...Он учился в Консерватории, в Москве, был очень талантливым, прям очень, до гениальности, и играл на альте. Альт – это как скрипка, только чуть больше размером и звучит пониже. Давид всегда носил альт с собой, инструмент был продолжением его сущности, личности. Он отпускал от себя альт только на время секса, но и тогда продолжал играть. У Давида было всё большое, и у него были огромные руки с длинными пальцами, сильными и одновременно нежными. Когда он откладывал альт, он играл на мне. Да, он прям перебирал меня, будто я состояла из струн, и тихо приговаривал: «Верхняя дека… эсочка, а вот здесь колки… нижняя дека… возвращаемся, гриф и струны… ага, а вот и эф, эфочка, твое ре-зо-на-торное отверстие… тише-тише, там соседи, милая, они ж думают, что я музыкант… люблю твои эсы, они такие округлые, правильные, как у альта… но вот и пуговичка… ты знаешь вообще, где у тебя пуговичка, видела? А у альта ты видела пуговичку? Напомни, я покажу…» Он нажимал на потаенные точки и пуговички, будто настраивал инструмент, пробовал каждый раз новые, играя и импровизируя с мастерством гения, а я в ответ пела, урчала и солировала не хуже первой скрипки. Я даже никогда не представляла, что могу так звучать...
