Наследник проклятого трона

 

Lənətlənmiş taxtın varisi

 

Heir of the cursed throne

 

 

 

 

Оставшись в одиночестве, Гасан вновь заходил из угла в угол и, не переставая, тихо ругался. Если кто-нибудь прознает о том, что Утруджа так и не стала его женой по-настоящему, то позор неминуем.

Перед его глазами вновь предстал образ дочери Ашинаса с кинжалом у своего горла, безумный взгляд потемневших синих глаз и звонко выкрикнутые слова:

– Если ты посмеешь прикоснуться ко мне, то я у тебя на глазах проткну себя этим кинжалом. Но живой тебе не дамся никогда.

– Но почему?! Почему?!

Девушка замерла, словно колеблясь и не решаясь сказать правду.

– Я боюсь тебя. Ты накинулся на меня, как дикий зверь. Ты деревенщина, неловкий мальчишка! Разве настоящий мужчина повел бы себя так грубо со своей юной и неопытной женой? − наконец проговорила она.

Слова девушки задели самолюбие сына Афшина. Но в чем-то она была права. Он повел себя, как похотливая скотина. Но это же его святое право! Он может делать с ней все, что захочет!

И легкомысленный юноша, не мешкая, вновь поспешил в покои своей молодой, строптивой жены. Представшая его глазам картина его мало воодушевила. Уткнувшись лицом в подушки, Утруджа тихо плакала. Разорванная на ней шелковая сорочка едва прикрывала ее наготу. Длинные волосы, разметавшись по всей постели, свисали с ложа неровными густыми прядями. В комнате царил полный беспорядок, свидетельствовавший о произошедшей здесь недавно отчаянной борьбе. На покрытом бусатами^[74] полу сверкали осколки разбитой посуды, и повсюду лежали рассыпанные и раздавленные фрукты. Из опрокинутого стеклянного графина капали остатки розового шербета, распространяя приятный, тонкий аромат. Услышав голос мужа, девушка застонала, но этот стон был больше похож на рычание раненной тигрицы – тихий, яростный. Сжавшись в маленький, напряженный комочек она бросила на него взгляд, и он отнюдь не свидетельствовал о покорности.

– Все эти дни ты морочила мне голову разными сказками! – в сердцах вскричал Гасан, потрясая кулаками в воздухе. – И мне надоело их слушать. Уже две недели прошло со дня нашей свадьбы, а я так и не познал тебя, строптивая девчонка. На кого ты так надеешься? На старика Ашинаса? Я могу прямо сейчас приказать слугам засунуть тебя в мешок и бросить в реку Тигр. И твой отец ничем тебе не сможет помочь! Знаешь почему? Потому что ты − моя собственность!

– Я знаю лишь одно! Чем больше ты будешь оскорблять меня, тем меньше будет у тебя шансов завоевать мое сердце! − ответила ему дочь Ашинаса. – Если тебе доставит удовольствие взять меня силой, то попробуй. Ты получишь мое тело, но не сердце, и тем более не любовь, а лишь ненависть и отвращение.

Гасан при этих ее словах застыл в нерешительности. На некоторое время в комнате воцарилось глухая, беспросветная тишина.

– Дай мне нож, − потребовал вдруг он.

Несколько секунд они смотрели друг на друга. Что-то подсказывало девушке поверить Гасану. И, помедлив еще немного, она тихо протянула ему кинжал. И тут же испуганно вскрикнула. Гасан полоснул им себе по пальцу, и алая кровь густо закапала на скомканную во время их отчаянной борьбы простыню.

– Пусть это станет нашей с тобой маленькой тайной. Смотри, не проболтайся, − пригрозил он ей, и девушка с особым рвением закивала головой в знак согласия.

Сын Афшина ушел, очень довольный своим поступком. Он мог взять ее силой и потерять навсегда. А именно этого Гасан страшится больше всего на свете. О! Ее кожа, аромат ее тела хмелит его, подобно изысканному вину. И в том, что Гасан повел себя грубо и настойчиво, виновато, отчасти, то необьяснимое словами колдовское благоухание, исходившее от Утруджи. Стоило Гасану вдохнуть его, как он почувствовал дикое вожделение и страсть. Да, эта женщина особенна. И он готов стерпеть от нее любые унижения, лишь бы она открыла ему свои объятия. Он добъется ее расположения и ответной любви. И эта затеянная ею игра ему уже пришлась по вкусу. Ведь чем больше стараний будет им затрачено, думал самонадеянный юноша, тем слаще окажется победа.

Прошло несколько дней. Гасан терзался и пылал от обуревавшей его страсти. Он слал Утрудже бесконечные приветы через слуг и осыпал подарками и нежными посланиями, но к ее покоям и близко не подходил. Юноша надеялся таким образом заслужить прощение молодой жены и завоевать ее любовь. Он полностью позабыл о былых развлечениях, о наложницах и веселых попойц-друзьях. Все его помыслы, все мысли и желания теперь были связаны и сложены у ног красавицы Утруджи.

Гасан был человеком, привыкшим к исполнениям любых своих желаний и прихотей. Подобная власть портила даже самых лучших и сильных духом людей. Но жизнерадостный нрав, очаровательная непосредственность молодого шалопая пока что спасала юношу от последствий пагубных привычек и разгульной, вольной жизни. Сын Афшина обожал общество веселых людей, пристрастных, как и он, к искусству, к музыке, к забавам различного рода; от невинных и вплоть до безумных и порочных, на которые толкала его любовь к приключениям, неуемное любопытство и тяга к познанию необычного и неизведанного. Будучи очень влюбчивым по натуре, он и в Утруджу влюбился с первого взгляда. Такое с ним случалось часто. Но на сей раз, кажется, все оказалось намного серьезнее. Неприступность и холодность девушки возбуждала его и притягивала к себе с невероятной силой. Так происходит и с детьми, когда им в руки попадается новая и интересная игрушка. Невозможно бывает оторвать дитя от нее до тех пор, пока она ему, наконец, сама не разонравится и не наскучит.

Но Гасан прекрасно понимал, что очередным грубым натиском может лишь оттолкнуть от себя эту своенравную девушку, по неволе судьбы ставшей его женой. Ее красота, гордый нрав и ледяной взгляд больших миндалевидных глаз заставил его искать иные пути к сближению с ней.