Самый далёкий тыл. Главы 26, 27

 

авторский перевод с английского
Эпиграф, 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, Эпилог

 

 

Купить в журнале за октябрь 2016 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется полчаса | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

– А сейчас, Алёша, мы сделаем из вас совершенно другого человека, – сказала Анна. – Первым делом я подкрашу вам волосы и подрежу их. Менять цвет глаз нет смысла, они у вас такие же серые, как у Саши. Хорошо, что вы уже отрастили Сашину бородку и усы...

Наша корабельная красавица-докторша улыбнулась мне своей ослепительной улыбкой и принялась за дело. Как заправский парикмахер, она защёлкала ножницами вокруг моей головы, мурлыча любимые ею Куплеты Периколы:

 

...Обожаю, люблю, мой разбойник, тебя!

Мне не стыдно забыть пред тобою себя!

Обожаю тебя, милый мой, милый мой,

Все желания мои-и-и и все мечты-ы-ы – с тобой!..

 

Затем она наклонила мою голову над тазом и, обмакнув кисточку в какую-то пахучую жидкость, стала мазать мои свежеостриженные волосы. А потом ушла в гостиную пить свой утренний кофе.

Процедура превращения меня в брата Анны происходила в кухне её квартиры, подаренной ей, как я уже упоминал, её поклонником, генералом Фоменко.

Через пятнадцать минут Анна вернулась, закатала рукава, быстро вымыла мне голову и высушила волосы феном. И нацепила мне на нос такие же точно очки, что украшали лицо её младшего брата.

Я взглянул на себя в зеркало. На меня из зеркальных глубин смотрел всё тот же Алекс Грин, но он уже определённо был похож на брата Анны, Сашу.

– Аня, – сказал я, – а почему «Советский Сахалин» отправляется в рейс так срочно – через неделю? Я помню, вы говорили, что рейс в Китай состоится в августе, а не в июле.

Анна пожала плечами.

– Фоменко сказал мне позавчера, перед вылетом в Москву, что Берия почему-то очень торопит с погрузкой и отправкой теплохода. – Она озабоченно покрутила головой. – Мне, честно говоря, не нравится этот его вызов в Москву. От наших вождей можно ожидать любой гадости...

 

...Вот так мы с Анной готовились к секретной отправке теплохода «Советский Сахалин» в захваченный японцами Порт-Артур, где я надеялся раскопать тайну появления американского военного оборудования в японских руках.

Я, Алекс Грин, американский журналист, исчез три дня тому назад, а вместо меня на свет явился корабельный радиоинженер Александр Берг. Брат Анны передал мне все свои документы, а его сестрица изменила мою внешность до вполне реалистичного Сашиного подобия.

За несколько дней до вылета в Москву начальник Дельневосточного НКВД генерал Фоменко утвердил секретный список членов экипажа теплохода. Капитаном корабля стал наш старый знакомый по теплоходу «Феликс Дзержинский», Василий Петрович Лагутин; корабельным доктором была утверждена Анна Борисовна Берг; а я, новоиспечённый Александр Берг, занял должность старшего радиста.

Я уже упоминал однажды в начальных главах, что в далёкой молодости, будучи студентом Американского университета в Шанхае, мне довелось окончить радиошколу. Я проработал больше года на крупных грузовых джонках, курсировавших по рекам Янцзы и Хуанхэ.

И вот теперь мне понадобился этот неоценимый опыт...

 

...Катати, я забыл упомянуть, что был среди членов экипажа один человек, чья судьба была отныне неразрывно связана с моей, – человек, которого я однажды спас от неминуемой смерти и который впоследствии спасёт меня.

Этим человеком был четырнадцатилетний Серёжа Дроздов, сын Лены.

 

 

*   *   *

 

– Лена, – сказал я три дня тому назад, сидя с ней за рюмкой коньяка в моей консульской квартире, – мне придётся исчезнуть на какое-то время.

Она молча вытерла слёзы, проступившие на её глазах, совершенно не отличимых от глаз моей покойной Элис.

– Не плачь, – пробормотал я. – Через месяц я вернусь.

– Все покидают меня, – прошептала она. – Серёжа сказал мне вчера, что он на днях уплывает юнгой на учебной яхте – на север, вдоль побережья, до Советской Гавани. Его не будет полтора месяца. А теперь ты...

Это известие явилось для меня полной неожиданностью. Серёжа уплывает из Владивостока на учебной яхте?! На полтора месяца?! Хотя, если разобраться, что тут удивительного? Он ведь зачислен в мореходную школу, а там положено перед началом занятий провести несколько недель в море.

– Я очень за него беспокоюсь, – добавила Лена, и мне припомнилась Элис, когда она точно так же говорила о нашем сыне: «Alex, I worry about Brian…».

Я встал и подошёл к окну. За окном, в ярком свете восходящего солнца, сверкала бухта Золотой Рог, удивительно напоминавшая мне бухту Сан-Франциско.

Я повернулся к плачущей Лене.

– Леночка, – промолвил я умоляюще, – не беспокойся за Серёжу. Капитан Лагутин договорится с мореходной школой, и я возьму Серёжу с собой в плавание и не спущу с него глаз ни днём, ни ночью. Я ведь тоже уплываю на несколько недель...

– Уплываешь? – удивилась она. – Куда?

Я сел рядом и обнял её.

– В Китай, – прошептал я, – Но, Леночка, милая, – это тайна, о которой не должен знать никто. Обещаешь?..

 

 

*   *   *

 

...Мы пересекли без особых проблем Японское море, проплыли Цусимским проливом и повернули на северо-запад, к Порт-Артуру, который я не видел со времён моей далёкой юности. К Порт-Артуру, где прошло моё детство и где погиб мой отец.

Юнга Серёжа Дроздов всё свободное время крутился возле меня в радиорубке. Радистам по судовому расписанию вообще-то не положен помощник-юнга, но мы с моим заместителем, весёлым разбитным одесситом по имени Валера, с удовольствием обучали Серёжу между делом азам радиосвязи, работе с судовой радиостанцией НХ-666А, азбуке Морзе, двусторонним переговорам и прочим радиопремудростям.

Я строго-настрого запретил Сергею называть меня дядь-Лёша; я был для него теперь дядь-Саша. Я видел, что ему, прирождённому авантюристу, жутко нравилась вот эта атмосфера таинственности, которой было окружено наше плавание к берегам Китая. Я вдруг стал для него по какой-то причине дядь-Саша; тёть-Аня, мамина подруга, тоже оказалась почему-то на корабле; дядь-Вася, Танькин папа, был теперь нашим всемогущим капитаном, которому подчинялись все матросы и офицеры...

И он, Серёжка Дроздов, шпана и бесстрашный король уличных мальчишек, вдруг превратился в настоящего моряка!

Просто сказка да и только!

И он, конечно, был в восторге от того, что на голове у него красуется матросская бескозырка с развевающимися ленточками, а тощую подростковую грудь его обтягивает самая натуральная полосатая тельняшка – точь-в-точь как у героев-моряков из популярного в те времена рассказа Леонида Соболева «Батальон четверых».

 

 

*   *   *

 

 «Советский Сахалин» стоял на рейде порта Дайрен, недалеко от Порт-Артура, повернувшись к берегу левым бортом. Двадцать лет тому, в годы моего детства, этот порт назывался по-китайски Далиан. Или по-русски – порт Дальний.

Когда мне было лет четырнадцать-пятнадцать, я неплохо подрабатывал рикшей на узких грязных улочках Далиана. Я даже добегал рысцой до центра Порт-Артура, привозя японских туристов к местам боевой славы Страны восходящего солнца.

Стоянка рикшей была тогда у самого порта, под огромным потрёпанным брезентовым навесом. Нами командовал старый, высохший точно мумия китаец по имени Ду Сяньи. Он был богатым человеком – ему принадлежало около тридцати повозок, среди которых было даже несколько комфортабельных велосипедных.

Рикшами были, в основном, китайцы, но и нищие русские эмигранты – бывшие чиновники, предприниматели и офицеры – не чурались этого заработка. Была среди нас, рикшей, даже парочка недавних князей и графов...

 

...В медицинском кубрике, где царила Анна Борисовна, было два иллюминатора, выходящих на левый борт, сквозь которые была видна набережная Дайрена.

Я стоял перед иллюминаторами, глядя на знакомые-незнакомые берега Китая и прислушиваясь к тому, как Аня тихо, но настойчиво уговаривала Серёжу стать на один вечер официантом.

– Серёженька, – говорила она, – ну что тут особенного? Наденешь белые перчатки и будешь приносить японцам их любимые блюда из нашего камбуза.

– Тёть-Аня! – взмолился Серёжа. – Не хочу я подносить японцам их любимые блюда! Я юнга, а не официант!.. Дядь-Саша, ну скажите ей! Я от волнения споткнусь и вылью суп японскому генералу на голову...

Я повернулся к ним.

– Сергей, – сказал я, – нам надо знать, о чём будут говорить японцы после того, как они выпьют несколько рюмок сакэ и у них развяжутся языки. И нам надо записать их болтовню на плёнку.

– И заснять их, – добавила Аня.

Она встала и прошла к настенному медицинскому шкафчику. И извлекла оттуда две ничем не примечательные коробки, в которых обычно хранят лекарства.

– Серёжа, – сказала она, – здесь лежат очень чувствительные микрофоны и миниатюрная кинокамера. Ты не возражаешь, если мы приклеим это оборудование к твоему мускулистому телу?

Уже немного зная бесстрашного Сергея, я был уверен, что эта авантюрная идея ему очень понравится. Я только не представлял себе, до какой степени она ему понравится! Он вдруг широко улыбнулся, вскочил и начал стягивать с себя верхнюю матросскую рубашку. Оставшись в одной тельняшке, он уселся на стул и промолвил:

– Давайте приклеивайте...

 

...Капитан Лагутин сказал утром Ане, что сегодня он ожидает прибытия на корабль группы японцев, среди которых будут офицеры Квантунской армии и высокие чины из администрации порта. И будет, добавил он, один бывший русский по имени Викентий Арсеньевич Тарковский, заместитель начальника порта по финансам.

– Тарковский?! – воскликнул я в изумлении. – Профессор Тарковский, бывший друг моего отца?! Я помню, лет двадцать тому назад он был скромным помощником портового бухгалтера... Высоко же он поднялся! Хотя что тут удивляться? Ведь до революции Викентий Арсеньевич был знаменитым экономистом европейского уровня. Не думаю, что во всём Китае есть кто-либо, равный ему по знаниям и опыту.

Помните, что я писал в начальных главах этой книги о нашей эмигрантской жизни в маньчжурском городе Порт-Артур, о друзьях нашей семьи и, в частности, о потомке ясновельможных польских князей, профессоре Тарковском?

 

Задолго до смерти отца наша семья развалилась. Мать не могла скрыть своего презрения к мужу, не способному добыть денег для семьи – в то время как она, работая в трёх местах, была настоящим добытчиком для нас всех. Она преподавала английский и французский в состоятельных семьях, работала библиотекарем в Лушунском Коммерческом Институте и переводила газетные статьи с английского и французского на русский.

Мать и отец в порыве гнева бросали друг другу грубые обвинения, и между ними часто вспыхивали громкие скандалы. Мы с сестрой никогда не слыхали ничего подобного в нашей спокойной и комфортабельной московской жизни. В разгар очередной ссоры мать ясно давала почувствовать отцу, что он ей не ровня даже в происхождении: она была дочерью старинных русских аристократов, а он был всего-навсего выбившимся в люди сыном простого украинского священника.

Относительный мир в семье поддерживался только в присутствии гостей. Это были бывшие коллеги отца по Московскому университету, два-три безработных писателя и православный священник, некогда занимавший высокий пост в московской христианской иерархии. Разговоры вокруг обеденного стола неизбежно вращались вокруг прошлой и нынешней России. Хотя воспоминания об ушедшей в небытие России были самыми разнообразными, мнения о настоящем и будущем нашей родины не встречали никаких возражений: большевистская Россия была, по мнению всех, средоточием зла, угнетения и террора.

Самым говорливым среди наших гостей был профессор Тарковский, бывший член Российской академии наук, один из крупнейших европейских экономистов. В противоположность нашим безработным и полубезработным гостям профессор Тарковский умудрился устроиться на неплохую работу – он был помощником бухгалтера в порту.

– Читайте Ленина! Читайте Ленина! – громыхал он на наших сборищах. – Наша беда в том, что мы не верим в то, что этот дьявол провозглашает в своих книгах! Послушайте, что этот бандит пишет: «Хлебная монополия, хлебная карточка, всеобщая трудовая повинность являются в руках пролетарского государства, в руках полновластных Советов, самым могучим средством учёта и контроля...». Это – нынешняя Россия; но будущая окажется ещё более устрашающей, поверьте мне!..

 

Вот таким я запомнил Викентия Арсеньевича.

Но Анна Борисовна добавила нечто новое к этому знакомому мне образу.

– По сведениям НКВД, – сказала она, – профессор Тарковский очень сочувствует Советскому Союзу в его борьбе с Гитлером. Вполне возможно, что у него в руках есть документальные сведения о поставках американского военного оборудования японцам. Ведь он является главным финансистом порта Дайрен...

 

 

*   *   *

 

Но вернёмся к обеду, которым наш капитан угощает группу высокопоставленных японцев после деловых бесед за закрытыми дверями. Этих ничего не подозревающих японцев и должен заснять наш юнга-официант Серёжа. И записать на плёнку их пьяную болтовню.

Опытный морской волк, привыкший к приёму иностранцев, капитан Василий Петрович Лагутин приготовил для японцев сюрприз – все блюда на этом обеде будут японскими! Для этой цели у нас в камбузе обитает повар-китаец по имени Сяо Ли, умеющий готовить экзотические блюда японской, китайской, вьетнамской и даже полинезийской кухни. Я представляю себе, какую чудовищную проверку устроило НКВД этому обрусевшему китайцу, прежде чем он был допущен на наш сверхсекретный рейс!

Мы с Анной Борисовной устроились у двух узких щелей в тонкой переборке, отделяющей салон от медицинского кубрика. Нам отлично виден весь салон, где во главе обеденного стола восседает капитан Лагутин, облачённый в свежевыглаженный белый мундир. Рядом с ним разместился переводчик. Старший офицер занял своё место у другого конца стола.

Японские офицеры и чиновники – их были всего шесть человек – уселись по обе стороны стола, ожидая прибытия горячих блюд, наслаждаясь водкой сакэ и негромко переговариваясь. Мой старый знакомый, профессор Тарковский, постаревший, с желтоватым морщинистым лицом, сидел молча, наклонив голову и крутя в пальцах обеденные палочки.

Распахнулась дверь, и в салон торжественно вошёл наш Серёжа, в сопровождении ещё двух официантов, неся на вытянутых руках японскую кухонную экзотику, сотворённую чудодейственными руками повара Сяо Ли. Здесь были такие шедевры, как хакусай набэ, агесаба анкаке, куриная печень по-японски, шпинат с кунжутной пастой, окура но аэмоно и прочие ароматные дымящиеся кулинарные изделия. Ну и, конечно, неизменные суши.

Раскрасневшийся от сознания своей важности, Серёжа в точности выполнял официантские обязанности, которым его обучила тёть-Аня. Я знал, что это был один из самых потрясающих моментов в авантюрной жизни мальчишки, выросшего на опасных улицах Владивостока военного времени!

Он, склонившись, подал суши генералам Тейичи Йошимото и Эйтару Уэда и, выпрямившись, задержался на несколько секунд позади беседующих офицеров. Затем он перешёл к гражданским чиновникам.

Закончив подавать блюда, Серёжа и два других официанта выстроились вдоль стенки, перекинув через локоть белые салфетки.

