Холивар

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за ноябрь 2022:

 

На чтение потребуется 6 часов 30 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

– И снова здравствуйте! – недовольно и слишком громко сказала я.

Что-то изменилось в этой пустоте: врач-королева уже не была такой враждебной, туман – знаком и предсказуем, трон… я чувствовала, что могу легко, одним взмахом ресниц, соорудить себе не то что трон, город построить! Здесь все мне стало будничным, и потому страх отступил.

– Не страх отступил, а ты осознала реальность, так правильнее, – прозвучал знакомый голос.

Вместо ответа я решила взять ситуацию в свои руки и общаться с ней уже не посередине бесконечного тумана, а на знакомой мне территории. Я тут же стала усиленно вспоминать в мельчайших деталях антураж своего любимого кофе возле дома.

По утрам там варили чудесный кофе, аромат свежемолотых кофейных зерен выплывал на улицу и был лучшей рекламой этого заведения. Вечером там можно было купить глинтвейн или грог, а публика не столь изощренная, с удовольствием выпивала самогон с долькой лимона, принимая его за отменный коньяк.

Мне нравилось это место, здесь пару раз я разрывала нудные романтические отношения, писала сценарии к рекламным роликам и напивалась с близкими друзьями, когда был кайф поговорить, не кайф красиво одеваться и идти в какие-нибудь понтовые заведения, домой приглашать и убираться потом тоже не кайф.

И когда я уже прям почувствовала тот знакомый запах кофе и готова была развалиться на стуле, глядя в округленные глаза врача, я услышала ее протяжный голос:

– Ничего у тебя не получится! Я ж тебе уже сто раз объясняла, без моего согласия ты меня в свои примитивные джунгли не затащишь!

– Блин, я не пойму! – оглядевшись вокруг и убедившись, что реальность осталась та же, я подошла поближе к трону. Как легко мне это теперь давалось.

– Я вам че, собаку любимую машиной переехала или мужа-кормильца из семьи увела?

Врач фыркнула.

– Нет, серьезно! – я смотрела на снежную королеву снизу вверх, но дискомфорта от этого не ощущала.

– Что вы со мной так грубо разговариваете? Да! Что-то не запомнила, что-то не поняла, но это ж не повод все время мне грубить.

Врач молчала, а это заводило меня еще больше.

– Не, тогда вы меня прикольно так в палате одну бросили, когда я ходить не могла, потом подколки эти, что ни спроси, все тупица да тупица. И это, кстати, мое слово. И не надо его использовать!

– Так изменяется пространство, подстраиваясь под тебя, – сказал кто-то за моей спиной. Я обернулась и… удивилась, как всегда.

Недалеко от меня стоял… Джон Леннон.

– Не-е-ет! Ну, к чему бы здесь Джон Леннон? Ну, я ж не любитель битлов, я вообще про них ничего не знаю, кроме заунывной естудей. Я и вас узнала только потому, что однажды разрабатывала рекламную компанию с вашим лицом на постерах и зонтиках.

– Понимаю, – Леннон смотрел на меня через линзы своих желтых круглых, как у Гарри Поттера, очков и ехидно улыбался. Тонкие, четко очерченные губы, обнажали ряд белоснежных зубов, двое верхних были заметно больше остальных.

«На кролика похож», – почему-то подумалось мне.

Леннон перестал улыбаться и стал нарезать круги около меня.

– Ну, кролик, не кролик, а некоторое время с тобой, зайка моя, провести вместе придется!

«Тьфу ты, черт, все время забываю про их эту манеру в голове моей рыться!»

Мне стало немного неловко, но я быстро поборола свой приступ смущения.

Леннон вдруг остановился напротив меня, достал из кармана белых расклешенных брюк папиросу, постучал одним ее концом о ладонь и протянул мне.

– Да вы че, блин! Совсем уже здесь офигели в своем будущем! Не буду я тут план курить! Еще чего не хватало! У вас тут ментов нет, что ли?

Леннон и королева, не сговариваясь, одновременно громко засмеялись.

