Левковский Александр.
Роман «Самый далёкий тыл. Глава 29».
авторский перевод с английского Эпиграф,
1,
2,
3,
4,
5,
6,
7,
8,
9,
10,
11,
12,
13,
14,
15,
16,
17,
18,
19,
20,
21,
22,
23,
24,
25,
26,
27,
28, 29
...Уже полностью стемнело, и над городом стлался вечерний туман. Туманная ночь была очень и очень кстати для моей авантюры. А хороший дождь был бы ещё лучше.
Я спустился в порт и вышел к 34-му причалу. Я уже говорил вам, что этот причал, с которого мы с Мишкой ловим рыбу, – почти заброшенный, и корабли обычно не подходят к нему. Правда, в последнее время я заметил, что несколько рыболовных катеров швартовалось к 34-му причалу, и поэтому, наверное, у самого входа недавно поставили новую будку для инвалидов-охранников. Я тихонько пробрался мимо будки, осторожно заглянув внутрь. Как я и ожидал, охранник, молодой парень гражданского вида, дремал, сидя на табуретке, с древней винтовкой между колен. Ну вот спрашивается – почему этот с виду здоровый мужик лет тридцати шатается в глубоком тылу на непыльной работёнке охранника, а не воюет с немецкими фашистами? Он что – инвалид? И сколько таких бездельников укрывается от честной военной службы в тыловом Владивостоке?
В укромном местечке под настилом причала я храню на цепной привязи свою старую байдарку – мою союзницу в похищениях американских товаров с кораблей, когда я занимался этим бизнесом. Я сбросил ботинки, штаны и верхнюю рубашку, сложил их на дно байдарки и остался в футболке и спортивных трусах. Натянул на голову маску с дыхательной трубкой, сунул руки в брезентовые перчатки (они мне будут нужны для подтягивания по якорной цепи) и надел ласты на босые ступни.
Туман над бухтой сгустился, и от этого тумана вода казалась более холодной, чем она была на самом деле.
Я ступил в воду, бросил последний взгляд на смутные очертания «Советского Сахалина» метрах в трёхстах от меня и погрузился в воду, осторожно держа верхушку дыхательной трубки над поверхностью.
Пока я плыл на спине, погрузившись поглубже, мне пришлось дважды высовывать голову, чтобы сориентироваться и не проскочить мимо корабля. Моя цель была подплыть как можно ближе к якорной цепи. Я промахнулся всего метров на десять. Держась левой рукой за скользкий, покрытый водорослями борт грузовоза, я подплыл к цепи и ухватился за неё обеими руками. Теперь я должен буду, подтягиваясь на цепи, добраться до якорного люка и вылезти на палубу. Я проделывал этот фокус десятки раз, и ничего трудного тут для меня не было.
Выбравшись на палубу позади закреплённой спасательной шлюпки, я сбросил маску и отстегнул ласты. Сложил всё это барахло в водосточный жёлоб у борта и осторожно выглянул из-под шлюпки.
Палуба, вся в клочьях тумана, была пустынной. Часовой, конечно, сидит себе в капитанской рубке и попивает чаёк. А что ему делать на палубе? Чего опасаться?
Теперь мне надо пересечь палубу наискосок и добраться до короткой лестницы, ведущей к входу в радиорубку. Там, у верхней площадки лестницы, под окном, закреплён магнитом заветный цилиндр с важными документами, о которых говорил мне дядя Алёша и которые спасут его и помогут нашей Красной Армии.
Я выполз из-под шлюпки и, согнувшись, одним броском мгновенно пересёк палубу и прижался спиной к стенке радиорубки. Тихонько попятился, нащупал босой ногой первую ступеньку и медленно двинулся наверх, не спуская глаз с палубы. Чёрт его знает! – может, часовому придёт в башку пройтись по судну! Мне надо увидеть его издалека...
