Жрец

 

Новая редакция

 

	Поделиться:

 

 

 

Купить в журнале за июнь 2022 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 8 часов 30 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

У ней была страсть. Вместе с ней переселились горшки и горшочки, в которых жили, плодясь, размножаясь, всевозможные кактусы. Однажды, безумно обрадовав, любимец зацвёл. Крошечный, нежный и умилительный, распустившись, поражал изысканно болезненной красотой, издавая особенный запах, с каждым днём ощущаемый всё сильней. Когда вконец распустился, невозможно стало дышать. Подумалось: знак. Открывал окна, проветривал, невыносимый запах, облюбовав его дом, не думал из него убираться. Она? Не замечала ни мерзкого запаха, ни его отвращения. Не выдержал и сказал. Пожала плечами, что поделаешь, я за него не в ответе, зато жутко красив. Обозвал этот кактус – остальные остались без имени – Очарование мерзости. Мелькнуло: подходит хозяйке, обаяние которой запахло долго хранившимся сыром, запахом, доведённым Очарованием мерзости до немыслимого совершенства.

 

На выставке было всё новомодное, считавшееся искусством. Как всегда, штатные знатоки, не пропускавшие ничего, со знанием дела обсуждали то, что никому, кроме них, в глаза не бросалось. Казалось, только и заняты тем, что высматривают экспонаты, мимо которых бодро вышагивают другие. Инсталляции надоели. Шёл, незаметно шаг убыстряя, по направлению к выходу, едва не споткнулся. Из блёклого фона рвались красные пятна и полосы: зазубренную окровавленную пилу по невинному холсту протащили. Стилизованной готикой туповатому обывателю сообщалось название: Вивисекция.

Щёлкнуло, на невидимый посторонним экран выводя школьный кружок, потом биофак, где начинал, прежде чем перешёл на лечебный. Странно, «Вивисекция» на экран не вывела анатомичку, на удивление, связи между этими понятиями в его мозгу не сложились. Это был не единственный случай, когда памяти своей удивился. Она жила по своим не всегда понятным законам, он научился воспринимать её, хоть с ним и связанной, но отделённой. Временем? Обстоятельствами? Он изменялся, она, от него на шаг отступая, фиксировала происшедшее, на экран выдавая как постоянное настоящее.

Подошёл вплотную и присмотрелся. Красное: пятна и полосы. Кровь брызгала, проступала, алела, темнела подтёками, сгустками застывала. Сжитость и борение крови с пространством были сюжетом, соединившим в единое целое пятна и полосы. Отошёл, пытаясь увидеть одну только кровь. Из мутного, блёклого, выцветшего проступали контуры человека, не понять, женщина или мужчина, ничего отличительного, высекающего личность из рода, не было вовсе. Матрица. Голая форма. Творец ещё не решил, каким сотворить человека: подумаем, посмотрим, раскинем мозгами. На кровь пошла самая красная глина. Рыжеватая, сероватая всему остальному досталась.

Рядом того же художника человек в разобранном виде. Блёклые губы лепились на пятке, уши марионетками надеты на пальцы. Вивисектор наружу вытащил суставы и сухожилия, отвернув кожу, вскрыв полость брюшную, играя, намеренно перепутав, вложил туда бескровное сердце, лёгкие написал опавшими парусами. Вивисекция сотворила гомункулуса, младенческая подмышка которого вливалась в промежность старого бесполого существа. Вначале было любопытно разгадывать ребус. Но чем дальше, тем тошней становилось. Рука сумасшедшего разодрала невинную плоть, куски расшвыряв.

Когда к выходу пробирался, взгляд зацепился за парный портрет: мужчина и женщина, друг против друга. Она в белом платье, подпоясана чёрным, ожерелье чёрного жемчуга. Он в чёрном фраке с белым вырезом треугольным. За ним белый фон, за нею – фон чёрный. Между ними, её от него, его от неё отделяя – неистовый свет из окна: краска вскипает и пузырится. Люди как люди, мужчина и женщина, но вместо голов – от тел отделённые вырезанные из учебника анатомии схемы сердец: у мужчины чуть больше, у женщины меньше. Всё, как в учебнике, всё, как на схеме, непонятно зачем со времён незапамятных висящей в жреческой на стене. Предсердия и желудочки, клапаны, вены, артерия и аорта. Разных цветов: синий насыщенный, фиолетовый, светло-кирпичный, песочный. Прорисовано точно и убедительно. Осталось соединить большее сердце с телом мужчины, меньшее – с телом женщины, и ожившее наполнится кровью, вздрогнет, парус наполнится ветром, и сперва, как бы нехотя, сердце начнёт перекачивать кровь.