– Что тут смешного, не пойму? – я немного растерялась от их реакции на мои слова.

– Посмотри внимательно, – Леннон еще раз протянул мне сигарету, и теперь я увидела, что это вовсе не травка, а обыкновенная ручка, белая, с темным колпачком.

– Блин, да че вы меня тут перевоплощениями удивляете! Я же видела, что это было!

– А что это было? – заговорчески спросил представитель битлов.

Я обернулась в сторону снежной королевы. Она тоже с улыбкой подняла одну бровь, типа: «ну, давай, давай, выдай что-нибудь, а мы опять дружно посмеемся».

– Ой, да че тупить! Травка это была, забитая в папиросу, я же видела! – я начала уже немного сомневаться в четкости своего зрения.

– А тут дело не в четкости. Тут дело в ясности. Если бы ты смотрела глазами, ты бы сразу увидела ручку.

– А я чем смотрела?

«Жопой, что ли?» – я не решилась произнести концовку фразы, что, собственно, было бессмысленно.

– Нет, не жопой, ты смотрела головой, ты смотрела шаблонами, а они затмевают зрение. Поэтому вместо простой ручки ты увидела и прожила целую трагедию Эсхила. Битлз – «секс, драгс энд рок-н-ролл», 60-е. Что может предложить яркий представитель своего времени? Конечно, косячок! Эти шаблоны пронеслись так молниеносно в твоей головке, что ты даже не успела их отследить, а вот вывод сделать и возмутиться смогла быстро. Ведь так?

– Не так! – поджав губы, ответила я.

– Ты разозлилась на самом деле не из-за моего «предложения», а из-за того, что реальность твоих шаблонов поставили под сомнение!

– Чиво?

– Таво! Я тебе уже говорила, Эмма, – подключился второй экзекутор, – твое неумение управлять своими предрассудками однажды тебе очень дорого обойдется.

Все время, пока шел этот пустой диалог о папиросе, превратившейся в ручку (все-таки я уверена, что он это подстроил), у меня в голове крутилась еще одна мысль. Вся эта мизансцена, опять-таки, чертовски походила на идею фильма «Матрица».

«Не пытайся согнуть ложку… ложки не существует» – лысый ребенок говорил Нео, если я не ошибаюсь.

– Нет, не ошибаешься! Вачовски справились со своей задачей отлично. Им предстояло начать дело, которое тебе придется продолжить. Это пример того, как можно гениально справиться со своей миссией…

– А вот что получится у тебя, пока неизвестно, – опять вставила свои пять копеек врач.

– Ну, конечно, как же без вашего комментария, – я развернулась так, чтобы мне было удобно видеть обоих: Леннона и королеву.

– А кто такие Вачоски, или как там вы их назвали?

«Я подумала, что это актеры, которые в фильме играли».

– Нет, это не актеры. Это сценаристы, братья Эндрю и Лоуренс Вачовски. – Леннон на секунду задумался. – Интересные такие парни были…

– Да, вот именно, что были, – опять влезла врач и как-то неправдоподобно хихикнула.

– Они что, умерли? – обратилась я к Леннону. – Почему были?

– Нет, что ты! Они еще долго и долго проживут, даже не возвращаясь больше сюда! Просто они… – Леннон с ухмылкой посмотрел на врачиху, – немного изменились со времен возращения в свое настоящее и написания «Матрицы».

– Блин, вот все время вы какими-то недосказками говорите: «Увидишь, узнаешь, потом поймешь, немного изменились…» Это что, стиль общения тут у вас такой?

– Многие вещи проще один раз тебе показать, чем объяснять, как они устроены и как работают, – Леннон говорил спокойно и терпеливо, в отличие от этой примороженной. Я прям кожей чувствовала, как бешу ее, как раздражают ее мои вопросы и ответы, но чувство это было, в принципе, взаимное. Наше временное перемирие и принятие исчезло, между нами опять зияла ледяная долина.

Леннон сел на стул, появившийся, как и все в этой реальности, из ниоткуда, и принялся с упоением есть мороженое.

Я тоже последовала его примеру (и почему я раньше этого не сделала, а стояла, как наказанная, перед этими клоунами) и создала себе огромное и очень мягкое кресло-мешок (видела такое когда-то в «Ашане»), а рядом маленький столик, на котором дымилась желтая кружка.

Удобно устроившись и сделав глоток свежесваренного кофе, я готова была продолжать праздные беседы.

– Эмма, опять не так, – Леннон оторвался от мороженого и посмотрел на меня.

– Что опять? – я думала, он сейчас что-нибудь про кофе мое скажет, потому что он посмотрел на мою кружку.

– Нет, кофе тут ни при чем, я еще хотел прояснить пару моментов. Тебе категорически не нравится Галина Леонидовна, да?

Леннон как-то так показал глазами на врача, что я поняла, а точнее вспомнила, что Галина Леонидовна, это она. О! Как я не переваривала это имя и отчество.

– Вот-вот, я именно об этом, корни твоей неприязни к этой женщине, опять же, в твоей проекции, твоих воспоминаниях, которые к этому конкретному человеку не имеют никакого отношения, понимаешь? – Леннон доел мороженое, облизнул пальцы и, потянувшись в карман своих брюк, достал… папиросу. Теперь это была настоящая папироса! Я это четко видела!

Я никак не отреагировала в этот раз, спокойно наблюдая за происходящим. Леннон же, как ни в чем не бывало, достал из того же кармана тонкую металлическую зажигалку, пару раз щелкнул ею и закурил. Это оказалась не травка, а простой табак. Сигаретный дым тут же смешался с туманом в пространстве, в котором мы находились.

«Хорошо, что никак не отреагировала», – подумала я и тут же получила ответ.

– Да, действительно, хорошо. Это, можешь считать, твоя маленькая победа, – сказал Леннон.

– Если ты испытываешь к кому-либо неприязнь, это абсолютно ничего не говорит о другом человеке, это подсказка для тебя. Иди за этим негативным чувством, разберись в нем, и ты очень много нового для себя откроешь, – сказал Леннон без сарказма и внимательно посмотрел на меня.

– В общей реальности почти невозможно поссориться с кем-то, но если у тебя получится…

– О! У нее точно получится! – вставила врач.

– Так вот, – продолжил Леннон, – если кто-либо в общей реальности тебя будет раздражать так же, как Галина Леонидовна, обязательно постарайся найти причину этого раздражения. Это открытие выведет тебя на совершенно новый уровень.

– Блин! У меня голова кругом идет от ваших историй. То есть, в том, что эта женщина, – я показала пальцем в сторону врача, – постоянно меня «тупицей» называет, есть какая-то тайна?

– Да!

– И какая? – я уставилась на Леннона, как на умалишенного.

– Не знаю, это только тебе известно, – он докурил папиросу и, потушив ее о каблук своего ботинка, кинул в туман. Мне вспомнилось вдруг, что когда-то давно, в раннем детстве, я видела, что так же делал мой дедушка.

– Да, отличный пример! Так делал твоей дедушка, так сделал и я, поэтому ты на это обратила внимание. Почему на грубые слова Галины Леонидовны ты так реагируешь, а на те же самые слова, но сказанные Васей, отвечаешь улыбкой?

– Ну, Вася ж друг.

– Да, Вася друг, но слова говорят они примерно одни и те же. Почему же у тебя реакция разная?

– Блин, да че тут непонятного! Потому что Вася мой друг! А ее я знать не знаю.

– Ну, вот как ее тупицей не назовешь? – врач соскочила со своего трона и засеменила вокруг Леннона. – Тебе ж сказали, иди дальше за своими примитивными, нервозными мыслями! Найдешь ответ!

– Тише, Галь, тише, – Леннон сказал ей это так мягко и ласково, будто они были любящими супругами, прожившими вместе сто лет.

– Ну, пока не сто, – и тут Леннон игриво посмотрел на кружившую вокруг него «акулу». «Акула» тоже расплылась в какой-то незнакомой мне улыбке и, будто получив негласное разрешение, подошла к Леннону и поцеловала его в капну каштановых волос.

– А-а-а, ну, все понятно теперь!

Леннон повернулся ко мне и запел:

«Nothing you can know that isn't known

Nothing you can see that isn't shown

Nowhere you can be that isn't where you're meant to be…»

– Знаешь эту мою песню? – спросил он, посматривая на врача.

– Нет, – грубо ответила я.

– «All you need is love» не слышала разве?

– Нет, не слышала, я же сказала, кроме естудей ничего вашего не знаю.

– А жаль, все что тебе нужно, – это любовь. Вспомни об этом, если однажды не найдешь ответов! – и Леннон закружил королеву в танце, напивая свою дурацкую песню.

Я встала с кресла, и оно тут же исчезло.

– Слушайте, голубки, отведите меня, куда вы там собирались, давайте я сделаю, что надо, и вернусь обратно. Слишком затянулись эти посиделки!

Тут Леннон быстро подошел ко мне, благостное настроение мгновенно слетело с его лица. Он взял меня за руку и усадил в опять появившееся мое красное кресло-мешок.

– Ну-ка, сядь и дослушай! – он так резко рванул мою руку вниз, что я не то что села, влипла в это кресло.

– Че, совсем уже? – я сказала это намного тише, чем мне хотелось бы.

Леннон опять сел на свой стул и как ни в чем не бывало стал есть второе мороженое.

– Я же тебе говорила, Лео, это – королева драмы! – врач, уже совсем обнаглев, подошла к Леннону и, положив свои руки на его плечи, стала что-то ему в ухо нашептывать.

– Познания через страдания! – добавила она ледяным тоном, чтобы я слышала.

– Ну, так, значит так, это тоже путь, только долгий, – спокойно ответил Леннон.

«Она назвала его Лео!»

И тут я вспомнила, что, когда только сюда попала, прекрасный мой Элвис Пресли тоже этого уродца Поттера назвал другим именем.

– Да, все верно, Лео – это мое имя, а в образе Леннона я, чтобы ты запомнила мое главное послание: Ол ю нид из лав! – он подмигнул мне и продолжил. – Этот образ заякорит мои слова, и в нужный момент они, я надеюсь, всплывут в твоем сознании.

– Понятно, – я скрестила руки на груди и отвернула голову в сторону.

– Эмма, мы тут для того, чтобы объяснить тебе, – Леннон бросил палочку от мороженого в туман и вытер рукой рот, – как не сойти с ума, ведь, понимаешь, твое больное сознание или чья-нибудь ложная реальность могут увести тебя в искаженную действительность, из которой почти невозможно выбраться.

Я повернула голову и внимательно смотрела на Леннона.

– Да, это трудно. Ну, какой бы тебе пример привести? – он повернулся к королеве, та уже отлипла от него и, облокотившись о появившуюся тумбу, смотрела томно вдаль. Не получив поддержки, он продолжил:

– Помнишь, ты недавно смотрела старый фильм «Назад в будущее»? Так вот, в одной из серий Майкл вернулся в будущее, а оно стало не таким, как он ожидал. И все потому, что точка отправления в прошлом была искривлена.

Я утвердительно качнула головой.

– То же самое и тут. Ты можешь смело путешествовать по волнам своих желаний, создавать любые реальности, но только если твое сознание и ум в порядке, если же крыша поедет или ты доверишься бредням какого-нибудь сумасшедшего, то вернуться из искаженной реальности будет очень сложно или даже невозможно. Поэтому-то научиться распознавать сигналы о возможной опасности, одним из которых и является твоя неожиданная неприязнь к кому-либо, очень важно.

После этих слов он подошел к королеве сзади и обнял ее за талию. Она тут же встрепенулась (прям лань пугливая), искусственно улыбнулась и, развернувшись, прильнула к битлу всем своим холодным телом.

Меня бесило это показательное проявление чувств.

– Почему? – оторвалась врачиха от Леннона и обратилась ко мне.

– Что почему? – грубо ответила я.

