Наследник проклятого трона

 

Lənətlənmiş taxtın varisi

 

Heir of the cursed throne

 

 

 

 

Сон Бушры

 

 

Чье-то легкое дыхание коснулось волос Бушры. Девушка лениво приоткрыла сонные веки и улыбнулась. Сквозь ажурные решетки узенького окошка в комнату влетел задорный ветерок и заиграл шаловливыми солнечными бликами на выбеленных стенах.

«Пора вставать»,− сладко потягиваясь всем телом подумала Бушра.

– Юная госпожа! Господин Гияс пожаловал. Принес свертки с покупками, – робко прошептала большеглазая и востроносая девочка лет двенадцати, на цыпочках проскользнув в покои.

Бушра немедленно вскочила на ноги. Сон как рукой сняло. Девушка торопливо вытащила из-под ложа небольшой ларец, сделанный из слоновой кости.

– А где матушка? Спит? – спросила она с надеждой девочку-служанку.

– Я когда сюда бежала, тихонько заглянула в покои старшей госпожи. Спит. – готовно кивнула головой девчушка и с украдкой погрузила жадный взор в ларец, в котором лежали украшения Бушры: черепаший гребень и маленькое зеркальце, инкрустированное бирюзой и сердоликом. Дочь купца схватилась за зеркальце и огорченно ахнула. Покрылось трещинами! Как же так? Ведь вчера все было в целости и сохранности!

– Не стой, как пугало! – сердито прикрикнула она на застывшую служанку. – Помоги мне одеться и заплести косу.

– Отошли девчонку на кухню. Я сам расчешу тебе волосы, – раздался вдруг над ее головой голос Гияса.

Юноша с улыбкой смотрел на нее. В его миндалевидных черных глазах девушка на мгновение увидела собственное отражение.

– Ах! Как ты пробрался сюда?! – залепетала, задохнувшись от волнения Бушра.

Гияс ничего не говоря, вдруг обнял ее за талию и страстно прижался губами к ее губам. Никогда прежде он не вел себя с ней подобным образом. Девушка не знала, как ей поступить. Убежать или позволить Гиясу целовать себя и дальше. Она затрепетала от охватившей ее страсти, но страх перед родителями оказался сильнее.

– Сумасшедший, что ты делаешь?! Мой отец убъет нас обоих, если узнает!

– Бушра! Где ты, дочь моя? – прогремел где-то совсем рядом отцовский голос.

– О Аллах, отец пришел! – перепуганная насмерть девушка попыталась высвободиться из объятий Гияса, но юноша не отпустил ее, а прижал к себе еще крепче.

– Да не бойся ты, – забормотал он в ответ чужим, глухим голосом. – Я не причиню тебе боли. Иди ко мне, моя красавица. Разве ты не видишь, как я сильно желаю тебя?

От дикого, смешанного с гневом, страха Бушра застонала. И открыла глаза.

Ее сердце колотилось в груди, как бешеное, и она ясно слышала свое собственное учащенное, хриплое дыхание.

– Доченька! – услышала Бушра голос матери.

Девушка снова обнаружила себя в постели. Нагой. За окном быстро сгущались сумерки.

– Иду, матушка, – откликнулась она, поднявшись на зов. И истошно закричала.

Мать стояла прямо перед ней и смотрела на Бушру пустыми, черными глазницами.

Казалось, ни капли крови не осталось в ее теле, настолько мертвенно-белой была кожа женщины.

– Матушка! Да стану я жертвой у твоих ног! Что с тобой произошло?! – заплакав и бросившись к ней, спросила Бушра.

Но не успела девушка коснуться ее руки, как женщина покачав головой, отступила в сторону и, приоткрыв почерневшие губы, что-то тихо произнесла.

– Проснись. Вставай же! – проговорил повелительно мужской голос.

Бушра почувствовала, как чья-то крепкая рука настойчиво треплет ее по плечу. Она вздрогнула и открыла глаза. Тусклое пламя нескольких светильников все также неровно освещали покои эмира Минкиджавра.

– Где я? – задрожавшим от страха голосом произнесла девушка.

Ожившие картины вчерашнего дня темной вороновой тенью вдруг пролетели перед ее глазами. Ледяной ужас опустился на сердце Бушры.

– О нет! Матушка! – застонала она. – Отец! Не оставляйте меня здесь! О Аллах, почему эта беда настигла именно меня?! В чем я виновата?!

– Ни в чем ты не виновата, моя красавица. И перестань хныкать. Твой долгожданный и любимый Аллах – это я.

Бушра от неожиданности вскрикнула и соскочила с ложа.

– Кто ты и что тебе нужно? – спросила она, устремив затравленный взор в полумрак покой.

– Короткая же память у тебя, моя маленькая лань. Ты не узнаешь своего повелителя?

– Мой повелитель – это мой отец. Не ты! – и тут ее как молнией пронзило. Она поняла, что разговаривает с самим эмиром Минкиджавром. Но отступать не захотела.

– О! – весело отозвался в полумраке мужской голос. – Да ты не лань. Ты дикая кошка. С каждой секундой, моя сладкая, ты нравишься мне все больше и больше.

– Кем бы ты ни был, знай, – Гияс убьет и тебя и каждого, кто посмеет приблизиться ко мне! – отчаянно громко выкрикнула Бушра во враждебно зазвеневшую ночную тишину.

Человек, сидевший на ложе, зашевелился. Девушка молниеносным прыжком очутилась у двери. Но она оказалась запертой. Эмир Минкиджавр нисколько не спеша, подошел и прибавил огонька в светильниках. В покоях стало довольно светло.

– Как тебя зовут? – спросил он.

Ответом ему было молчание. И Минкиджавр, теряя терпение, сказал:

– Советую тебе вести себя поразумнее. Если ты сейчас же не перестанешь брыкаться и бегать по всей комнате, как необузданная лошадь, то сильно меня рассердишь. А произойди это, и я немедля пошлю своих воинов вслед за твоим отцом, матерью и братьями. Далеко они уйти все равно не успели. Караван везет с собой слишком много всякой поклажи, а мои люди будут налегке и верхом на быстрых, как ветер, конях. И доберутся до них за день.

– Меня зовут Бушрой.

– Скажи-ка мне, Бушра, на каких условиях я простил твоего отца и разрешил ему покинуть мой город? Молчишь? Что ж, я отвечу вместо тебя. Ты сказала мне: « О эмир, я сделаю все, что ты захочешь, только отпусти мою семью.» Я выполнил твое пожелание. А что же я имею взамен? Строптивость и неповиновение? Я могу взять тебя силой. И поверь, никто не придет тебе на помощь. Я могу тебя наказать, отдав на развлечение грязным рабам. Но мое великодушие не имеет предела. И по этой причине я предлагаю тебе сделать выбор. Даже два. В первом случае, ты должна подойти и отведать вместе со мной чудное вино из этого кубка. Но если ты желаешь чего-то иного, то воля твоя. В этом случае я призову тех самых грязных рабов, о которых говорил немного ранее, и ты уйдешь с ними и больше меня никогда не увидишь.

И с этими словами юноша протянул руку к кувшину, стоявшему на столике подле ложа, и медленно наполнил свой кубок пальмовым вином^[45].

– Смотри, чаша уже полна и переливается через край, как и мое терпение. Делай же свой выбор, да поскорее.

Глаза Бушры заволоклись слезами, когда она сделала свой первый шаг в сторону Минкиджавра. Дрожа, как осенний лепесток на ветру, девушка принялась покорно глотать пряную жидкость. То ли от крепкого вина, то ли от перенесенных волнений, у нее закружилась голова, и все вокруг поплыло перед глазами. Бушра покачнулась. Жаркие, сильные руки эмира тут же легко подхватили ее и перенесли на ложе. Девушка очутилась во власти безжалостного, похотливого, страстного тела.