следующая тема »

[Лачин]

               Прошу прощения, что я тут выше сунул свой верлибр, просто он вспомнился мне под впечатлением удушающих монологов лит. проповедника. Стих. написано от лица человека, которой подобные типы осточертели. Хотел сейчас убрать, но уже поздно, сам не могу. 

[Ярослав]

Стая...

И это писатели?

Да, именно такие писатели и должны были явиться в последний период разложения того, что было когда-то великой литературой...

Они могут только глумиться надо всем, что было высоко, чисто и свято, над любым искренним человеческим чувством. Но самое жуткое - они и не хотят уже ничего другого, кроме глумления. Превратившие слово в средство сами стали средством, перегноем...

Последние часы перед рассветом нового Золотого века были полны зловония, в словесном мареве слышалось хлюпанье и мельтешение, но ни лиц, ни глаз различить уже никто там не мог.

И только далеко на горизонте можно было увидеть первые тонкие ростки света. Но для этого твоё сердце должно оставаться открытым и горячим, вопреки всему и несмотря ни на что.

Среди суетящихся во тьме мертвецов немногие живые узнавали друг друга по голосу - это была поэзия внутри смерти.

Так умирала великая литература и рождалась снова, но уже совсем в другом облике.

[Лачин]

     Тараньем облике, тараньем.

[гореликова]

На третий день отец Федор стал проповедовать птицам. Он почему-то склонял их к лютеранству.
– Птицы, – говорил он им звучным голосом, – покайтесь в своих грехах публично!

[Глафира Крокодилова]

     Тараньем облике, тараньем.

Бррр... Ярослав, к чему эти речи, зачем столько пафоса?
Здесь, понимаете, торжество новой литературы.  А старая — помеха, которой пора на свалку.
Долой рабовладельца Пушкина, выдрать нахрен с корнем всякие литературные сорняки типа Фета и Тютчева, вообще заасфальтировать всё, катком проехаться. Чтоб в тяжёлых ботинках удобнее было идти в новый светлый мир, махая х*ями, черпая вдохновение в сексе, крови, бухле.

Эти стихи (в названии темы дважды сказано, что это  сборник стихотворений, видимо, чтоб убедить сомневающихся) действительно сгусток энергии. Это да, не поспоришь, так и прёт. Оголённые нервы...
Но...разрушительная это энергия. Классиков — на свалку! Нафига они нужны, когда появился великий Лачин, обладающий энциклопедическими знаниями, пишущий гениальные произведения, равных котороым нет?!
Рядом с ним, плечом к плечу талантливый Захаров. Двигают и развивают грязный реализм.
А всё прочее, надо понимать, должно быть задвинуто! Конкурс ведь, Ярослав! Неужто не поняли до сих пор?

Вон, благодарные читатели пишут

Силища. Невероятный концентрат чувств. И свободный стих явился самой лучшей и естественной формой выражения. Лучшего просто не существует. Преклоняюсь. Автор нашел лучшую форму и достиг блестящего результата. Не все одного уровня. Но это уже не имеет значения, когда есть шедевр.

Понимать надо, Ярослав, что это шедевры, а не баран чихнул! А Вы пытаетесь развитию литературы помешать, конкурс сорвать! Ай-яй-яй!  И не забывайте, что закон толпы никто не отменял. И вспомните, например, эксперимент Марины Абрамович.  И подумайте, стоит ли произносить здесь пафосные речи. Да и непафосные тоже...К счастью, НЛ — это не вся литература. Это смесь, фарш, в которой много тщеславных графоманов. Ну, и тех, кого греет какая-то собственная значимость, некая руководящая роль в процессе.
Но слава богу, НЛ — это всё-таки песочница, игры детишек в которой пока(?) не очень-то влияют на литературное сообщество. Пусть забавляются... Лучшее, что Вы можете сделать в данный момент, — не "отсвечивать", не мешать их играм, ибо эти помехи, наоборот, раззадоривают. Всё изложенное, разумеется, суть ИМХО.
Но мне здесь пока некомфортно. И я сюда стараюсь не заглядывать, а сижу в теплице с цветами и розовыми пони. Угу.

И вот, анекдот ещё вспомнился.
Экзамен в медицинском институте.
Профессор: «Расскажите, пожалуйста, об анатомии органа любви».
Студент: «Мужского или женского?»
Профессор: «Все равно!»
Студент дает обстоятельный и безупречный ответ. И получает четверку. «Но почему не пятерка?»
Профессор: «Вы знаете, молодой человек, в мои времена органом любви называлось сердце…»

Так вот, Ярослав, Вы им про сердце... А они про х*уи.  Не совпали вы, и тут ничего не поделаешь. Угу.

Иван Владимиров.  Анапа. Дежурство на пляже. 1926 г.

[Лачин]

        "И я сюда стараюсь не заглядывать, а сижу в теплице с цветами и розовыми пони."
        Только вы Тарана с собой прихватите. Цветочки, пони розовые, Таран благолепный, в роли Фомы Опискина. Портрет Петера на стене. За плечом Тарана - Сметановна с подносом, на нём сметана для Тарана. Тишь да благодать...

[Владимир Захаров]

Зов этого сборника обращён к моим единомышленникам, к тем, кто тоже устал от того стылого говна, что нам твердят со школьной скамьи и навязывают в качестве единственной и неоспоримой нормы. Литературу делают живущие, а не мертвецы. Поэтому, не бойтесь своего голоса, и не бойтесь быть живыми. Вы не одиноки. Дорогу осилят идущие, а не сидящие на гробах.

Как из этого, можно сделать такой вывод?

Здесь, понимаете, торжество новой литературы.  А старая — помеха, которой пора на свалку.
Долой рабовладельца Пушкина, выдрать нахрен с корнем всякие литературные сорняки типа Фета и Тютчева, вообще заасфальтировать всё, катком проехаться. Чтоб в тяжёлых ботинках удобнее было идти в новый светлый мир, махая х*ями, черпая вдохновение в сексе, крови, бухле.

Наверно такой вывод удобен и вписывается в пафос высказывания. На гробах переставайте сидеть, единственное, что я хочу сказать. Это ж не скамейки, в конце концов и кощунственно как-то со стороны выглядит. Своими ножками, своими, поработайте. Мозги при этом тоже желательно подключать.

[Владимир Захаров]

      Верлибр от лица героини моего романа "Бог крадётся незаметно", Наи:

Благодари бога за то, что ты чмо.
Падай на колени, Ная, благодари.
Повторяй: «Спасибо, боже, что я чмо!
Иначе вырвала б сердце своё и съела сырым.
Сложила б костёр из книг, взрастивших меня чмом,
Зажарила печень свою и съела.
Ела б на глазах испуганных и ошарашенных,
Никто бы не пытался удержать меня.
Но я чмо, потому и жива».
В оправдание трусости даны мне поэты и философы,
Вера и культура соцповедения.
И когда гадят за спиною моей,
Я будто не слышу, бубня стихи великих, 
Мудрые фразы классиков чмо.
Благодари бога что есть мочи, 
А я попрошу мужества у своей жопы
не страшиться скорого судилища,
пыток и страшной казни.

Во, Рыбак, учись. Мог бы этот верлибр  в качестве примера подражательства сборника привести. Правда, я его только сегодня с утра прочитал, но точек пересечения с Лачиным - много, вплоть до интонации, временами.

[Владимир Захаров]

И повторюсь. Мне не принципиально, как называть этот сборник. Можно и прозаическим. Только люди придут, почитают, и решат, что в редакции НЛ идиоты работают, раз назвали сборник как-то иначе, кроме как поэтическим.

[Владимир Захаров]

Иначе вырвала б сердце своё и съела сырым.
Сложила б костёр из книг, взрастивших меня чмом,
Зажарила печень свою и съела.
Ела б на глазах испуганных и ошарашенных,

Как же я люблю такое, мясное. Не судьба мне стать травоядным.

[Сметановна]

        "И я сюда стараюсь не заглядывать, а сижу в теплице с цветами и розовыми пони."
        Только вы Тарана с собой прихватите. Цветочки, пони розовые, Таран благолепный, в роли Фомы Опискина. Портрет Петера на стене. За плечом Тарана - Сметановна с подносом, на нём сметана для Тарана. Тишь да благодать...

Где тут в секту Тарана записывают? Хочу покамлать на одного эрудированного дурачка в составе этой стаи.

[Глафира Крокодилова]

И повторюсь. Мне не принципиально, как называть этот сборник. Можно и прозаическим. Только люди придут, почитают, и решат, что в редакции НЛ идиоты работают, раз назвали сборник как-то иначе, кроме как поэтическим.

Ой... Странно как-то. Революционер-преобразователь, и вдруг оглядки на каких-то непонятных гипотетических людей.
А так-то, да, это верлибры. Самые настоящие. 
_________________________________________________________________________________

Г‑н Журден.  Будьте настолько любезны! А теперь я должен открыть вам секрет. Я влюблен в одну великосветскую даму, и мне бы хотелось, чтобы вы помогли мне написать ей записочку, которую я собираюсь уронить к ее ногам.

Учитель философии.  Отлично.

Г‑н Журден.  Ведь, правда, это будет учтиво?

Учитель философии. Конечно. Вы хотите написать ей стихи?

Г‑н Журден.  Нет, нет, только не стихи.

Учитель философии.  Вы предпочитаете прозу?

Г‑н Журден.  Нет, я не хочу ни прозы, ни стихов.

Учитель философии. Так нельзя: или то, или другое.

Г‑н Журден. Почему?

Учитель философии. По той причине, сударь, что мы можем излагать свои мысли не иначе, как прозой или стихами.

Г‑н Журден. Не иначе, как прозой или стихами?

Учитель философии. Не иначе, сударь. Все, что не проза, то стихи, а что не стихи, то проза.

Г‑н Журден.  А когда мы разговариваем, это что же такое будет?

Учитель философии. Проза.

Г‑н Журден. Что? Когда я говорю: «Николь, принеси мне туфли и ночной колпак», это проза?

Учитель философии.  Да, сударь.

Г‑н Журден.  Честное слово, я и не подозревал, что вот уже более сорока лет говорю прозой. Большое вам спасибо, что сказали. Так вот что я хочу ей написать: «Прекрасная маркиза, ваши прекрасные глаза сулят мне смерть от любви», но только нельзя ли это же самое сказать полюбезнее, как‑нибудь этак покрасивее выразиться?

[Глафира Крокодилова]

На гробах переставайте сидеть, единственное, что я хочу сказать. Это ж не скамейки, в конце концов и кощунственно как-то со стороны выглядит. Своими ножками, своими, поработайте. Мозги при этом тоже желательно подключать.

Очень мне нравится "Книга джунглей" Киплинга. И мультфильмы про Маугли тоже замечательные.
Но увы, вымысел это чистой воды. К сожалению, без общества говорить не научишься. И дети, выросшие с животными, а потом найденные и окружённые всяческой заботой, в развитии сильно отставали.
Так вот,  если принимаешься за дело, надо какие-то азы хотя бы изучить. Ну, и литература — не исключение.
Ведь каждый, решившийся писательством заняться, понимает, что до него десятки тысяч других писателей существовали. И что-то наработали, и литературу в той или иной мере развивали.
И хорошо бы осознавать, где ты находишься, на чьих плечах стоишь.
Что нового хочешь сказать, такого, что никто до тебя не говорил? Или удивить формой подачи?
Что твоё произведение даст литературе?
Ну, понятно, что для многих самое главное — это то, что его напечатали. Что он типа теперь писатель.
Ну, это графоманы. Отбросим их, хотя их легион. Речь о тех, кто реально хорошо пишет.

Вот здесь, Владимир, в этих верлибрах показаны чувства, переданы мысли, ощущения. И нехило так, на разрыв...
Но вопрос. Ну и что?!  Сотни раз возникали у разных людей похожие мысли, устами сотен героев переданы похожие ощущения... Вспомним, например князя Андрея под пресловутым дубом, вспомним героев Ремарка...Так там мысли поглубже, ИМХО, будут. Конечно, для каждого своя жизнь, свой опыт наиболее ценны и важны. Но для других, для читателей-наблюдателей конкретный автор — лишь один из многих. И то, что для автора уникально, для тех, кто достаточно много читает, скорее всего уже знакомо...
Что, по-Вашему, должен вынести читатель? Или пофиг на читателя, главное — это то, что Вы высказались?
Каждый уникален, не надо сидеть на гробах....Ага.
Но получается, что нового-то особенного ничего и не предлагается. Только нерв...чувства...
И всё? А почему это надо было сказать именно в такой форме?  Почему литература вообще?
Скажем, кино зрелищнее. И фильмы Тарантино пробирают нехило, похлеще буковок.
Или уход от "красивостей" ценен, сбрасывание идолов с пьедестала?
Так это очень древняя история, тысячелетиями кого-то сбрасывают, кого-то возносят.
Использование нецензурной лексики, выпячивание физиологии... Ну, тут тот же Шнуров намного впереди.
Кстати, у Шнурова и мысли-идеи очень даже присутствуют, разные.

Верлибр...Так так многие пишут. Хотя не соглашусь с Ярославом, что все верлибры похожи. Нет, у талантливых авторов верлибры очень разные. В начале 90-х был прямо всплеск верлибра,...Ну, отчасти это объясняется тем, что до этого такая форма в СССР не особо приветствовалась, и многие писали в стол. А когда цензуру отменили, многое из ранее написанного опубликовали. 
Был (вернее, и сейчас есть такой поэтический журнал. Арион.  Там много верлибров публиковали, и продолжают публиковать. Когда-то на ютубе слушала лекцию главного редактора этого журнала о верлибре, очень интересная лекция. Вот счас нашла его статью.  Рекомендую для расширения кругозора.

А насчёт гробов...Ха, есть такая поэтесса Галина Рымбу. И вот она в 2020 году написала длинный такой верлибр
"Моя вагина". Ну, можно там прочитать о предыстории, почему эти стихи появились...Ха, но что там ваши мелкие упоминания х*уёв, это всё ерунда по сравнению с гимном вагине, который поёт Рымбу.
Во:
Но мне нравится мыслить её политически,
это заводит, качает танцпол старых идей,
даёт надежду в отсутствие новых
активистских методов.

Делать революцию вагиной.
Делать свободу собой.

Это лишь цветочки. В тексте много ягодок, которые здесь не привожу.

Кстати,  мадам Рымбу читает лекции о современной литературе, курсы какие-то проводит. Ага. Я послушала фрагмент какой-то записи на ютубе. Косноязычна девушка. И выдала словечко "первее"...Угу...Не, такой учительнице самой бы для начала поучиться. Но она тоже из этих, из ниспровергателей, которые на гробах не сидят.

А мне некоторые верлибры очень даже нравятся. Вот, например, из Ходасевича, из стихотворения "Обезьяна":

И серб ушел, постукивая в бубен.
Присев ему на левое плечо,
Покачивалась мерно обезьяна,
Как на слоне индийский магараджа.
Огромное малиновое солнце,
Лишенное лучей,
В опаловом дыму висело. Изливался
Безгромный зной на чахлую пшеницу.
В тот день была объявлена война.

[Владимир Захаров]

Глафира, я с большим интересом читаю ваше мнение, без сарказма это говорю. Но вот ваш вывод, что кроме нерва и чувств в моих текстах ничего нет, выдаёт в вас любителя литературы, но не деятельного её участника. Именно литературная, формальная работа, с этим сборник проделана титаническая. Форма находилась в процессе, был вопрос, чему в первую очередь её подчинять: ритму или интонации? И это только на первый взгляд там нет знаков препинания. Они есть, просто мне было интересно проявлять их строем, а не проставлять. Это можно проиллюстрировать на понятном вам примере из графики, где форма выявляется штрихом, а не контуром. И я не берусь говорить, что всё в этом сборнике - совершенно, но на данном этапе, я остановил правку. Может, когда-нибудь, к ней вернусь. Сейчас отойти просто хочется.

[Глафира Крокодилова]

Статистические данные.
Слово "х*уй" в разных формах употребляется в данном сборнике 5 раз. Слово "сердце" — 4.
Хоть "х*уи" и лидируют, но отрадно, что и сердце упоминается. Это хорошо.