HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Михаил Ковсан

Жрец

Обсудить

Роман

 

Новая редакция

 

  Поделиться:     
 

 

 

 

Купить в журнале за июнь 2022 (doc, pdf):
Номер журнала «Новая Литература» за июнь 2022 года

 

На чтение потребуется 8 часов 30 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

Опубликовано редактором: публикуется в авторской редакции, 23.06.2022
Оглавление

42. Часть третья. 2. Хроника сумасшедшей семейки.
43. Часть третья. 3. Славься, Отечество наше свободное.
44. Часть третья. 4. Кольцо с хризолитом.

Часть третья. 3. Славься, Отечество наше свободное.


 

 

 

Скука, уныние и тоска были неотвязными, докучными, бесконечными, такими, как нестерпимая, томящая, сосущая злоба, невозможная гадость во рту и глухая, ноющая, упорная боль в левом боку Ивана Ильича. И так двадцать четыре часа в сутки. Потом вспомнила: он ведь возненавидел всех окружающих, домашних особенно. Вспомнив, она испугалась. И, заставляя себя, стала с наигранным дружелюбием поглядывать на занавеску, за которой в углу дожидалась смерти соседка. К ней приходили взрослые дети, теням которых пыталась улыбаться, чего те не замечали, и она перестала, за фальшь себя укоряя.

Светло-зелёная тень много раз на дню появлялась: давление, кровь, таблетки. Три раза в сутки собиралась целая стая. Смену передавая, они налетали, умудряясь светло-зелёным шуршать, словно складками роскошного шёлка, говоря о ней в третьем лице, что задевало: точно о мёртвой. Но ко всему человек привыкает. В конце концов, это работа, пусть не служение – служба. К ней, надо признать, относились внимательно, даже с заботой.

Подобно Ивану Ильичу, пыталась бороться с тоской, пробовала скуку прогнать. Чем? Средство одно: вспоминать. Раньше жизнь свою почитала на события не слишком богатой. Да, конечно, эпоха и перемены, Тютчев, Конфуций. Но это жизнь всех. А что её жизнь после замужества? Муж, кухня, базар, сын, потом внук, призрачный долг. То, что рано ли, поздно случится, не слишком навязчиво, словно малая тучка, маячило на горизонте. За ним была тайна, тяжёлая, непостижная. Отделяя сцену от зала, занавес колебался. В лихие минуты, как тогда, когда дед в Шушенское убегал, щёлочка приоткрывалась. В те дикие дни до самого бегства всегда язвительный дед себя превзошёл. Невзирая на растущий справедливый, как в тридцатых в Германии, гнев, на состав аудитории невзирая. Привыкший громко смеяться – хихикающие, прыскающие в кулак раздражали – раскатисто хохотал, словно это был всё разрешающий аргумент. Сейчас, спустя множество лет ей было понятно: так заговаривал гибель, надвигавшуюся стремительно, хохотом рвал удавку, которую вот-вот затянет взбесившийся страх. Как-то, видно, самому себе отвечая, скрипнув зубами, он прорычал: «Этим скотам из меня не сделать Михоэлса». Тогда не поняла, что имеет в виду. Подумала: мол, меня, как Михоэлса, не убьют. Хотя сообщали: авария, несчастный случай, но ходили упорные слухи, что в Минск Михоэлс был послан на гибель.

Когда дед был в Сибири, вдруг вспомнила. До войны, году тридцать, наверно, восьмом затащила в кино на фильм по роману Фейхтвангера, невероятно тогда популярного. Фильм назывался «Семья Оппенгейм». О евреях, германцами себя посчитавшими, и о тех, которые возомнившим напоминают, кто они и откуда. Нацисты приходят к власти, антисемитизм, коричневая чума. Тогда, в тридцать восьмом фашистам оставалось быть ещё год вплоть до дружбы исчадием ада. Михоэлс (убаюкал он к тому времени на идише негритёнка, или это позже случилось?) играл врача, о котором кто-то из персонажей невзначай говорит, что это человек, напоминающий карикатуру. Понятно, с такой внешностью арийцы на свет не рождаются. Помнилось, главный герой гимназист унижающему его нацисту-учителю гордо бросает: я такой же истинный немец, как вы, господин учитель. Чего господин учитель ему не прощает. В конце концов, юный истинный немец кончает с собой. Дед, как это бывало почти всегда, еле досидел до конца, а когда выходили из зала, заметил: «Какой дурак режиссёр. У него взрослые мужики гимназистов-мальчишек играют».

