кажется, и рабов тогда не было?

– Да, пленных сразу убивали, ибо раб едва прокармливал сам себя. Сегодня же все хозяйство Долины и Дельты Реки держится на рабах, работать стало почти неприлично. Не только земледельцы, но и горшечники, и ткачи – все живут за счет рабов. Половина нашей армии – бывшие рабы. Без рабов наше государство просто исчезнет, как лужа на солнце. А ты, Повелитель, хочешь ограничить срок рабства восемью годами, отказываешься поработить пастухов востока, повысил в правах хемуу и не начинаешь войну с хеттами! А такая война могла бы принести и новых рабов, и настоящее хеттское железо!

– Но при чем здесь жрецы? Чего им не хватает? Зачем им рабы?

– Потому что жрецы – тоже люди, и у них есть свои интересы. А, кроме того – родственники, друзья, соседи. Им приносят жертвы, их приглашают на ужин. Да и другие земные радости не чужды знатокам звезд и исчислений. Принимая щедрые пожертвования и участвуя в празднествах, жрецы придают им законность, почти богоугодность – и все довольны. И, конечно, исполняя волю богов, они прислушиваются к голосу народа, иногда даже слишком внимательно.

– Ты хочешь сказать – заинтересованно? Но ведь народ меня любит! Толпы поджидают мои носилки, только чтобы забросать их цветами – их ведь никто к этому не принуждает!

– Что сказать – всесильные боги благосклонны к Повелителю Земли Тростника и Мотыги! Пятнадцать лет твоего правления Великая Река разливается все сильней, от сезона к сезону. Каналы протянулись на сотни атуров на запад, а с ними – и вся жизнь. Люди живут все лучше и благодарят богов, в том числе и бога живого – тебя, о, Повелитель! Ты не изнуряешь страну строительством пустых городов, огромных дворцов и пирамид, не ставишь свои статуи на каждом углу, как это делал твой отец. Народу это нравится! Вот уже сорок лет мы владеем половиной мира и почти не воюем, а немногие бунты быстро подавляются. Ты любим народом Земли Тростника и Мотыги, и жрецы это знают.

– Значит, Верховный жрец и его компания хорошо подумают, прежде, чем прикажут меня… убить.

– Очевидно, они уже подумали, о, Повелитель. Если боги не помешают, и им это удастся, они громче всех будут плакать о безвозвратной потере! Может быть, даже построят тебе пирамиду, и большой новый храм в твою честь.

– Но ведь сами жрецы живут совсем неплохо! И они прекрасно понимают, что, если заговор сорвется, они потеряют все, включая саму жизнь – зачем же им начинаться?

– Если покатить камень по ровной дороге, он найдет свое место и остановится сам. Камень же, катящийся с горы, остановить непросто, и, чем дальше, тем труднее.

– Красивое сравнение.

– Вкусивший богатство, а тем паче уважение, и – самое вожделенное – власть – теряет чувство меры. Он хочет еще, и катится все быстрее, хоть и может разбиться – остановиться он уже не в силах – даже если на пути Повелитель Земли Тростника и Мотыги, и рассудок говорит: «Стой, опасно!». Великие мудрецы, постигшие крупицу божественной мудрости, сами вообразили себя богами и не замечают, как начинают служить сами себе, своим земным, совсем не небесным страстям. Ослепленные знанием и своей избранностью, они готовы покуситься на жизнь богоподобного и любимого народом Повелителя. Их страсть страшна, ибо ослеплена сама собой. Остерегайся их, Повелитель Двух Земель! По движению звезд они могут рассчитать дожди, паводки, песчаные бури и виды на урожай. Но жажда почета и власти лишает здравого рассудка даже ученых мужей, и они способны на самый отчаянный и неосмысленный шаг: приказать убить Повелителя и Наследника, чтобы посадить на трон куклу, которую можно будет дергать за ниточки.

– Ну, это мы еще посмотрим! – мальчику показалось, что отец улыбнулся.

– И все же, – мягко, но настойчиво произнес Рамонтеп, – я бы предложил Повелителю написать на папирусе, а еще лучше – приказать высечь на камне и зачитать перед праздником с Башни и во всех городах и оазисах решение о том, что Благородный Наследник, и только он, должен занять престол, в случае, когда Повелитель Двух Земель станет богом. При этом, конечно, и любая осторожность никогда не будет лишней – особенно в ближайшее время. Это касается и прогулок, и купаний, и еды.

– А мне как раз сегодня жрецы разрешили отведать суп из диковинных морских животных. И я хотел пригласить тебя, Возвышенный Рамонтеп, на обед – чтобы, услаждая душу беседой, усладить и тело изысканным вкусом.

– О, Повелитель, я… Прости, но ты слышишь шум?

– Да, странно. Но что это может быть?

– Это, кажется… Да, это – конец! Мы опоздали, Повелитель!

– Что за… Джида?

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в январе 2023 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: