Фигура переводчика

 

Купить в журнале за октябрь 2018 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 1 час | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

Данная статья посвящена работе переводчика как творчеству. Что касается профессионального перевода (инструкцию по эксплуатации миксера для приготовления корма животным, например) – то это отдельная и, скажем прямо, малоинтересная тема, по крайней мере, вне круга профессионалов.

 

 

 

 

а) обязательно знать свой родной язык

 

Без конца в нём совершенствоваться и вообще любить словесную игру.

 

б) иностранный не обязательно

 

Нужно, наверное, пояснить, что значит «хорошо знать иностранный язык не обязательно; достаточно его знать в среднем объёме». Ибо в современной России уровень знания иностранных языков уже профессорами-лингвистами таков, что, по самым заниженным нормам, он никак не дотягивает до среднего.

 

Знать язык в среднем объёме – это значит читать любой текст без словаря и грамматического справочника. Максимум заглянуть парочку раз на страницу в словарь и парочку раз на этак страниц 5 – в грамматический справочник. Если ты будешь это делать чаще, то всякое удовольствие от чтения пропадает. Хуже того, озабоченный поиском нужных значений или правил, ты и нить повествования или развитие мысли не сможешь отследить.

 

А знать в среднем объёме язык не так уж и трудно. Давно посчитано, что всякий самый навороченный текст на 50 процентов состоит всего из 1000 слов или, если выражаться по-научному, лексических единиц. На 75 процентов – из 2000, на 90 – из 3000. Знания 4000 слов за глаза хватит для чтения любого, даже очень сложного текста. Какие-то специальные термины картины не портят: специалист без труда догадывается об их значении. Так автор данной статьи переводил тексты по информатике и строительству: мы сидели рядом со специалистом, я набрасывал общий смысл фразы, а он тут же на ходу переформулировал её в принятых в данной отрасли терминах. Потом многие обращались ко мне за помощью, но если учёный, а точнее, кандидат не готов был сесть рядом со мной для совместного перевода, я за него и не брался.

 

Эти 4000 слов нужно, понятное дело, учить не наобум, а из так называемого основного словарного фонда. Который для всех развитых языков давно уже определён и издан в виде специальных словарей. В Советском Союзе такие маленькие словарики синего цвета и малого формата (80х108/64 долю листа, кто ещё помнит эти обозначения) выпускались издательством «Энциклопедический словарь» для всех основных европейских языков.

 

Но слова эти нужно знать досконально. То есть одно основное значение – не более, иначе будет полная путаница. Исключение нужно сделать для слов, где есть прямо противоположные значения. Знать досконально – это значит уметь ими пользоваться. Для глаголов, например, нужно обязательно знать основные словоформы, особенно для т. н. неправильных глаголов (il peut, il pouvait, il pourra­), управление (переходный глагол или нет, и с какими предлогом он употребляется) и т. д. Кроме того, есть несколько слов, которые нужно знать обстоятельно (avoir, être, faire, tenir, aller, venir…), посвящая каждому такому слову отдельное занятие.

 

Грамматических правил тоже нужно немного: по прикидам автора этой статьи – около 400. Правда, в отличие от словаря, таких кратких грамматических справочников я не видел. Правила эти нужно отбирать самому из классических грамматик языка (Васильевой – для английского, Костецкого – для французского, а уж для немецкого – так это Рахманова). К сожалению, в наше время эти грамматики исчезли как класс: всё больше самоучители для чайников, которых нужно избегать как заразы: мало того, что языку не научишься, так ещё испортишь свою карму в этом направлении. Переучиваться всегда сложнее, чем учиться.

 

В совершенствовании этого базового уровня нужно постоянно упражняться.

 

Читать лёгкую литературу. Мой дядя, например, профессионально переводивший научно-технические тексты для РЖ ВИНИТИ, всё время читал на немецком ихнюю роман-газету. Такое легкое расслабляющее чтение. Подобными «лёгкими» занятиями, которые сверхнавороченный переводчик посчитает для себя недостойными, и нужно совершенствоваться.

 

Постоянно читать также словари и грамматики. Брать тот же словарь общеупотребительных слов и выискивать, скажем, глаголы, требующие прямого дополнения, особенно обращая внимание, когда управление в русском и иностранном языках не совпадает. Другой раз глаголы, требующие предлога sur, другой раз de (во французском языке) и т. д. Занятие, отнимающее много времени, но я не могу представить себе, чтобы оно было скучным или неинтересным. Читать тематические словари. Многие даже не подозревают, что существуют словари не только как справочники, но для чтения: я, например, постоянно читаю словарь французских моралей, где каждому слову в качестве примера приведена басенная мораль. Сейчас таких словарей никто не выпускает, но в Интернете они ещё встречаются. Читать грамматики для чтения или грамматики в примерах, где полезное сочетается с приятным:

 

Affatim si cui fortuna est, longe interitum non habet – Кому фортуна даёт поблажки, тому скоро приходят кранты.

NB longe = «долго», наречие, однако здесь употребятся как прилагательное: longe interitum non habet досл: = «не имеет долгой гибели»

 

Alienum aes homini ingenuo acerba est servitus – Долг для благородного человека – горчайшее рабство.

NB там, где в русском употребляется предлог «для», в латинском часто стоит дательный без предлога (dat commodi); si tibi facere cordi est, licet = если тебе это приятно сделать, делай; дословно: если это сделать тебе для сердца, делай.

 

Amici vitia si feras, facias tua – Если терпишь пороки друга, делаешь их своими.

NB так называемый двойной винительный падеж: facias vitia tua = «делаешь пороки своими» в русском языке глагол+винительный+творительный, в латинском глагол+винительный+винительный.

 

Конечно, нужно придумать его себе таким образом, чтобы оно для тебя было увлекательным. Мне, например, нравится в громадном латинско-русском словаре выискивать латинские слова, вошедшие в русский или какой другой языки. При этом всегда стараюсь противопоставить, по крайней мере, два значения: совпадающее и отличающееся.

 

«Абсолютный» – «законченный, полный, доведённый до совершенства»: «абсолютное знание языка» – происходит от латинского absolutus с тем же значением:

 

Scis quem bonum dicam? Perfectum, absolutum, quem malum facere nulla vis, nulla necessitas possit. – Знаешь, какого [человека] называю добродетельным? Совершенного, свободного, кого сделать зло никакая сила, никакая необходимость не заставит.

 

Absolutum humanae naturae bonum corporis et animi pace contentum est. – Абсолютное благо человека состоит в гармонии тела и души.

 

В русском языке слово «абсолют» так и не стало своим, не обзавелось производными значениями и дополнительными смыслами. Не то в латинском. Слово это там имеет хорошо налаженные многосотлетние связи. Корневым считают глагол = «отвязать, развязать»:

 

M. Cicero dixit futurum non virili genere neque neutro, sed verbo usus est ab omni necessitate generum absoluto. – Цицерон говорит [слово] futurum не мужского рода и не среднего, но его употребление ото всякой половой принадлежности отвязано.

 

В этом значении слово засветилось во французском языке: donner l'absolution – «отпустить грехи, освободить от грехов».

 

Le repentir est une virginité que notre âme doit à Dieu: un homme qui se repent deux fois est donc un horrible sycophante. J'ai peur que tu ne voies que des absolutions dans tes repentirs! – Раскаяние – это душевная чистота, которую наша душа обязана блюсти перед богом; человек, дважды раскаявшийся, – страшный фарисей. Боюсь, что для тебя раскаяние – только отпущение грехов.

 

Absolvo наряду с основным обрело множество дополнительных и переносных значений. «Развязаться с чем, закончить что» – одно из них.

 

Absolutis operibus pro vallo legiones instructas collocate. – Закончив работы, Цезарь перед стеной построил легионы.

 

Ego tibi aliquid de meis scriptis mittam. Nihil erat absolute. – Послал я тебе кое-что из своих писулек. Ничто не закончено [пока].

 

А этом значении «окончания» производное от absolvo слово есть в немецком:

 

Das haben wir glücklich absolviert. – С этим счастливо покончено.

 

И здесь та же петрушка: при хорошем знании иностранного языка отпадают два последних стимула. Хорошее знание языка – бич занимающегося переводом писателя, но спасательный якорь переводчика профессионального.

 

в) переводить то, к чему ты подготовлен культурно

 

Какой смысл переводить философский текст, если ты не в курсе специальной философской терминологии и проблематики?

 

г) смело пользоваться описательными конструкциями

 

Сразу возьмём быка за рога: проблема точности перевода – это надуманная проблема. Точный перевод важен в профессиональной деятельности, чтобы не получилось, как с китайцами в прошлые века, да и в нынешнее время. Когда с ними подписывали договоры, они писали в своем тексте всё что хотели и что было весьма далеко от достигнутых договорённостей (китайского-то ни русские, ни европейцы не знали), а потом ссылались на эту ксиву как на документ. Проблема решается тем, что в любом языке существует набор штампов, и при развитой необходимости переводить служебные тексты к штампам одного языка подбирают соответствующие штампы другого. На этом же основано мастерство синхронного перевода: быстро присобачивать к общему месту одного языка общее место другого.

 

В творческой же деятельности само понятие точности абсурдно, ибо переведённый текст не с чем сравнивать в родном языке. И получается, что точность перевода нужно сравнивать с самим же переводом, что нелепо.

 

Во-первых, потому что разные языки используют для выражения похожих мыслей совершенно разные средства. Поэтому при переводе некоторых слов нужно употреблять не те, что стоят в переводимом тексте, а другие:

 

Эта шляпка тебе идёт. Она совсем новая. – Dieser Hut steht dir gut. Er ist ganz neu.

 

Дословно: «этот шляпка стоит тебе хорошо. Он совсем новый». По-русски если предмет одежды к лицу, то он «идёт», по-немецки же «стоит». Кроме того, шляпа в русском языке женского рода, а в немецком – мужского. Поэтому «он» нужно заменять на «она», а прилагательные мужского рода – на прилагательные женского.

 

Ещё более это правило применимо к конструкциям.

 

La ville où elle avait vécu, et la ville où ils étaient, ils examinèrent tous. – Они обсудили город, в котором они жили когда-то, и город, в котором они жили теперь.

 

По сравнению с французским текстом, в русском переводе есть слова, которых нет во французском. Французский текст состоит только из существительных, местоимений и глаголов, в русском же появились ещё и наречия. Дословный перевод был бы: «город, в котором они жили, и город, в котором они жили», – одно и то же повторялось бы два раза, так что можно было бы подумать, что либо речь идёт об одном и том же городе, либо что они живут в разных городах одновременно. «Когда-то» и «теперь» позволяют разнести эти два состояния во времени: сначала они жили в одном городе, потом в другом. Для французского языка эти наречия излишни: французы решают проблему употреблением разных времён, просто прошедшего времени, и прошедшего в прошедшем. Это последнее время уже само по себе показывает, что относимое к нему действие произошло раньше, чем действие, относимое к просто прошедшему. Вводить наречия приходится потому, что в русском такого времени нет. Такой перевод называется описательным. Без него обойтись никак невозможно, но не очень умными переводчиками такой способ перевода считается некорректным, и желательно, если полностью избежать его невозможно, то, по крайней мере, применять как можно реже.

 

Но, во-вторых, к описательным конструкциям не стоит бояться прибегать, потому что язык буквально переполнен метафорами. Причём по большей части метафорами обыденными, так въевшимися в плоть языка, что уже и метафорами-то они не ощущаются. «Его жжёт пламя любви», «они пришли к договорённостям», «мы не знали, с какого конца начать», «в этом деле ещё куча белых пятен». Мне кажется, люди, и переводчики, поглощённые поисками адекватности, в том числе, слишком мало задумывались, как они переводят. А если бы задумались, они бы обратили внимание, что они при переводе вот такие обыденные метафоры чужого языка заменяют метафорами своего.

 

Приведу несколько примеров из переводов Ларошфуко.

 

Les passions sont les seuls orateurs qui persuadent toujours. Elles sont comme un art de la nature dont les règles sont infaillibles; et l'homme le plus simple qui a de la passion persuade mieux que le plus éloquent qui n'en a point.	Страсти – это единственные ораторы, доводы которых всегда убедительны; их искусство рождено как бы самой природой и зиждется на непреложных законах (дословно: «они, т. е. страсти как искусство натуры, правила которой непадучи – по-русски «неизменны»). Поэтому человек бесхитростный, но увлечённый страстью (дословно, который имеет страсть), может убедить скорее, чем красноречивый, но равнодушный.
Les passions ont une injustice et un propre intérêt qui fait qu'il est dangereux de les suivre, et qu'on s'en doit défier lors même qu'elles paraissent les plus raisonnables.	Страстям присущи такая несправедливость и такое своекорыстие (дословно: «страсти имеют несправедливость и собственный интерес»), что доверять им опасно (дословно: «это опасно им следовать») и следует их остерегаться даже тогда, когда они кажутся вполне разумными.
Il n'y a que d'une sorte d'amour, mais il y en a mille différentes copies	Любовь одна, но подделок под неё – тысячи (есть только один сорт любви и есть её тысяча различных копий).

 

Курсивом мы отметили те обыденные метафоры, которых нет во французском тексте и которые переводчик внёс от себя. Вот и получается, что мысль вроде бы та же, что и у Ларошфуко, но она вовсе и не та. Мы привели примеры не для того – упаси господи! – чтобы предаться любимому занятию критиканов по выявлению недочётов перевода. Наоборот, скажу, что переводы замечательны, и кажутся настолько естественными, будто по-другому и сказать невозможно. Просто прошу обратить внимание именно на эту замену, весьма лёгкую, а значит по факту – подмену одних метафор другими. Причем, Ларошфуко достаточно простой образец: он старается выражать свои мысли без замысловатых тропов – ясно и однозначно.

 

Когда человек переводит иностранный текст – заметил это на себе – он ловит знакомые слова, как лица своих знакомых в толпе, а если все слова знакомы, он ловит то из них, прицепившись к которому, когда набор этих слов дезадекватен их русскому сочетанию, можно выдать на-гора как нечто связанное и членораздельное. А уже потом уточняет это с иностранным оригиналом.

 

Поэтому первая и единственная забота настоящего переводчика – это то, чего он хотел выразить на родном языке. Что, однако, не призывает к расхлябанности и произволу. Если переводят, скажем, классика науки, и своим переводом совершенно перевирают излагаемые факты или ставимые тем опыты, что сплошь и рядом случается в т. н. научно-популярной литературе, то здесь своё веское слово должны сказать именно учёные. И заклеймить такой опус не как перевод, а как обыкновенную халтуру, когда жулик под маркой Ньютона или Лавуазье выдаёт свои непродуманные взгляды и домыслы.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Купить в журнале за октябрь 2018 (doc, pdf):