Ей показалось, это всё, что вынес из фильма. Оказалось, запомнил. Забудешь, если всё это здесь и сейчас творится с тобой. Его Михоэлс не убаюкал. Он его разбудил. Параллель, тогда неясная и туманная, теперь была очевидна. Поздно вечером в серо-зелёной и блёклой мгле придумали план. Шансов спастись было немного, но даже мизерный должны были до конца исчерпать. Если не выгорит? Об этом не говорили. За стеной постройки давней, серьёзной, словно из довоенного прошлого, горланили так, что не только они, вся улица слышала:

 

Гремя огнём, сверкая блеском стали,

Пойдут машины в яростный поход,

Когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин,

И Ворошилов в бой нас поведёт!

 

Им вторило ещё не разбитое радио, которое дед включил, как он заметил, на всякий пожарный:

 

Славься, Отечество наше свободное,

Дружбы народов надёжный оплот!

 

Дед ненавидел эту чёрную пластмассовую коробочку с рябенькой тряпочкой посередине. За что? Гадости из неё звучали не так уж и часто, глупости тоже, всё больше музыка, конечно, Чайковский, которого очень любила. Но к дедову возвращению с работы, пусть даже Чайковский, коробочку выключала.

Вернувшись из Шушенского, не обнаружив множество жильцов их медицинского дома, дед с тошнотной улыбкой изрёк: «Грачи улетели». Видела: чешутся руки, и, выплеснув страх, злобу, бессилие, дед сорвал со стены чёрный пластмассовый коробок, швырнул на пол и растоптал. Обломки, блестящие, мелкие, колкие, тщательно замела. С тех пор у них в доме больше радио не было.

Хотя радио из дома исчезло, но крепостью он не стал. Самым страшным – на долгие годы – напоминанием стала соседка с предпоследнего этажа. Её мужа забрали через несколько дней после дедова бегства. Забрали – не диво. Чудо, что через неделю кардиолог, поразительный диагност, вернулся и утром, как ни в чём не бывало, пешком пошёл на работу, в больницу, днём читал лекцию, вечером принимал аспиранта, перед сном вычитывал гранки, лёг спать и утром из спальни не вышел.

На похоронах вдова была в огромной, откуда-то из сундуков извлечённой шляпе с вуалью и сизым пером. Под шляпой седые волосы, надушенные и завитые. С тех пор без этой шляпы её не видел никто. В ответ на приветствия, придерживая шляпу рукой, отвечала коротким, едва заметным молчаливым поклоном, которым с тех пор её отношение с миром живых ограничивалось.

Так в памяти и связалось: Шушенское, грачи, из-под шляпы едва заметный поклон, щёлочка глаз. Что сквозь щёлочку разглядишь? Темноту? Коричнево-зелёную поверхность болота? Чепуха. Всё пустое. Гляди, не гляди, ничего не увидишь. Словно в буран, когда белый снег и тот становится чёрным. Занавес задёрнут, если чуть-чуть приоткроют, лишь те в самом первом ряду, и то самые любопытные и внимательные заметят.

Теперь она здесь. В первом ряду. Рядом со сценой. Не слишком удобно, надо голову задирать. Близость сцены не то, что бодрит – обязывает. Программкой не шелестнёшь, не говоря о том, чтобы слово соседу сказать, да и нет их, соседей. Вроде зал до отказа заполнен: аншлаг, тем более первый ряд, но, осторожно садясь, по сторонам озираясь невольно, упираешься в мутную пустоту, бесцветную и глухую.

Занавес шелестит, колебля треножник. Пифия, густой пар вдыхая, дрожит, бессвязно, бессловно, звуком диким воздух сырой разрывает, жрец мудро и трезво бессвязность в речь обращает. Речь, как источник, горяча и туманна. Кто это слово поймёт? Разве что гений. За это и увели: вначале со сцены, потом из театра, и, наконец, из жизни. Откуда понятно. Не ясно – куда.

Пыталась воспоминания вызвать, но как? Сколько ни думала, ответ не нашёлся. Устав от поисков, ненужных и бесполезных, случайно глянув на висевшую напротив картину, по странной причуде – память представилась живым существом, чем-то вроде соседки по коммунальной квартире – вообразила: эти цветы вовсе и не цветы, а цыгане, то ли из табора выскочившие на сцену, то ли, напротив, в табор – со сцены. И всё это буйство: краски, движения, жесты –понеслось, взметнулось и закружилось, приведя с собой Настин рассказ о том, что цыгане считают кощунством не веселиться на похоронах. «Хотите верьте, хотите нет, но верят они, значит, цыгане, что коль в этом мире ты умер, то в другом ты родился. Потому в первый день похорон покойника за столом поминают, точь-в-точь как у нас. Есть деньги, нет, но стол должен ломиться. На второй день музыка, пляшут, поют». Тогда казалось, что в этом рассказе немалая толика преувеличения. Хотя, то, что кажется диким… Разве не дичь чтимые народом гробки: едят, водку пьют на могилах, стаканы на надгробиях оставляют.

Случившееся в тридцатых в Германии тогда казалось одноцветно коричневым. А какой цвет был у них? Не наверху, где один только красный от стеснительно розоватого до бесстыдно кровавого, чем центральнее, тем красней, властительней, агрессивней, а у них на кривой и горбатой улочке между верхним городом и Подолом, там, где дома окружали сады, иногда огороды, упиравшиеся в подножья холмов, нависающих над домами в ясный день легко, зелено, стрекозино, но грозящих, дождавшись бури, грозы, сбросить их вниз, раздавить, растоптать, засыпать землё ю. Там царил цвет зелёный, стеснительный, робкий. Не белый – цвет пасхального благолепия, риз цвета метельного. Но зелёный – цвет вечной надежды, весеннего буйства, цвет тех, кто в раздрайные дни убивал и белых, среди которых и то лишь на самом верху была горстка евреев, и красных, среди которых евреев было немало, иные полагали – чрезмерно.

Там, вверху был обычно дождливый ноябрь, собой октябрь подменивший и заместивший февраль. Было до одури, астматической, аллергийной – хоть тогда это слово не знали – лепестково-красное Первое мая. Первомай. Весна, ор разгульный, вначале сивухой смердит, а под конец – блевотиной, в которой, как опавшие лепестки чумных заморских цветов, плавают красные банты.

Здесь, внизу кривились, горбатились вечнозелёные Пасха и Рождество. Громче, шибче, глумливей – разудалая, разбитная, разгульная Пасха. Яйца: красные, жёлтые, всякие, только зелёных не было почему-то. Расшибается скорлупа, раздираются орущие глотки. Сизы носы, морды красны от вонючей сивухи, а под конец – родная, родимая, драгоценная блевотина.

Празднуя, и там, наверху, и здесь, криво, горбато, и те, что сподобились, дорвались, и те, кто ещё не сумел, не пробился, все смеялись, чтоб не рыдать, плясали, чтоб не упасть, хмельным нажирались, чтобы не думать Знатоки обращались к Владимиру, который, княжа, над городом летел и твердил, что питие для Руси есть веселие. Те же знатоки порой добавляли: единственное. А по ночам и вверху, и внизу и красные, и зелёные громко потели, мелким бесом в темноте исходя.

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в июне 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

Номер журнала «Новая Литература» за июнь 2022 года

 

 

 

  Поделиться:     
 

Оглавление

42. Часть третья. 2. Хроника сумасшедшей семейки.
43. Часть третья. 3. Славься, Отечество наше свободное.
44. Часть третья. 4. Кольцо с хризолитом.
508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!