– Почему тебя это бесит? Попробуй, задай сама себе вопросы, – спросила врач.

– Потому что не люблю, когда телячьи нежности на публику демонстрируют.

– Почему? – спросил Леннон.

– Да потому, что это касается только двоих людей и незачем всем это показывать.

– Почему? – еще раз переспросил Леннон.

– Да что вы заладили, почему да почему. Потому, что все это тогда не настоящее. Это ложь, а я терпеть не могу этого.

– Почему? – спросил спокойно Леннон, будто не замечая, что у меня уже чайник закипает.

– Да короче, отстаньте со своими вопросами! Не люблю показуху, и все!

– Почему? Не противься, представь, что это игра, иди дальше за своими ответами.

– Я не люблю ложь и лесть…

«Потому что в детстве мама говорила, что хороший человек должен быть честным», – конец фразы я не произнесла, но Леннон и врач сразу же повернулись ко мне.

– Вот, вот! Но это же реальность твоей мамы, за ней нет твоих убеждений! – возбужденно сказал Леннон.

– И что? – непонимающе спросила я.

– Это простой пример, как ты пошла за чьим-то значимым для тебя мнением и прожила свою жизнь с мыслью о том, что тебя раздражают поцелуи на людях. Хотя, если углубиться в этот вопрос, на самом деле это не нравится тебе или твоей маме? – спросил заинтересованно Леннон.

– Короче, давайте этот сеанс психоанализа заканчивать. Ни фига я не поняла.

– Эмма, я просто тебе показал элементарный пример того, как надо работать со своим раздражением. Иди до конца в своих вопросах, и ответы тебя удивят! Итак, негативные эмоции – это подсказки, будь внимательна с реальностями других людей и не забывай слова из моей песни, – закончил свое выступление Леннон.

После этих слов врач обвила руками его шею и зависла в долгом липком поцелуе с ним.

– Тьфу, блин! – я отвернулась. – «Провалитесь вы куда-нибудь со своими поцелуями!»

Она мне напомнила Геллу, Булгаковскую развратную вампиршу.

Тут врач громко и противно засмеялась, и, я готова поклясться, что на секунду она стала именно Геллой из последней экранизации этого романа.

– Блин! – я зажмурилась. А когда открыла глаза, врачиха и Леннон уже стояли как солдатики, по стойке смирно, и смотрели на меня пустыми глазами. Будто заряды в них кончались, и они как какие-то статуи. Окаменели, что ли, не знаю даже, как это объяснить.

– Епти! – я подбежала к ним, коснулась двумя руками обоих, и они тут же осыпались пеплом в белый туман. Сказать, что я охренела, значит ничего не сказать! Мне реально стало страшно, сердце сильно забилось, а руки мгновенно похолодели.

«Да не может этого быть! Я ж с ними только что разговаривала!» – я опустилась на колени и стала судорожно искать руками в тумане пепел.

Сердце начало теперь ритмично стучать во всем теле, в ушах и висках особенно были слышны его удары.

– Блин! Да не может так быть! В каком бы будущем я ни была, не могут люди вот так рассыпаться! Это хрень какая-то! – я поднялась и стала нервно оглядываться по сторонам.

Пустота. Туман. Тишина.

– Аа-а-а! – я закричала со всей силы. – Аа-а-а!

– Задолбали уже, придурки, своим будущим! Я хочу домой! Эта херня какая-то! Верните меня! Аа-а-а! – я кричала так, что из глаз потекли слезы. – Аа-а-а-а! Задолбали уже своим будущим!!! Пошли вы все на хрен! Верните меня домой! Ненавижу это будущее!!! Аа-а-а-а! – у меня началась истерика. Я упала в туман и утонула в своих эмоциях. Я кричала, плакала, материлась, била кулаками пространство, плевалась.

Тишина. Туман. Бесконечность.

Когда силы иссякли и мое одиночество стало очевидным, я стала понемногу успокаиваться. Я лежала в тумане, в позе эмбриона, всхлипывала, то открывала, то закрывала глаза и изредка материлась.

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в ноябре 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: