Лики Забайкалья

 

К 65-летию со дня рождения поэта и писателя Михаила Евсеевича Вишнякова.

 

 

 

 

Однажды с кинооператором телевидения Валерием Безбородкиным мы приехали на чабанскую стоянку в районе озера Ножий. Одинокий домик в бесконечной азиатской степи, как былинка, качался в волнах золотящегося ковыля, высоко парил орел в густой синеве, пряно цвел июнь.

 

Хозяин встретил нас и после короткого разговора орлом взлетел в седло и поскакал к отаре овец неподалеку. Безбородкин на машине – за ним: началась съемка киносюжета.

 

Я сел на теплый камень рядом с домиком. Подошла бурятская девочка-подросток – румяная, черноглазая, любопытная. Что-то спросила. Я ответил. Разговорились.

 

– Скучно одной в степи? – спросил я.

 

– Нет. Я на коне люблю скакать. А вечером хожу смотреть «шаманские слезки».

 

– Какие «шаманские слезки»?

 

– А вот, – девочка показала рукой на ковыльные бугры позади домика. – Пойдемте, я покажу.

 

Меж буграми я увидел продолговатую яму, похожую на силосную траншею или на мощный ветровой выдув в песчаной земле. Спрыгнул на дно. Оно сверкало блёстками чешуйчатого кварца или другого минерала. Я обратил внимание на боковую стенку – она была полосатой: слой жирной черной земли, слой серого песка, слой черной земли, слой желтого песка. Интересные напластования.

 

– Эй, золотодобытчик! – окликнул меня Безбородкин, заканчивай съемку.

 

– Спускайся сюда, – попросил я.

 

Хищный глазомер кинооператора сразу же схватил на дне котлована зеленую нефритовую бусину величиной с кедровый орешек. Это уже была археологическая находка. И Валерий, подобрав длинный скол плитняка, орудуя им, как ножом, начал ковырять слой черного цвета. Из него сразу же посыпались черепки древнего фигурного кувшина. Мы изумились. Но азарт кладоискателей потушила простая мысль: а что, если это – не котлован-выдув, а раскопки археологов каких-то двадцатых или тридцатых годов? И мы можем что-то испортить по невежеству?

 

Бережно завернув черепки в бумагу, поднялись наверх. Попрощались с хозяином и сообразительной девчушкой и уехали в Читу.

 

Вскоре я полетел на сессию в Москву. Решился показать находку самому Окладникову, знаменитому археологу и популяризатору науки. Вот так, ни больше, ни меньше – найду Окладникова и отдам… Взял в справочной номер телефона Академии наук СССР. Позвонил из телефона-автомата. Как ни странно, но мне дали телефон какого-то института, типа истории, археологии и этнографии. Ответила женщина-референт Окладникова. Сказала, что завтра в 11 часов он будет консультировать работников Исторического музея на Красной площади.

 

– Здравствуйте, Алексей Павлович. Я студент-заочник из Читы. Вот откопал черепки, привез вам, – так я отрапортовал при встрече.

 

– Милый молодой человек, я столько в своей жизни накопал, что потребуется описать это лет сто. А я ведь старик с 1908 года рождения.

 

Видя мою растерянность, академик смилостивился:

 

– Ну-с, выкладывайте.

 

Руки ученого оказались проворными, как у гадалки на бобах. Они моментально рассортировали черепки на три кучки.

 

– Вот вам эволюция человеческой халтуры. В этой кучке остатки кувшина самого древнего времени. Смотрите как тщательно, как искусно и талантливо наложен узор – ремесло еще не разделилось на изготовление для себя и изготовление для продажи на рынке. Вот средина эволюции. «Елочка» нанесена торопливо. А вот это – явно на продажу, абы как, надо скорей изготовить кувшин и продать или обменять на шкуру медведя.

 

– Это имеет какую-то историческую ценность? – спросил я.

 

– Как сказать, как сказать… – задумался академик. – Эту древнюю культуру ученые знали давно. Предполагали, что она распространена до южной оконечности Байкала. А вы нашли ее следы в агинских степях… Любопытно, может быть… Вообще Забайкалье – уникальная в археологическом отношении территория. Есть что копать моим молодым ученикам. Кстати, вот адресок в Иркутске – отошлите свою находку туда, пусть разбираются. А вам спасибо, – академик царственно подал мне руку, ставшую увесистой, как у полководца большой науки.

 

– Кланяйтесь батюшке Байкалу.

 

Я отослал черепки в Иркутск и забыл эту историю. Но окрестности озера Ножий до сих пор волнуют своей таинственностью, провалами синего горизонта, магнитным покачиванием в голове, внеземной легкостью дыхания и биения сердца. Столько загадочных историй произошло со мной вокруг озера, столько стихов мгновенно написалось там. Буду жив-здоров – напишу. А все началось с «шаманских слезок».