Не земных – небесных территорий...
Салавату ЮзеевуНе земных – небесных территорий
жители, мы помним – кто и где
в необъятном голубом просторе,
верен молодой своей мечте,
воспарить способен в непогоду,
пробиваясь сквозь слоёный мрак,
не спортивной доблести в угоду –
к Солнцу! – ибо – без него – никак...
28.04.2000
О этот рокот в трубке телефонной...
Вилю МустафинуО этот рокот в трубке телефонной,
сквозь ночь январскую, морозный треск помех...
С другой планеты голос отдалённый,
волнующий, где всё – признанья, смех,
и радость, и застенчивость медвежья,
и властный рокот музыки стиха,
и просто – человеческая нежность
соратника, собрата, старика...
16.01.2002
* * *
Вначале было Слово. А потом –
тысячелетьями его переиначивали,
саму основу переврав, перетолмачивали
и обращались, как с прирученным скотом:
всё те же древние проклятья изрыгая,
сердясь, кнутом пастушеским стреляя,
за непокорными бросались, что есть ног,
забыв о том, что Слово – это Бог!
2000
Кочевник – временщик, не тутошный жилец...
Вилю МустафинуКочевник – временщик, не тутошный жилец.
Пока отара травку ест и топчет,
он – на коне, он – царь и бог, не жнец,
он пьёт кумыс, по-своему лопочет,
хохочет, думать о земле не хочет,
покуда сыты толпы блеющих овец,
стада и табуны…
Пирует и ночует
он нынче здесь… А завтра – где-то там,
простором обуян, он дальше откочует,
в седой туман, где будет сыт и пьян.
Всё для него, кочевника, на свете –
его отары, плов и бишбармак.
Вздыхают женщины.
Привычно плачут дети.
Скрипят повозки…
Светит солнце –
знак
того, что где-то будет лучше завтра,
трава – ещё сочна и зелена,
а здесь – всё вытоптано, съедено, измято
копытами…
Молчи, несчастная жена!
Нас ждут другие пастбища с цветами
из нами завоёванных в боях
с осёдлыми чудными племенами.
Вперёд! Всё остальное – пыль и прах!
30.05.2007г.
* * *
Цивилизация не может ждать, пока
мы путаемся в притчах и языцах,
растерянность, смущение на лицах
отображая… Но идут века,
и побеждают басни о синицах,
хоть тянется рука за облака,
за журавлём, летящим над столицей.
Она, синица, вроде – ни к чему,
но так жива, так трепетна, реальна!
А журавля поймать – пожалуй, аморально.
Пускай летит! Счастливый путь – ему!
– Как поживаем?
– Ничего, нормально…
05.07.2005
* * *
Слава Богу, армейским оружьем владея,
я стрелять – никогда ни в кого не стрелял.
И второго себя – подлеца и злодея,
как умел – беспощадно казнил и смирял.
1986
* * *
Атлант седое небо удержал.
Звеня, трамвайчик мимо пробежал...
Не оттого ли, что один из нас, прохожих,
не спал всю ночь, и кнопку – не нажал?..
1975
С возрастом – становятся ясней...
Ирине Дм. МорозовойС возрастом – становятся ясней
и прозрачней – дали, люди, судьбы,
сгустки боли, проявленья сути,
бремя ежедневных новостей.
Всё ценней – вниманье, доброта,
бескорыстно чистая, святая,
всё дороже – каждая черта…
Подвиг жизни, что достоин рая.
21.02.2005
* * *
Возможно, совесть – устаревшее понятье,
но совестливость в человеке существует.
И если стая нападает – даже в ней
один-другой не рвутся в первые ряды,
не бьют ногами –
и на том спасибо…
24.03.2004
Техническая контрреволюция...
Булату Галееву– Техническая контрреволюция –
свершилась! – шутит, грустно улыбаясь,
мой старый друг, философ-самоучка.
Что впереди? Сначала – новый НЭП,
базар…
Потом, войдя во вкус, номенклатура
поделит землю, рудники, заводы,
ещё не зная – что же с ними делать,
как заново работать научить...
Поскольку люди честные в "системе"
не приживались – в ход пойдут копыта,
клыки, шерсть клочьями, конечно, полетит,
и как всегда – запахнет остро кровью,
вокруг алмазов, золота и нефти...
Увы, не скоро новый передел
закончится... Конечно, новый Лидер
появится, чтобы своей фигурой
прикрыть "цивилизованную" драчку
за власть и собственность...
Великий и кровавый
эксперимент в России провалился.
Россия ищет новую идею,
и страшно, если всё-таки найдёт...
– Довольно, умник! Что-то ты сегодня,
похоже, к непогоде, разболтался.
Допей свою рюмаху и – проваливай!
А я хочу – "забыться и уснуть"…
Мне завтра надо встать с утра пораньше,
взять в сельсовете справку, что – живу...
29.Х.1997
Мир усложняется. Познание ветвится...
Э. Д. БрусинойМир усложняется. Познание ветвится.
Науки, как деревья, в небо прут.
Шумят гипотез молодые листья,
уверенные – их ветрам не сдуть!
Мир усложняется.
Пространство ждет решений.
Переплетенье веток и корней,
траншей и теплотрасс, березовых аллей,
дорог, столбов, заборов, тополей
осмыслить не берется только гений.
А посему – не хмурь бровей, налей
ему шампанского... А мне – кордиамину
пятнадцать капель. Будет веселей
косить траву для кроликов на зиму.
Жара стоит – как в детстве – суховей,
степей саратовских, заволжских грозный призрак.
Здесь, на владимирщине – он не так знаком.
Мир усложняется. И всё-таки он – праздник!
Ликуй, трудись, маши косою и серпом.
Когда немного приведёшь в порядок землю,
к столу вернёшься, к прерванной строке.
Мир усложняется. И всё-таки – приемлю
тебя, земная жизнь!
Пусть вены на руке
узлами вяжутся – я жив ещё покуда
и жду гостей, и слышу, как шмели
гудят в смородине. И нет родней земли,
чем это летнее запущенное чудо!
12.VI.1997
* * *
Как страшно рядом рушится судьба!
Вот яблоня себя под корень рубит.
Сама себя так беспощадно губит,
в своей минутной ярости – слепа.
– Нельзя же так! Одумайся... Добром...
Зачем же ты себя-то – топором?
– Никто мне не указ! Хочу – и буду!
Уйди, задену и тебя, паскуду!
Один топор отнял.
Она – другим,
как смерть бледна, взмахнула...
Я – робею,
но уговариваю:
– Глупая, живи! –
Хоть сам я жить, конечно, не умею...
1982-1992
Дождичек осенний – бедосей...
Вл .Леоновичу Дождичек осенний – бедосей,
мелкий и задумчивый, неслышный.
И звонки, и голоса друзей
из другого мира, где я лишним
слишком долго чувствовал себя,
свой отъезд в Россию торопя...
Никогда туда я не вернусь,
как Россия – не вернётся в Русь.
В этом убежден я жизнью всей,
дождичком по кличке "бедосей".
17.11.1999
* * *
Что женщин больше на земле, чем нас,
глупцов-мужчин, мы слышали не раз.
Той, что других серьёзнее и строже,
ответь: – Прекрасно, Красоты на свете больше!
02.12.2005
Разговор с моими стихами...
(Из Рустема Мингалимова)О чём вы шумите, мои стихи?
О том, что вы гордые, сильные, смелые?
Может, скажете – это вы
меня человеком сделали?
Может, думаете, что вы –
одели, обули меня, накормили.
А чем я сам за глоток синевы,
за каждое слово платил – забыли?
Не я ли сердце своё живое
по ломтику скармливал вам, ненасытные,
и душу вдохнул, и огнём беспокойным
пытался наполнить упругие ритмы!
Не вам ли – неповторимые вёсны,
солнцем заполонённые дни,
лунные ночи – всё в жертву принёс я! –
даже ночи любви…
А что же вы мне, бедолаге, оставили,
какая от вас корысть?
Может быть, скажете, дали мне звание,
славу, может быть – жизнь?
Но я-то перед лицом мироздания,
вижу – как ни ершись! –
базарную цену чинам и званиям,
знаю – не в званиях – жизнь…
И если хоть что-то от вас имею, –
возьмите! – не буду жалеть ни дня.
Без вас пришёл я на эту землю,
а вам – никогда бы не жить без меня!
1970
У него приятелей до черта...
Памяти журналиста
Володи БолдаевскогоУ него приятелей до черта! –
всюду вхож, и всюду – парень свой:
и среди писак, и в мире спорта,
и фотограф с глазом, с головой.
И сыграть по пьяни на баяне
может –
подпевай, а хошь – пляши!
При таком обилье дарований –
и не разглядишь границ души.
Он помог мне в трудную минуту.
Поддержал. И может, даже спас…
А потом – окликнул, вроде – в шутку,
сквозь барьер железный, щуря глаз:
– Наконец-то я тебя, Беляев,
вижу за решёткой! Смех и грех!
И расплылся, словно невменяем,
в ту эпоху, строгую для всех.
А когда закончилась эпоха,
вдруг сказал мне странные слова:
– Победили вы… Эпоха сдохла.
Ладно, ваша всё-таки взяла...
Не нашёл я – что ему ответить.
В эйфории – все мы лопухи.
А ведь знал всегда,
что не поэты
побеждают – только их стихи...
10.05.2000
На подоконнике, мечтая о поклоннике...
Н. ЗемляниченкоНа подоконнике, мечтая о поклоннике,
она заливисто смеялась, как никто.
Но со стихами сладить,
с их архитектоникой,
всё было некогда:
– Не то, не то, не то...
Потом – замужество, любовь,
рожденье сына. Работа в школе:
– Некогда совсем...
Трясина быта… Грустная картина.
А взлёты – были. В той, былой весне...
29.05.2000
* * *
Судьбы наши – ранят тем болезненней,
чем необъяснимей – область снов.
Слишком много значила поэзия
толкованье наших нервных слов.
Где они – кто слушали, глазели,
набивая залы, Лужники?
Потихоньку сдали, постарели,
да и мы с тобою старики.
Ни к чему нам – прежние парады,
разве так, припомним иногда...
И всё ближе, ближе – час расплаты,
время беспощадного Суда.
29.05.2000
Вы правы, Анна, смерти нет...
Хочешь, я тебе открою
небольшой секрет?
Мне становится порою
ясно: смерти нет.
Анна СокольскаяВы правы, Анна, смерти нет.
Пока мы живы – всё в порядке.
Потом – дурачим белый свет,
как детвора – играя в прятки.
Как Моцарт – в нотные листы,
как Врубель – в сумерки сирени...
"О были б помыслы чисты!.."
Кто спрятался в стихотворенье?
Все на виду перед тобой:
кто – над водой склонённой ивой,
кто – тёмно-красной бузиной,
кто – колоколенкой резной,
кто – Волгой, ширью в час разлива.
Улыбкой – тьма побеждена.
Пусть дух ликует в человеке:
через равнины, времена,
века, эпохи, горы, реки –
всем, всем нам Встреча суждена,
и пусть не здесь, зато – навеки!
24 июня 1997.
Утро дня рождения Иоганна Гутенберга
Конечно, время и пространство – неразрывны...
Памяти сибирского учёного, геофизика
Алексея Николаевича ЖитковаКонечно, время и пространство – неразрывны,
и каждый камень – помнит времена,
когда мы лазили по скалам и обрывам,
Тангуй склоняя с Мындадуем – имена
речушек памятного, давнего сезона...
Друзья из одного казанского двора
и однокашники,
в тайге – почти бессонно,
ночь напролёт могли мы у костра
с ним вместе – думать вслух,
проклятые вопросы
решать пытаясь, иногда – сплеча...
(Всё то, что так отважно – демороссы
на всю страну с больших трибун крича,
начнут выплёскивать...
И двинется громада
иным маршрутом – в сторону от ада
геофизической, космической войны
без победителей...)
И – чудо! – в наши дни,
сегодняшние –
встретились мы снова,
как тридцать лет назад! – два старика
в редеющих сединах...
Но основа,
душа – жива, и на подъём легка!
И с прежней нежностью я другом любовался,
его серебряным задорным хохолком,
глазами, свет которых оставался
всё тем же – ясным...
И за праздничным столом
к нам возвратилась наша молодость незримо.
И, посерьёзнев, произнёс он:
– Первый тост -
за тех, кто навсегда, непоправимо
ушёл от нас, тепло своё унёс...
Мы выпили не чокаясь.
Утраты –
всех настигая, в точку бьют одну.
Но за три года потерять –
сначала брата,
а следом – мать, потом – любимую жену –
не слишком ли?
Он молодцом держался.
И песнь коллеги Городницкого – про снег
мы спели вовремя, с душой... И он смущался,
что день – в автобусе, в сон клонит, на ночлег...
А утром – долго во Владимире прощался
я на вокзале с ним, предчувствуя: навек...
И всё ж поверить был не в силах.
– Леша, Леша,
до Встречи, золотой мой человек!
Декабрь 1996