Наследник проклятого трона

 

Lənətlənmiş taxtın varisi

 

Heir of the cursed throne

 

 

 

 

Поверженный лев

 

 

Великолепный, гнедой конь Абуль Саджа, осторожно переступая тонкими ногами, неторопливо подымался по склону холма, где пару дней назад Утруджа нечаянно столкнулась с Дивдадом.

«Зачем он привел меня сюда?» − тревожилась девушка. Недавние события совсем выбили ее из колеи. Ужасно болела голова, а тело горело огнем от ссадин и ушибов, полученных во время нещадной борьбы с похитителями. Но не это в данное время волновало дочь Ашинаса, а мрачные взгляды, бросаемые на нее Абуль Саджем, и его упрямое молчание в ответ на ее неуклюжие благодарности в адрес юноши.

Она остановилась возле левкоевых кустов, с пылким интересом разглядывая нежные лепестки цветов. Знала, что выглядит нелепо. Невозможно, только-только избежав страшной опасности, беспечно любоваться красотами природы. Но лучшего варианта девушка никак не могла придумать и мысленно чертыхалась.

Некоторое время на холме царила полная тишина. Стоял полдень. С реки доносились голоса рыбаков, вытаскивавших сети из воды. Шмель мерно жужжал над цветком дикой розы. Наконец, Дивдад, сидевший поодаль, первым нарушил молчание. Он скинул со своих плеч короткий плащ и расстелил его на траве.

– В ногах правды нет. Сядь!

Утруджа послушалась и села. Абуль Садж устроился рядом и тотчас же устремил на нее довольно дерзкий, пристальный взгляд, чем окончательно смутил девушку. Щеки дочери Ашинаса залились краской смущения.

– О юноша, почему ты так странно глядишь на меня? − не выдержав, спросила она.

Дивдад засмеялся тихим недобрым смехом. Когда он заговорил, его голос слегка дрожал.

– Если все, кому не лень, могут глазеть на тебя, то почему бы и мне не полюбоваться твоей красотой?

– Что ты желаешь этим сказать? Говори без обиняков!

Садж криво усмехнулся. Он все это время старался держать себя в руках, но обычное присутствие духа постепенно покидало его. Юношу распирал необъяснимый гнев и еще более непонятная и жгучая обида. Утруджа, собрав волю в кулак, с решительным видом посмотрела ему в глаза.

– Во-первых, на меня никто не глазел. Во-вторых, я иногда люблю прогуливаться по городу, переодевшись в мужскую одежду. И если ты считаешь это неправильным и зазорным, то я не стану тебя переубеждать.

Не могла же она ему сказать, что тоска по нему заставила ее покинуть дворец отца и отправиться в опасную прогулку.

– А с каких пор ты знакома со своими друзьями? − рассерженным тоном спросил юноша. – Я имею в виду тех жалких подмастерье.

– Я не знаю их! Во всем виноват уличный мошенник. Его обезьяна сорвала с моей головы чалму. В это время один человек спутал меня со своей рабыней и велел людям поймать меня. Вот и вся история. Но знаешь что? Я, конечно, благодарна тебе за свое спасение. Пусть Аллах воздаст господину Саджу сторицей за его доброту. Но мой отец должен вернуться во дворец с минуты на минуту. Мне пора идти.

И она с притворно-равнодушным видом принялась сидя отряхивать свою одежду от пыли, пытаясь привести ее в порядок.

– Я в жизни не встречал такой сумасбродной девушки, как ты! Правду говорят, − дурная голова ногам покоя не дает. Мне жаль твоего отца. Поведение и манеры его дочери оставляют желать лучшего. Нужно было позволить тем негодяям утащить тебя в свое логово. Уж эта чернь научила бы тебя уму-разуму.

Утруджа заерзала, как на горящих углях. Они сидели лицом к лицу и бросались друг в друга жгучими словами, как камнями.

– Не смей оскорблять меня! По мне – лучше хромать, чем сиднем сидеть! Иди и поведай всем про то, что сегодня случилось. Пожалуйся моему отцу, если тебе так хочется! И не забудь похвастаться, как ты изувечил одного бедняка. И да поможет тебе Аллах! А мне пора идти. Уж не обессудь, − и с этими словами она гордо поднялась и, отойдя в сторону, продолжила отряхивать свою одежду.

– Я не позавидовал бы и твоему будущему мужу. Главное в приданом его жены составят странные вкусы плебейки и преострый, злой язычок! − крикнул сердито Абуль Садж. – А мне ты вначале представлялась смирной, покорной, как овечка. По крайней мере, я так думал до вчерашнего дня.

Дочь Ашинаса взвилась, как ужаленная. Ее захлестнула слепая обида.

– Ну что ж, я счастлива, что ты все вовремя понял! И в свою очередь, да простит мне Аллах, если я не права, но и я не позавидовала бы ни одной из твоих женщин, ой нет, овечек. И знаешь почему? − Утруджа с издевкой прищурила глаза. − Тебя весь мир прозвал «ледяным принцем»! Что может быть хуже этого? Ледяной принц!

– Это не новость. Я знаю об этом. Так меня прозвали в отместку те, кому я не уделил в свое время должного внимания. Странно, но мне сейчас показалось, что и дочь Ашинаса причислила себя к их числу, − хмыкнул Дивдад, нимало не обидевшись.

Его глаза хитро заискрились. Утруджа от неожиданности даже ахнула при виде такого самодовольства.

– Эй, сын Саджа! Ты всегда был мне противен и неинтересен! Прощай!

Она с насупленным лицом прошла мимо него, намереваясь уйти.

– Даа, − задумчиво протянул Дивдад, – веселое зрелище ожидает сегодня городскую чернь. Дочь самого хаджиб ал-худжжаба^[57] пройдет пешком до дворца Карх Самарры с порванным рукавом и непокрытой головой.

Утруджа остановилась как вкопанная. Юноша был прав. Она не сможет добраться до дома без чалмы или хотя бы куска изара^[58]. Дивдад не сводил с нее глаз. Странно, но ему сейчас казалось, что он знает эту чудную девушку уже давным-давно. Гораздо дольше, чем они были знакомы в действительности. Его гнев улетучился.

– Подойди ко мне, − вдруг мирно сказал он.

Утруджа ехидно фыркнула.

– Ты начал забываться, сын Саджа. Я не рабыня и не твоя женщина, и ты не имеешь права

мне приказывать.

– Если хочешь без приключений попасть домой, тебе придется сделать это.

Сказал и вольготно растянулся на траве.

Через несколько минут около него раздалось тихое покашливание.

Дивдад, еле сдерживаясь от смеха, оглянулся. Утруджа, опустив голову, старательно разглядывала траву у себя под ногами. Садж встал, протянул свою руку и легонько дернул за кусок ткани, свисавшей из-под рубахи девушки.

– А ну-ка, покрутись, мальчишка! − мягким тоном шепнул он.