Наследник проклятого трона

 

Lənətlənmiş taxtın varisi

 

Heir of the cursed throne

 

 

 

 

Абуль Садж сгорал от нетерпения, желая поскорее увидеть ее лицо. Неуклюжие старания спутницы самостоятельно взобраться наверх рассмешили незнакомку. Ее смех был чистым, как журчание родниковой воды. Садж невольно улыбнулся, и в это же мгновение она обернулась и их взгляды встретились. Душу Дивдада словно подхватил внезапный вихрь и безжалостно сбросил в бездонную лазурь больших, продолговатых глаз с темными, пушистыми ресницами. Маленький, мило вздернутый носик на нежном овале лица, прозрачно-белоснежная кожа и полные, чувственные губы дополнили портрет наипрелестнейшей девушки. Блестящие, как шелк, иссиня-черные косы, змеями струились по ее тонкому стану.

Потрясенный юноша не в силах был отвести от нее глаз.

– Ох, и уморилась же я! Госпожа Утруджа! Все бока себе помяла, пока добиралась сюда, и… − Закия ошарашено уставилась на Дивдада, как на привидение.

Не меняя выражения лица, она перевела взгляд на свою госпожу, которая застыла на месте, не менее пораженная, чем она. Закия не к месту и глупо захихикала.

Повернувшись к служанке, Утруджа молча взяла у нее из рук свое головное покрывало и набросила его себе на голову. Затем потупив взор она прошла мимо застывшего юноши с явным намерением взобраться на самый верх холма.

В горле Абуль Саджа пересохло так, словно он несколько дней не пил ни глотка воды.

«Только не туда!» – воскликнул он мысленно.

Вроде бы какое ему было дело до этой девушки. Шла своей дорогой, ну и пусть идет, раз так хочется. Но не смог Дивдад прикинуться на этот раз равнодушным. Сам не понимая, что он делает, юноша одним прыжком достиг Утруджи и схватил ее за руку. Она вскрикнула от неожиданности.

– Постойте, о ханум! − произнес он глухим, не своим голосом. − На вершине этого холма пируют молодые повесы. Такой юной девушке, как вы, не стоит заглядывать в подобные уголки, − и вдруг он отпустил ее руку и отпрянул в сторону, то ли сконфузившись своим дерзким поступком, то ли предоставляя Утрудже самой решать, что ей делать.

Не прошло и нескольких секунд, и обе девушки уже быстро спускались вниз. Закия услышала, как юноша прокричал им вслед такие слова:

– Молю тебя, о красавица, скажи мне, кто ты, скажи, ради любви к Всевышнему!

Если бы Дивдад в это самое мгновение увидел выражение лица Утруджи, он бы сильно обрадовался. Такой счастливой ее еще никто никогда не видел.

Так как хозяйка, упорно промолчав, продолжила свой путь, то Закия вновь решила действовать на свой страх и риск. Она приостановилась и, бросив многозначительный взгляд на в отчаянии застывшего Дивдада, громко проговорила:

– О, мой прекрасный господин! Меня зовут Закия. Я невольница госпожи Утруджи, дочери Ашинаса, главного хаджиба халифа аль Мутасима, да славится его имя вовеки! − и она вытянула палец и указала им на свою хозяйку. Мол, вот она, и это ее зовут Утруджей.

Эту мысленную, но, увы, так и не не состоявшуюся наяву сцену разговора, Закия крутила в голове до тех пор, пока они с госпожой не уселись в паланкин. По всем канонам любви, по крайней мере тем, о которых была наслышана рабыня, этот юноша должен был повести себя именно так!

Но нет, «ледяной принц», как всегда был в своем амплуа. Он промолчал, позволив им уйти!