Вдруг Серёжа слегка приподнял голову и взглянул в нашу с Анной сторону, как бы спрашивая молчаливо, правильно ли он следует нашим инструкциям. «Правильно, сынок, правильно», – шептал я, припоминая нашу беседу два дня тому назад в моей радиорубке за чашкой зелёного китайского чая:

 

...– Дядь-Саша, – говорил, явно волнуясь, Серёжа, – вы женитесь на нашей маме, правда?

Я не медлил ни секунды.

– Правда, – сказал я. – Твоя мама, Серёжа, изумительный человек, и я был бы полным идиотом, если б не женился на ней.

– Она самая красивая, – вздохнул Сергей и посмотрел мне прямо в глаза. – Знаете, вы ведь с ней очень подходите друг к другу... – Он помедлил, крутя в пальцах чайную ложечку. – Вы что – увезёте её в Америку?

– Да, – сказал я. – Её и тебя с Мишкой.

Он вдруг печально усмехнулся и качнул головой.

– Вы не знаете нашего папу. Он просто убьёт вас с мамой, если узнает, что вы хотите увезти нас в Америку. Я его ненавижу. Он страшный человек. И у него огромная власть...

 

 

*   *   *

 

Повар Сяо Ли и вся кухонная братия беспрекословно подчинялись нашему доктору Анне Борисовне, которая тщательно следила за качеством продуктов и санитарной чистотой камбуза. Поэтому не было ничего удивительного, что для выполнения одного задуманного нами щекотливого поручения она, по договорённости со мной, выбрала именно тихого молчаливого китайца Сяо Ли. И, кроме всего прочего, только китаец мог справиться с этой задачей.

Вечером, после обеда с японцами повар Сяо Ли, одетый в традиционный манчжурский костюм, называемый ципао, в сопровождении двух помощников спустился в наш судовой катер. В складках одежды у повара находился документ, подписанный капитаном корабля и завизированный помощником начальника штаба Квантунской армии генерала Йошимото, гласящий, что ксианшенг («господин») Сяо Ли командируется в порт Дайрен для закупок продуктов для судового камбуза теплохода «Советский Сахалин».

Добравшись до берега, ксианшенг Сяо Ли отправил своих помощников на близлежащий рынок, а сам не спеша двинулся по направлению к стоянке для рикшей. Не прошло и получаса, когда наш повар, вручив владельцу стоянки сто американских долларов, получил в полное своё распоряжение комфортабельную двухместную велосипедную повозку.

Тем временем я под покровом темноты бесшумно проплыл на каноэ триста метров, отделявших наш теплоход от китайского берега, и пришвартовался у заброшенной пристани, которую я помнил ещё с тех пор, когда я был рикшей на улицах Дайрена. Я был одет в китайский костюм ханьфу и был неотличимо загримирован Анной под китайца.

Как и было заранее договорено, мы встретились с Сяо Ли у здания почты, находившегося недалеко от стоянки для рикшей. И не успел я забраться в велосипедное седло, как заполучил своих первых клиентов. Это был молоденький японский лейтенант и ещё более юная китайская проститутка. Им надо было срочно попасть в центр Порт-Артура. А мне надо было добраться как можно скорее до шоссе Сигоу, вблизи реки Лонгхе, где обитал мой старый знакомый, Викентий Арсеньевич Тарковский. Его точный адрес дала мне Анна Борисовна, у которой был секретный список русских эмигрантов в Манчжурии, которые представляли интерес для НКВД.

Я благополучно довёз моих клиентов до мэрии Порт-Артура и свернул на набережную реки. Через двадцать минут я стоял перед уютным особняком, где, как я надеялся, мне предстояла встреча со старым другом моего покойного отца.

Я нажал кнопку звонка.

Внутри особняка послышался шорох, дверь распахнулась, и профессор Тарковский возник на пороге.

Он окинул меня недоумённым вопросительным взглядом.

– Викентий Арсеньевич, – сказал я по-русски, снимая свою соломенную конусообразную шляпу, – вы меня узнаёте? Я Алёша Гриневский...

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за октябрь 2016 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению октября 2016 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.