Архив публикаций за август 2019

В XIX веке карты пользовались большой популярностью, особенно в аристократической среде любили развлекаться карточными играми. Не исключением был и Александр Сергеевич Пушкин, значившийся в своё время в полицейском списке московских картёжных игроков под номером 36 с характеристикой «известный в Москве банкомёт».

Однако во все времена в карты не только играли, на них гадали. Пушкин, несомненно, не мог считать гадания пустой выдумкой. Известна история о том, как молодой поэт посетил гадалку Шарлотту Кирхгоф, которая напророчила ему жизнь в изгнании (две ссылки), народную любовь и насильственную смерть от белокурого человека.

Пушкин, как и многие его современники, знал значение гадательных карт и раскладов. Об этом говорит даже эпиграф к повести «Пиковая дама»:

Пиковая дама означает тайную недоброжелательность.

Новейшая гадательная книга.

Сюжет повести был подсказан Пушкину князем Голицыным, который, проиграв крупную сумму денег, обратился к своей бабке княгине Голицыной. Та открыла ему тайну трёх карт, с помощью которых молодой князь отыгрался.

«Пиковая дама» была издана в 1833 году, скоро Пушкин писал: «Моя Пиковая дама в большой моде. Игроки понтируют на тройку, семёрку, туза».

Смысл происходящего в повести ясен без особых знаний о значениях карт. Но подробный анализ позволяет увидеть то, о чём автор не писал прямо, о чём думал во время создания произведения и что в него вкладывал.

Карточное гадание восходит своими корнями к древнейшей системе Таро. Поэтому сегодня мы рассмотрим «Пиковую даму» А. С. Пушкина через его многогранную призму...

Я в смущении, читатель.

Я вдруг ощутил себя в западне.

Она заключается в следствии из теоретического заявления, что произведение неприкладного искусства существует только в двух головах, точнее – в подсознаниях: автора и его восприемника. А не в виде «текста» произведения.

Это – дальнее следствие из теории художественности по Выготскому. По его теории главный акт восприятия искусства есть катарсис от столкновения противочувствий, осознаваемых, которые сами происходят от противоречивых деталей «текста». И этот катарсис – неосознаваем восприемником. Осознавание не обязательно случается. Если позволить себе пофантазировать, то «текст» у автора получается в результате обратного процесса. Духовные явления в обществе в подсознании автора формируют подсознательный идеал, который требует самовыражения. Это вдохновение. Под его влиянием происходят пробы порождения «текста», один из вариантов которого – противоречивый – даёт ощущение удачи. Подсознательному идеалу автора соответствует подсознательный катарсис у восприемника. – Вот и получается, что главные акты такого искусства находятся в двух подсознаниях.

Толкователю приходится извлекать это главное из своего подсознания больше, чем из «текста» произведения. «Текст» просто не даёт толкователю сбиться.

А это в некотором роде западня: я должен описывать свои душевные движения. Начинаются они со смуты какой-то, недопонятной мне самому.

Вот я перед такой смутой относительно картин Соломина и нахожусь. Беру первую же попавшуюся репродукцию...

...– Вы, наверное, ошиблись?.. Да?.. Обознались?.. К кому вы пришли?

– К тебе я пришла, Климушка. Мамка я твоя! – взрыдливо проблеяла старушка и, распахнув объятия, с неожиданной и неотвратимой стремительностью кинулась к Климу. – Ма-а-мка!..

Клим, сморщившись, стоял – ни жив ни мёртв, и прислушивался к терпкому хлебному запаху, исходящему от трущейся об его живот головы. С трудом высвободив одну руку из цепких, сминающих поясницу объятий, Клим нащупал в кармане ключи и стал приставным тяжёлым шагом, протаскивая ноги, приближаться к своему порогу. Он рассчитывал, что стоит ему вставить ключ в замочную скважину, как это прилепившееся к нему тянущее вниз наваждение само отпадёт, развеется. Вставил ключ, помедлил, почувствовав сомнения, словно бы актом открывания двери сам впустит то, что непоправимо всё изменит. Но не оставаться же, ей-богу, на лестничной площадке окольцованным этой полоумной. А дома можно и милицию или скорую – уж что там этой сумасшедшей больше подходит – вызвать. Клим открыл дверь в свою тёплую, обжитую с родным запахом квартиру и попытался отстраниться от старушки, отжать от себя за плечи, но женщина как-то незаметно, бочком двинулась в темноту, за порог, и они вместе повалились на пол прихожей.

– Ой, озорник, ха-ха-ха! – зашлась громким смехом старушка, барахтаясь на спине и размахивая короткими болванками конечностей. – Угробишь мамку до срока, проказник!

Клим отпрянул от неё, вжавшись спиной в стену, и потянулся к выключателю, но зажёгшийся свет не избавил его от голосистой морокуньи. Ни сейчас, ни в дальнейшем...

Прямо поверх блузки у неё висел крестик. Две серебристые полоски поперёк друг друга.

– Ты что, крестилась? – спросил я у девушки. Знакомая, случайно встретил.

– Давно, ещё в детстве, – ответила она. – Только не носила.

– А чего сейчас?

– Подруга посоветовала. Как стала носить, и всё у нее хорошо, и в личной жизни, и со здоровьем. Надо только попросить.

Она помолчала и тихо добавила:

– И я попрошу…

– О чём?

Молча на меня посмотрела, взгляд словно говорил:

– А ты не знаешь?..

...Роман Иванович задумался… Упырева он, откровенно говоря, ненавидел за то, что тот вёл себя вызывающе и периодически унижал Романа Ивановича в присутствии других учеников, пользуясь своею безнаказанностью. А ещё в глубине души он завидовал Упыреву, ведь если бы у него был такой отец, то ему бы наверняка не пришлось жить на учительскую зарплату в хрущёвке с полоумной, с трудом передвигающейся бабкой. К тому же, он считал Упырева законченной мразью, преступником, и желал того, чтобы его наказали по заслугам по всей строгости закона, понимая при этом, что это желание практически невыполнимо.

Но с другой стороны, Барышникова предлагает неофициальную премию из чёрного, негласного фонда школы…. Фактически – личных сбережений директора, которая не была чиста на руку, зарабатывала деньги, нагло используя своё служебное положение при каждом удобном случае, начиная с торговли оценками и аттестатами и заканчивая «откатами» за согласие на предоставление школе различных коммерческих услуг – от организации питания школьников до капитального ремонта здания. На эти деньги (судя по разговору, немалые) Роман Иванович мог бы хоть раз в жизни съездить на море или на худой конец сводить в кабак и закрутить с помощью этого похода роман с благополучным исходом с давно нравившейся ему учительницей информатики. Ведь если так подумать, даже если он откажется от содействия Ольге Николаевне в деле отмазывания Упырева младшего от уголовного преследования, то всё равно его не посадят, найдутся те, кто ему поможет, а он, Роман Иванович, своим отказом ещё и с директрисой отношения испортит. Ну и спрашивается, кому нужна такая вот его принципиальность?..

В православии было так: чем хуже дела на земле, тем отрешённее иконы.

Уж как было плохо, когда крестоносцы захватили Константинополь, Византия исчезла, а вот именно тогда «изображали святых успокоившимися, принявшими все догматы церкви, не испытывающими никаких терзаний и сомнений».

Естественно, что, когда крестоносцев из Константинополя изгнали (Палеологовское Возрождение и Феофан Грек первого периода творчества, как этого Возрождения эхо), то иконы стали… яростными. Ибо «злые страсти эти, развоплощаются в противоположную ценность, ценность жизненного добра». Ибо, в свою очередь «…бесстрастие состоит не в умерщвлении страстной части, а в её переводе от зла к добру» (Успенский). – Кругом-то страстно строится новая Византия. А на Руси шло к победе на Куликовом поле.

А парадоксы длятся. И впереди второй этап творчества Феофана Грека, более спокойный в иконах (см. тут). Но с «огромной внутренней одухотворённостью» (Энциклопедия “Москва”), одухотворённостью чуть ли не самого праха.

В чём дело?..

В конце 1990-х довелось мне читать воспоминания одного из членов жюри какой-то российской литпремии, выдаваемой за романы. Каждый раз, рассматривая присланные произведения (тогда принимали и рукописи), члены жюри спорили, считать ли данное сочинение романом или повестью. Однажды некто прислал сборник стихов: это был единственный случай, когда все единогласно сказали, что это – не роман. Все остальные соискатели вызывали споры. Кто-то говорил: роман описывает длительный промежуток времени, годы или десятилетия. Другой возражал: «Улисс» Джойса описывает один день из жизни Блума. (Правда, фактически по сюжету выходит полтора-два дня, но опять-таки очень мало). Вполне сведущие, начитанные люди ни разу не смогли договориться сразу, кроме случая со стихами. Это говорит о трудности вопроса.

Как наилучшим образом разрешить сию проблему?..

...– А-а… Позвольте вас спросить?

– Конечно, – я улыбнулся, как и положено доброму и ответственному государственному служащему.

– Как… как будет проходить… эта процедура?

– Очень просто, – серьёзно ответил я, выказывая всем своим видом знание дела. – Сейчас вы выберете один из трёх способов: химический, медицинский или физического воздействия. Я вам дам подписать ещё одну анкету. Химический предполагает использование газа – он абсолютно без запаха, очень быстрый и надёжный, вы даже ничего не почувствуете. Медицинский – это препараты, таблетки, и они также усыпляют – аккуратно и ласково. Но, естественно, на первые два метода требуется определённое время, пусть и небольшое. Поэтому – для желающих – предусмотрен ещё метод физического воздействия, он делает всё мгновенно, вы ничего не успеете осознать. Раскрывать его я не имею права. Но многие выбирают именно его – из-за отличной эффективности!

– Понимаю… – пробормотала девушка и вновь опустила глаза вниз. Я обратил внимание, что она ещё больше побледнела. Руки её, непроизвольно сжимавшие сумочку, чуть заметно дрожали.

– Да, если вы захотите исповедаться, – напомнил я...

Макс Дворжак является для меня человеком с чуть не абсолютным художественным вкусом. И несколько предложений его очень плодотворны, надеюсь. Потому беру их, подобрав для этого соответствующую репродукцию…

Изображён римский воин, приставленный караулить погребённого Христа и заснувший...

Окошко ударников открыли вчера. Его украшали целую ночь. И вот полотнища кумача рухнули вниз…

Нет. Лозунгов было мало, их, пожалуй, совсем не было. Начальник паспортного пункта недолюбливал лозунги.

– Показом… Показом, ребята, – начальник ладонью прятал смешок, – показом!

Показом? И Они показывали. Твердолицый кудрявый парень. Девушка с озорными губами, с волосами огненными, зажигавшими лицо; веснушки тлели, как угольки… Они показывали. Ночь напролёт. Лица их пожелтели от бессонницы и отвратительной охры.

– Показом… Показом, ребята.

И по широкому кумачу ползли зелёные танки, суставчатые и строгие. Грозный Пролетарий с молотом стоял рядом с Бородатым Крестьянином. Розовые заводы дымили лиловыми хлопьями. От заводских ворот шла целина. Рядом с ней золотые хлеба сгибались от тяжёлой зрелости колоса. Времена и сезоны спутались. Это было весело, это называлось «Весна республики».

Да, самое главное. Посредине полотнища жил барабан. Он существовал автономно. Он отщёлкивал неугомонную походную дробь… Страна на марше...

Кладу кусочек бересты, а сверху щепки. Чиркаю спичкой и поджигаю бересту. Затем подкладываю дрова. Постепенно. Сначала самые небольшие и самые сухие. Когда они разгорятся, то можно подбросить и сыроватое полено.

Вот так же и в учёбе. Всё начинается с искры, с возбуждения интереса к изучаемому предмету. Затем этот интерес разжигают лёгким и занимательным материалом. Позже подбрасывают «дровишек» в виде материалов посложнее, свято соблюдая принцип «от простого к более сложному» (от тонкого и сухого полена к более толстому и более сырому)...

Иду по лезвию ножа – может ничего не получиться с толкованием такой вот картины Михаила Иванова.

Надежда в одном. Я в этом Цфате был. И был просто потрясён. Но понять это можно, прочитав тут. Про 8 планов в картине Крамского «Христос в пустыне». Приводящее к мысли об идеале благого для всех сверхбудущего.

С некой смотровой площадки в этом Цфате видны 11 (!) планов. Всё более и более тонущих в воздушной дымке солнечного дня. Змеистая долина между справа и слева наступающими пологими склонами гор. Каждый склон – план. Чем дальше – тем голубее и светлее. И самый дальний еле не сливается с сияющим небом. – Дух захватывает. Дух, как-то знающий, что такое христианское Царство Божие на небе или… коммунизм...