Александр Левковский
РоманКупить в журнале за январь 2016 (doc, pdf): ![]()
Эпиграф, 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, Эпилог На чтение потребуется 15 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf Оглавление 1. Глава 21. Серёжка. Владивосток. Июль 1943 года. 2. Глава 22. Алекс. Владивосток. Июль 1943 года. Глава 22. Алекс. Владивосток. Июль 1943 года.
– Все диктаторы, которых я интервьюировал, имели литературные амбиции, – сказал я Лене. – Это какое-то странное явление: каждый тиран с руками, которыми он убил миллионы людей, имеет непреодолимое желание взять в свою окровавленную руку перо и начать писать! Возьмём, к примеру, Муссолини. Или Гитлера. Или Сталина. Или Мао. Все они были либо философами, либо журналистами, либо писателями... Или даже поэтами. – Алекс, пожалуйста, – попросила Лена тихо, – не надо упоминать имени Сталина. В нашей стране это опасно. – Лена, мы с вами находимся в американским консульстве. Это территория Соединённых Штатов! В Америке каждый может говорить всё, что ему заблагорассудится. Лена стояла у моей койки, готовясь воткнуть мне в руку шприц с какой-то зловещей жидкостью. Я продолжал: – Бенито Муссолини в начале столетия был успешным журналистом в итальянских социалистических газетах – Л'Авенире дель Лаволаторе и Аванти, если я не ошибаюсь. Он даже написал роман под названием Л'Аванте дель Кардинале. Лена удивлённо покачала головой. – В социалистических газетах? – Без сомнения. Самые выдающиеся фашисты и нацисты – это бывшие социалисты. А что касается их писательских возможностей, то не надо забывать весьма искусные поэмы Мао Цзэдуна. – Мао – поэт? Я не знала об этом. Какие поэмы он написал? Я помолчал, вспоминая, и начал декламировать, стараясь сохранить типичный китайский ритм:
Широко, широко разлились девять рек по земле.
Лена улыбнулась и промолвила: – Европейскому уху, конечно, непривычна китайская поэзия, но, наверное, это неплохо. Напоминает мне заумные лирические стихи, которые мой бывший муж читал мне, стараясь произвести на меня впечатление, до того, как я сделала глупейший шаг в своей жизни и вышла замуж. Это был второй раз, когда она упомянула в разговоре со мной имя своего бывшего супруга. Моя сестра сказала мне, что Дмитрий Дроздов, муж Лены, – очень важное лицо во всемогущей машине НКВД – подполковник и прокурор. Лена охотно говорит о старшем сыне Сергее, с которым у неё немало хлопот, и о младшем Мишке, помешанном на чтении, но никогда – о своём бывшем супруге. Я закрыл глаза, припоминая, как я рассказал Джиму о Лене и о моей внезапно вспыхнувшей любви...
...Пять дней спустя после операции Джим Крэйг попытался уговорить меня перебраться в мою квартиру в консульстве. – Алекс, – говорил он, – ну посмотри на этот госпиталь! Это просто кошмарное заведение: ужасная еда, рваное постельное бельё, переполненные палаты, койки стоят прямо в коридорах, воздух затхлый... Давай получим разрешение врача, и я перевезу тебя в консульство. – Я не могу. – Почему? – У меня тут есть друг, – сказал я с запинкой. – Кто? – Друг... Ну, не совсем друг, а женщина. Джим расхохотался. – Женщина! – воскликнул он. – Алекс, дружище, не морочь мне голову! Как ты нашёл её здесь? – Она была медсестрой при моей операции. Её зовут Лена Дроздова. Джим помолчал. – Я знаю человека с этой фамилией, – сказал он. – Очень опасного человека. – Это её бывший муж. Джим перегнулся вперёд и положил руку на мой локоть. – Алекс, поверь моему слову – забудь об этом твоём друге. Добрая половина всех здешних так называемых друзей – и, особенно, друзей-женщин – являются агентами НКВД. Я сдвинул его руку с моего локтя и сел в постели, подложив под спину подушку. – Джим, не читай мне проповеди, – промолвил я, стараясь сдержаться. – Ты просто не понимаешь. Речь тут не идёт об обычной любви, а тем более о похоти... Мы с ней говорим без конца и не можем наговориться. Позавчера мы проговорили три часа подряд. Она сидела вот в этом кресле, в котором ты сидишь сейчас. Она – необыкновенная женщина, Джим! Она первая, на которую я взглянул со дня смерти Элис. Она... сияющая! Я не могу подобрать иного слова, чтобы описать её! И, кроме того, она – русская... – И это делает её лучшей в твоих глазах, не так ли? – Не в этом дело. Это трудно объяснить, Джим... Видишь ли, мой отец покончил жизнь самоубийством в китайском изгнании, когда окончательно убедился, что никогда больше не увидит Россию. Я вспоминаю свои детские годы как бесконечную ленту вечеров в нашем убогом жилище на окраине Порт-Артура, слушая рассказы отца о нашей России – о её славном прошлом, о её блестящем будущем, о её талантах и гениях, о Пушкине и Чайковском, о Павлове и Толстом, о Менделееве и Циолковском. Он мог часами рассказывать мне о русских степях, и о сибирской тайге, и о заполярной тундре, и об Алтайских горах. И о трёх великих океанах, плещущихся у российских берегов. Он отнял у себя жизнь, когда увидел свою любимую Россию похищенной большевиками, разграбленной и разрушенной... И вот сейчас, после всех этих лет, проведённых вне России – в Китае, Европе и Америке, – я внезапно встретил женщину, которая каким-то таинственным образом воплотила для меня образ моей потерянной родины – той самой родины, о которой – зачастую, со слезами на глазах – рассказывал мой отец... С минуту мы молчали. Джим разлил виски по стаканам, и мы выпили. Я продолжал: – Это, конечно, затасканное клише, что жизнь представляет собой не что иное, как цепь случайностей и непредсказуемых совпадений – иногда счастливых, порой горестных, а часто таких, о которых просто не хочется вспоминать. Разве это не изумительное совпадение, что мы с тобой несколько дней тому назад вдруг вскочили в наш джип и отправились посетить мою сестру, которая, как оказалось, живёт рядом с Леной. Ведь если б я не увидел в дворовом туннеле трёх бандитов, загнавших в угол сына Лены, я не получил бы пулю в ногу; а если б я не получил пулю, я не попал бы в госпиталь и не встретил бы эту изумительную женщину... Джим, налей мне ещё. Мы выпили в молчании. – О’кей, старик, – сказал Джим, – у меня появилась идея. Что если я предложу ей работу на полставки в консульстве? Тогда ты сможешь видеть своего «нового друга» почти ежедневно. Надеюсь, её начальство не будет возражать – ведь мы союзники, в конце концов! У меня в консульстве – двадцать три человека, есть маленькие дети, да и у взрослых всякие болячки. Вот у меня, к примеру, высокое давление. В общем, нам нужна медсестра. Сколько ей платят в госпитале?..
...Лена упаковала свою медицинскую сумку, взглянула на меня и улыбнулась. – Где вы услышали эту странную поэму Мао? – Его вторая жена Хэ Чжизен прочитала её мне. Лена в удивлении подняла брови. – Вы были знакомы с женой Мао Цзэдуна? У меня перед глазами всплыла встреча с Председателем Мао и его молоденькой супругой десять лет тому назад в заброшенной хижине, скрытой в джунглях провинции Чжианси-Фуджиан. – Не совсем, – ответил я. – Я видел её и Мао только в течение двух-трёх часов, не больше. Мне было двадцать два, я был студентом в Шанхае, мечтавшем о карьере международного журналиста. Я хотел открыть для наивного мира побудительные причины, движущие мировых лидеров к революциям, войнам и радикальным переменам в мировом порядке. И так как я жил в это время в Китае, то, естественно, я решил начать с вождя китайской компартии Мао Цзэдуна. – Я полагаю, он не жил в Шанхае, верно? – Это-то и было главной проблемой. Он и его полуразгромленная крестьянская армия скрывались тогда от японской разведки в отдалённой провинции Чжианси-Фуджиан. – Как же вам удалось добраться до неуловимого Мао? – Мне повезло. По чистой случайности я познакомился с его близким помощником по имени Ао Линь. Я внезапно вспомнил мою давнюю встречу с Ао. Я готов был рассказать Лене обо всём, но только не о подробностях моего знакомства с близким сотрудником Мао в третьесортном шанхайском публичном доме...
...Я был вновь в Шанхае, в полуподвале многоэтажки на улице Долджен. Это была обычная китайская комбинация игорного зала для любителей маджонга с комнатой для курения опиума и непритязательным борделем. Я лежал на низкой кушетке в открытой кабинке, предвкушая тот благословенный миг, когда я поднесу костяной кончик бамбуковой трубки ко рту. Это была моя собственная трубка, купленная в одном из многочисленных ларьков, заполонивших обе стороны улицы Долджен. Маленькая медная чашка посреди длинного ствола была заполнена горячим опиумом. Чанг Йинг стояла на коленях перед кушеткой, вертя в пальцах иглу и разминая пузырящуюся пасту; затем она осторожно протолкнула шарик опиума в крошечное отверстие в центре бамбука и протянула мне трубку. Я вдохнул, и мир вокруг меня мгновенно изменился...
Впрочем, я уже рассказал об этом эпизоде в первой главе моего повествования. Я, однако, не довёл этот рассказ до конца, и вот теперь мне вспомнились подробности моей встречи с Ао Линем после моего расставания с Чанг Йинг...
...Я кончил курить и отдал трубку Чанг Йинг. – Ты возьмёшь меня на ночь? – спросила она, положив маленькую ладонь на мою руку. – Я слаб с женщинами, – сказал я. Она тихо засмеялась. – Ты говоришь неправду. Это всё из-за опиума. Я просила тебя много раз не курить перед нашей любовью; это делает тебя слабым. – Чанг Йинг посмотрела на учёного китайца, сидевшего по ту сторону прохода с толстой книгой в руке. – Ты хотел бы поговорить с ним, правда? Я встал. – Очень! – признался я. – Я скажу ему об этом, – предложила она. – Хорошо? Я кивнул, дал ей один американский доллар – весьма щедрое вознаграждение по тем временам, – поцеловал её, положил свою трубку в футляр и отправился в соседнюю комнату, где зеваки толпились вокруг пяти столов, на которых шла оживлённая игра в маджонг. Я любил наблюдать за этой традиционной китайской игрой. Меня всегда странно волновало лёгкое щёлканье ста сорока четырёх костяшек и их перемешивание перед раздачей, бросанье «королевской» костяшки и напряжённое молчание игроков и зрителей в самый решающий момент игры. Впрочем, я никогда не играл сам – у меня попросту не было денег. Я стоял в тесном кругу болельщиков, когда внезапно услышал хрипловатый голос позади меня, произнёсший на ломаном русском: «В России играют в карты, а не в маджонг, правда?». Я оглянулся. Высокий худой китаец, которого Чанг Йинг назвала «знаменитым учёным», стоял позади меня, улыбаясь и протягивая мне свою костистую руку. – Меня зовут Ао Линь, – сказал он по-китайски. – Я слыхал, вы многообещающий начинающий журналист, верно? У меня есть для вас интересное предложение... Вот так я и встретился с человеком, приведшим меня через несколько месяцев к своему боссу, знаменитому председателю Мао...
...Лена сказала: – Я читала недавно в «Правде» заметку о приезде делегации китайских коммунистов в Москву. Я помню, что главою делегации был некий Ао Линь. Возможно, это ваш китайский знакомый? Я кивнул. – Это он. Интересно бы узнать, покончил ли Ао со своей привычкой курить опиум, как покончил с нею я девять лет тому назад, женившись на Элис...
...Когда я встретился с ним наедине, он держал в руках толстый том. – Это собрание знаменитых китайских поэм, – сказал он. Мы сидели с ним в чайном домике на лужайке парка Ханджоу, прихлёбывая зелёный чай и глядя на редких прохожих. – Вы знакомы с поэзией Мао Цзэдуна? Он взглянул пытливо на меня, как бы стараясь оценить, насколько удивило меня упоминание этого взрывоопасного имени. – Мне нравится товарищ Мао, – солгал я. – Я не знаю его поэзии, но его идеи радикальной трансформации китайского общества кажутся мне грандиозными. – (Ради встречи с Мао Цзэдуном я был готов произнести любую ложь). Ао кивнул. – Я видел вас в студенческом соревновании по дзюдо. Вы, надо признать, эксперт! Он налил себе ещё одну чашку и сказал мечтательно: – Интересно, смог бы я, в моём возрасте, освоить тайны дзюдо?..
Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за январь 2016 года в полном объёме за 197 руб.:
Оглавление 1. Глава 21. Серёжка. Владивосток. Июль 1943 года. 2. Глава 22. Алекс. Владивосток. Июль 1943 года. |
![]() Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:![]() Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 16.02.2025 Очаровывает поэзия Маргариты Графовой, особенно "Девятый день" и "О леснике Теодоре". Даже странно видеть автора столь мудрых стихов живой, яркой красавицей. (Видимо, казанский климат вдохновляет.) Анна-Нина Коваленко 14.02.2025 Сознаюсь, я искренне рад, что мой рассказ опубликован в журнале «Новая Литература». Перед этим он, и не раз, прошел строгий отбор, критику рецензентов. Спасибо всем, в том числе главному редактору. Переписка с редакцией всегда деликатна, уважительна, сотрудничество с Вами оставляет приятное впечатление. Так держать! Владимир Локтев 27.12.2024 Мне дорого знакомство и общение с Вами. Высоко ценю возможность публикаций в журнале «Новая Литература», которому желаю становиться всё более заметным и ярким явлением нашей культурной жизни. Получил одиннадцатый номер журнала, просмотрел, наметил к прочтению ряд материалов. Спасибо. Геннадий Литвинцев ![]()
![]() |
||||||||||||||
© 2001—2025 журнал «Новая Литература», Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021, 18+ 📧 newlit@newlit.ru. ☎, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 Согласие на обработку персональных данных |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
|