Кто-то сзади к нему подошёл, и, чтоб не стоять между ним и картиной, в сторону отойдя, глянул на посетителя. Маленький, скорченный, неуклюжий, тот улыбался, как от кислого морщась, глупо и кривовато, и подхихикивал, как подросток, увидевший обнажённую женщину.

Любопытство иссякло, направился восвояси. Шёл, чувствуя, кто-то за ним. Оглянулся: не было никого, даже скорченный, хихикающий, и тот в серой мгле растворился. Пусто и одиноко. Хотелось вернуться к омерзительной вивисекции, только не быть одному среди пустотой белеющих стен. Инсталляции куда-то исчезли: их никогда не было вовсе. Вивисекция сгинула, растворившись в полом пространстве.

Никого. Он один. Чего бояться в городе среди людей – не в пустыне. Но страх, разум минуя, проникает, превращая в очерченный кровью бесплотный сквозной силуэт, из которого, может быть, Бог вылепит человека.

Поминутно оглядываясь, упрямо тащился по бесплотному бесконечному коридору, стараясь не торопиться, не бежать, не спешить. Вышел в дверь, выталкиваемый взглядом матери, беспомощной, всё потерявшей, не только сына, но и себя, которую вместе с ним он убил. Мать молчала навзрыд, оглушительно, как пощёчина, звенящая мучительно, пронзительно бесконечно.

Оглянулся настигнутый взглядом. От вивисекции, от детской подмышки оторвался тёмный сверкающий зелёный зрачок. Оторвался, грудную клетку вскрывая, сделав глубокий продольный надрез, рёбра раздвинув, врезался, впился, вошёл в сердце ему, раскалённой иглой выжигая.

Стараясь вынуть иглу, упал – стены сомкнулись, в белоснежность бесконечную погружаясь.

По снежному обнажённому полю, не чувствуя холода, голый шёл, плёлся без смысла, без цели тащился. Сознавал, оснеженному, освежёванному одно суждено: скитаться Вечным жидом, Агасфером, Каином, знаком бессмертия заклеймённым.

На улице, глубоко вздохнув, врачуя видение суетой, вдохнув густой застоявшийся воздух: бензин, асфальт, подгоревшее из пиццерии, крутанул головой, вытряхивая плохо прожёванные слова, которыми экскурсовод убеждал посетителей: увиденное не просто искусство – искусство высокое, хотя и современное.

Доехав домой, поднялся, и, не зная, что делать, снова вышел на улицу, по привычке вытащил связку ключей – машина в ответ удивилась, но запищала. Подумав, решил: лучше пешком, и, свернув, пошёл по траве напрямик, на улицу, пересекавшую город, начинаясь у въезда, заканчиваясь у выезда, впадая в шоссе.

Выезд, въезд? Разница в чём? Выезд ведь тот же въезд. Это как посмотреть, с какого конца. На мгновение эта мысль развлекла, даже пытался развить, что-то глубокое выстроить. Не получалось. Не связывалось. Потом пожелал выбросить глупость, но застряла занозой. Попытался глупость разрушить, разъять. Выезд? Лошади, карета, необъятные кринолины. Но глупость не поддавалась. Решил обмануть. Шёл, голову слегка задирая: нотариус, адвокат. Буквы крошечные, незаметные. Почему не сменить? Не сложно, не дорого. Был бы он адвокат, в придачу нотариус, сменил бы вывеску непременно. А этот, верно, ленив. Может быть, неудачник? Неудачник, это ведь не убийца. Неудачник – проблема личная, даже интимная.

Миновав адвоката, напал на парикмахерскую, огромный, во всю длину дома дамский салон: над дамами мастеров копошенье, другие в креслах, очереди дожидаются. Вывеска не без затей: шрифт почти не читаемый, да и к чему? Дамы и зеркала, фены, расчёски-причёски.

Дамы – дымы – и дома. Было, было, он лишь цитата, реминисценция, лишняя запятая. На городском шоссе строчит пулемёт, и – глупые вывески лезут в глаза, словно ветер сором их забивает, не проморгаться. Обмылок, осколок, цитата.

Морфинистка, в вагонном купе любовь обронившая. Под диван, видимо, закатилась. Едет – вывески лезут в глаза – искать её на вокзал, к которому, паром сипя, паровоз потиху крадётся. В другое время на паровозе был бы плакат с красными аршинными буквами: дед, бывало, рассказывал.

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в июне 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: