HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Архив публикаций за май 2011

2001  2002  2003  2004  2005  2006  2007  2008  2009  2010  [2011]   2012  2013  2014  2015  2016  2017  2018  2019  2020  2021  2022  2023  2024 

январь   февраль   март   апрель   [май]   июнь   июль   август   сентябрь   октябрь   ноябрь   декабрь  


31 мая 2011

Ольга Кравцова

Сборник стихотворений «Рифмы штрих…»

В себе самой найдя отраду,
Почуяв с детства рифмы штрих,
За выживание, – в награду –
Дарю я миру ловкий стих.

В своей стезе всегда гусарка
Иду, как девочка, хрупка.
Не жду от времени отдарка
И вижу подлость как с лубка.

Клеветникам своим убогим
Прощаю я их злой намек.
То лучшее, что есть в двуногих
Сейчас мне ставится в упрек.

Мне пухом стелет нежный тополь
И сушит солнце швы обид.
В моей душе сокрыт Акрополь
И шепот древних пирамид.

В заре последнего заката
От лести суетной вдали,
Уйду, неузнанная братом
С такой любимой мной Земли.
30 мая 2011

Тимофей Маляренко

Критический обзор «Театр одного актёра»

Ни для кого не секрет, что в художественной литературе существует два способа изложения текста: от первого и от третьего лица. Конечно, иногда в повествовании можно встретить комбинацию этих двух стилей или использование безличных предложений, или осознанное введение описания природы, событий, людской массы и т.д. Однако присутствие главного героя неминуемо приведет автора произведения к перепутью, на котором необходимо будет сделать выбор в пользу той или иной дороги. Мне бы не хотелось сейчас пускаться в долгую прелюдию и обсуждать все плюсы и минусы того или иного способа написания текста, ибо писатель, как и любой свободный человек, волен в выборе своих предпочтений. Тем более что в таком неоднозначном вопросе наверняка будет столько же мнений, сколько и высказавшихся людей. А посему, кому как удобно, тот пусть так и «танцует».

Первый рассказ Елены Маючей «Своеобразная Индия» появился в «Новой литературе» в конце февраля этого года. И в течение следующих трех месяцев страницы журнала увидели еще пять произведений этого активного автора. Что же объединяет эти шесть непохожих, разных по смыслу и содержанию рассказов? Без сомнения, дотошный читатель может тщательно проштудировать каждую запятую в текстах Елены и попробовать вывести «формулу духовного роста автора» или начать говорить об общей концепции, которая их объединяет, но мне интересно другое. В каждом из опубликованных рассказов повествование автора ведется от первого лица. Конечно, с одной стороны, такой метод изложения текста может показаться проще, чем «непрестанная игра многих ролей». И это действительно так, когда речь идет о произведении, где главный герой живет жизнью автора. Той самой реальностью, которая эмоционально пережита и духовно переосмыслена и которая желает, просится, стремится, рвется (у каждого по-разному) на бумагу. Другое дело, когда приходится не просто поочередно менять разные маски, как это происходит при изложении текста от третьего лица, а буквально влезать в шкуру главного героя. И от четкости выполнения данной манипуляции будет отчасти зависеть успех произведения. Отчасти – потому что интересный сюжет и смысловую нагрузку никто не отменял. Но, согласитесь, как бы сильно ни привлекли нас события рассказа, а, если изложен он похабно и неумело, и действия и слова героя нам кажутся наигранными, то чтение пойдет с большим скрипом…

Итак, давайте посмотрим, какие роли сыграла Елена Маючая в своих рассказах, и как у нее это получилось...

27 мая 2011

Татьяна Стрельченко

Новелла «Ты никогда ко мне не вернёшься»

…Случилось так, что однажды вы вздумали искать сокровища, схороненные под древним буком. Не то чтобы у вас имелись точные сведения, будто там зарыт клад, да только где же еще ему быть, как не под самым старым деревом в парке?

Отыскав в земле только осколок синего стекла, вы не сильно огорчились и решили зарыть свой собственный сундучок для будущих поколений. Бриэнна принесла медный наперсток, две перламутровые пуговицы, большую янтарную бусину и кусочек валансьенского кружева, надорванный, но от этого не менее прекрасный.

Ты долго думал, чтоб такое самое ценное спрятать под землей и решил закопать несколько старых монет из своей коллекции, поломанный перочинный ножик, холостой патрон, подаренный тебе старым Томом, и что-то еще, что именно, я не помню.

Помню только, что было очень больно.

Помню, что я хотела крикнуть, но ничего не вышло.

Помню, как ты отрекся от меня, а потом…

…Темно и сыро.

Я не боюсь темноты, но очень боюсь сырости.

Где-то в погребе топают жирные крысы, прогрызая норы, лакомясь картофелем и луком.

Я боюсь крыс.

…Я не помню, кто я, откуда, зачем здесь и почему, что со мной было до тебя и было ли хоть что-то… а ты…

Ты никогда ко мне не вернешься.

Никогда.

Не вернешься...

26 мая 2011

Максим Усачев

Рассказ «Дядя Яша»

Мне казалось: где-то, возможно, даже в соседнем доме, жил тихий человек, который каждый день выходил на прогулку. В любую погоду – солнце, дождь, снег. Худой, будто высохший до кости. Рано утром он спускался вниз и исчезал до позднего вечера. Соседей, естественно, беспокоило его странное поведение: все-таки жить на одной лестничной площадке с сумасшедшим – не очень приятно. Они оставляли ему записки, пытались подсматривать и даже внаглую просились в гости. Но сосед такого нездорового проявления любопытства сторонился, испуганно убегая к себе, когда с ним пытались заговорить.

Любая странность порождает глупые сплетни, зачастую настолько неправдоподобные, что реальность от стыда краснеет. А когда по телевизору стали множиться истории про маньяков, от некоторых предположений, чем же занимается этот странный сосед, реально подташнивало. Участковый несколько раз сплетни проверял, но ничего необычного в квартире не находил. Обычная трехкомнатная, чешского проекта, не очень ухоженная, пыльная. Единственное, что удивляло: большая комната полностью отдана под библиотеку. Книжные полки висели на всех стенах, даже закрывали окно, а посередине стояли еще и комоды, доверху забитые макулатурой. Вот и все странности. Участковый доложился, поделился со сплетниками данными и отбыл бухать дальше… И зря. Именно эта комната делала соседа необычным шизофреником. Собственно, совсем не «психическим», а волшебником.

Волшебником он стал, как только переехал из своего ветхого старого фонда в красивый новый дом по проспекту им. Академика Г…ва. Тогда у него была жена, двое детей, работа, должность и некоторые приятные иллюзии. Квартира досталась ему по обмену, с доплатой, нервами и не совсем чистыми документами, но светлая, чистая и самостоятельная. К этим приятственностям ему досталась библиотека. В первый же день, насладившись утренним кофе, он зашел в так нерационально используемую комнату, чтобы обмозговать, где поставить телевизор. Полки и комоды уродские он сразу решил выбросить, а книги перебрать… И вдруг замечает он книгу. Детскую, ту, которую так любил в детстве: о мальчике Коле, который забрался в будущее, и натворил мужественные глупости. Рука как-то сама потянулась, книга сама открылась на самом любимом моменте, почти хрестоматийном, в котором подростковая сексуальность грубо изнасилована воздушным соцреализмом произведения. Он стоял, страницы мелькали, пока не иссякла книга, а он еще минут пять смотрел на безучастное «Конец». Он сбросил с себя оцепенение и, засунув книгу в портфель, убежал на работу.

Там его ждал сюрприз...

25 мая 2011

Владимир Быков

Рассказ «Шуты»

Лес, тёмный, лохматый, нависает над дорогой по обе стороны. Полоска чёрного неба вверху усыпана идеально-яркими белыми звёздами. Шины мягко, убаюкивающе шуршат по асфальту. Нет, всё-таки надо чего-нибудь врубить... Зеваю, рука тянется к пульту. Давай, родной, хоть одну. Для тех, кто не хочет проснуться в кювете. Ну! Бесполезно. Радио отвечает ровным раздражающим шипением, чейнджер уныло моргает надписью «No Disk».

Как она может так ездить?! Хотя, куда ей ездить-то? Дом, школа, супермаркет, и привет. И нафига ей эта музыка? Вот если я её поцарапаю, тогда да! «А ты видала? Юлька сегодня вся подранная приехала. Своему давала. Ага. Мужики безголовые. Давай им потом...» Я ухмыляюсь этой своей фантазии, достаю сигарету. Ничего, ещё километров двадцать, и поворот на Армеевку. Чёрт! Руль влево! Машина кренится, вылетает на встречную полосу. Вправо, тормоз! Горький привкус табака во рту. Медленно прихожу в себя, открываю дверь, выплёвываю откушенный фильтр. Ватные ноги почти не слушаются. Из темноты в тусклом свете габаритов показывается она.

– Вы, девушка, сумасшедшая, или вам просто жить надоело?! – Иду навстречу, ору, нелепо размахивая руками.

Она растерянно улыбается, засовывает руку в карман, достаёт что-то квадратное с маленькими, еле заметными блестящими рожками, удивлённо на это смотрит. «Шокер!» – мелькает в моей голове. Я отпрыгиваю, ретируюсь обратно к двери.

– Нет, нет, не бойтесь, – спохватывается она, быстро кладёт «шокер» обратно, поднимает ладони. – Вот, глядите.

– Чего мне глядеть? – удивляюсь я, пытаясь получше рассмотреть её в полутьме.

Лёгкий белый плащ, скорее даже халат, светлые теннисные туфли, тёмные волосы, причёска «а-ля пятидесятые».

– Ничего, – пожимает она плечами. – Я задумалась просто, извините. Вы знаете, что? Вы езжайте себе... Со мной всё хорошо. Правда.

– В Армеевку идёте? – интересуюсь я, мысленно подсчитывая, сколько часов ей ещё топать.

– Нет, что вы. Мне тут рядом.

– Рядом?! – с нескрываемым сарказмом изумляюсь я. – Вы хоть знаете, где находитесь?! Тут на сто километров нет ничего. Заповедник. Слыхали такое слово?

– Слыхала, – улыбается она той же растерянной улыбкой. – Вы не волнуйтесь. Хотите, я первая уйду?

Она по-докторски засовывает руки в карманы халата, бодро повиливая бёдрами, проходит мимо ошалевшего меня, удаляется в свете фар...

24 мая 2011

Ольга Александрова

Статья «В поисках «русской души» (менталитет – он есть или нет?)»

Русский человек… Какая лавина ассоциаций накрывает с упоминанием этих слов! Какой он, и существует ли вообще то, что можно было бы назвать русским характером? Многие считают, что да, существует, причем не является, по их мнению, чем-то достойным. Другие, напротив, превозносят некоторые качества, что, честно говоря, часто выглядит немного… неестественно.

Часто можно встретить людей, убежденных в том, что в России невозможен порядок и она обречена на вечный бардак, поскольку «менталитет такой». Поборники подобных убеждений часто приводят в пример Европу (Америку, Китай и проч.) – там, по их мнению, конечно, все иначе и куда как лучше. Ведь в Европе люди, мол, другие – дисциплинированные и ответственные, поэтому там и возможно сравнительное благоденствие и развитие. А стоит ли винить менталитет, и так ли пагубно он сказывается на развитии государства, или, быть может, это государство пагубно влияет на него?

Итак, русский характер. Чего только ни приписывали русскому человеку – и бесшабашность, и лень, и широту, и гостеприимство, и даже склонность к алкоголизму… всего и не перечислишь, но практически каждое качество предстает то в положительном, то в отрицательном свете, в зависимости от отношения авторов.

В моем субъективном ассоциативном ряду относительно «русского человека» возникает смутное чувство чего-то мощного, даже доблестного (не хотелось бы, чтобы в связи с упоминанием таких слов у читателя возникало впечатление патриотического угара или какого-то государственнического пафоса автора; автор этим не одержим). Кажется, я узнаю в этом образе времена Российской Империи – времена героические, когда существовали мощные державы, владевшие полумиром. И Россия, можно сказать, держала себя с ними наравне. За такую державу возникает гордость, пусть и ретроспективная. Ту нашу страну уважали, а главное – в ней было самоуважение. Имперская Россия славилась выдающимися умами, которые, можно сказать без преувеличения, являются и поныне гордостью человечества. Почему-то именно в то время они творили свои гениальные дела, и Золотой век русской культуры не только заставил гордиться россиян своей страной, но и других – восхищаться ее талантом и культурой, ее самобытностью...

23 мая 2011

Мая Асанова

Сборник стихотворений «Я забываю имена»

Нынче дивная ночь. Влажных трав ароматы
Отнимают рассудок, молись – не молись,
Как и вечность назад, как тогда, на закате
В Гефсиманском саду. Нынче всю мою жизнь

Превратили в раскрученный цикл историй.
Я читаю и помню – все было не так:
Нрав другой и одежда иного покроя,
И Иуда скорее был друг, а не враг.

То ли я говорил чересчур непонятно,
То ль напрасно пришел... Я смертельно скорблю.
И теперь много больше, чем тридцать талантов
Стоит имя мое. И опять продают.

Двадцать долгих столетий во лжи и гордыне...
Отче! Некому встать перед ликом твоим!
Нет резона отряхивать ноги от пыли –
Здесь и так сущий ад. Тени сонных маслин

Кружевным полотном укрывают предместья,
Это все, что осталось от славы Отца
На проклятой земле, где опасно быть честным.
Тени, звезды и ночь, да еще этот сад.

Нет надежды признать, что меня здесь не поняли,
Права нет умолять отвести эту боль...
Они поняли все, только каждый – по-своему.
Даже мне теперь страшно предстать пред Тобой!

Нынче дивная ночь. Я с потрепанной книжицей
Жду рассвета и внемлю, как плещет Кедрон,
Не надеясь, что кто-то неспящий отыщется
В эту страшную ночь на горе Елеон.
20 мая 2011

Елена Маючая

Рассказ «Простой способ измерения любви»

Я знал этого человека с детства, мы жили в одном подъезде. Он был весьма приметной личностью в нашем районе, все видели, что он сумасшедший. Звали его Саша, просто Саша, без всякого отчества. Жил он с матерью, отец его давно умер. Наверное, они перебивались кое-как, потому что у него на все времена был только один костюм – синий, с потертыми локтями и вытянутыми коленями, и домой его мать всегда несла в авоське булку хлеба и пакет молока, картошку иногда. Понимаете, у нее никогда не выглядывали из сумки куриные лапы или хвостик от палки колбасы, лишь хлеб и молоко. Может быть, у них сейчас что-то к лучшему переменилось, мне хочется в это верить.

Саша был тихим, безобидным шизофреником. Ходил себе туда-сюда возле дома, ни с кем не разговаривал, ни к кому не приставал. Издалека – обычный мужчина, еще молодой, но вот вблизи сразу становилось понятно, что он ненормальный, у него в глазах что-то такое было, отрешенность какая-то полная. Ребятня пробовала его дразнить, но быстро прекращала – он никак не реагировал, даже голову не поворачивал, ходил туда-сюда и все. Иногда Сашина мать, задерганная и крикливая, за что-то ругала сына, но он не слушал и смотрел в сторону так, как будто ее вовсе не существовало. О чем он думал, никто не знал, да и, в принципе, это никого не интересовало. И так бы я и запомнил его, как обычного психбольного, если ни одна история...

19 мая 2011

Чёрный Георг

Сборник стихотворений «Lеs cоulеurs du tеmps»

поля неправильных цветов,
но чистых, совершенных линий.
предел, ведущий на восток –
к багульнику, каштанам, липам,

к сетям нехоженых дорог,
раскинувшихся вдоль обочин,
где каждый луг и огород
кротами к недрам приторочен.

там духи всевозможных зол
добры и, как котята, слепы,
а изоморфный горизонт
пристёгнут пуговками к небу.

спешишь – отправиться туда,
– (ах, милый, то ли ещё будет!) –
где невозможно увядать
и неизвестно слово «люди»…

и там, смиренный следопыт,
откроются иные двери, –
закрытые для всех, кто спит,
поскольку «видеть» – значит – «верить».
18 мая 2011

Марсель Пруст

Цитаты из романа «В сторону Свана»

...Но в возрасте, к которому приближался Сван, когда человек бывает уже несколько разочарован и умеет довольствоваться приятным чувством, доставляемым ему состоянием влюбленности, не предъявляя слишком больших требований по части ответного чувства, это сближение сердец пусть даже не является, как в пору ранней юности, целью, к которой необходимо стремится любовь, оно остается зато соединенным с любовью столь прочной ассоциацией, что может оказаться ее причиной, если имеет место в нашей жизни раньше любви. В годы молодости мы мечтали обладать сердцем женщины, в которую были влюблены; впоследствии чувства, что мы обладаем сердцем женщины, может оказаться достаточно, чтобы мы влюбились в нее. Таким образом, в возрасте, когда будет казаться, – так как мы ищем в любви главным образом субъективного наслаждения, – что любование женской красотой должно играть в ней преобладающую роль, любовь может родиться – любовь самая плотская – при полном отсутствии предваряющего ее желания. В эту пору жизни мы уже неоднократно бывали ранены стрелами любви; любовь не развивается уже одна, подчиняясь своим собственным непонятным и роковым законам, в нашем изумленном и пассивном сердце. Мы приходим ей на помощь; мы подделываем ее при помощи наших воспоминаний, при помощи внушения. Узнав один из ее симптомов, мы призываем, мы воссоздаем остальные. Так как гимн ее полностью запечатлен в наших сердцах, то вовсе не нужно, чтобы женщина начала петь его нам с самых первых слов – полных восхищения, внушаемого нам красотой, – мы и без этого вспомним его продолжение. Пусть даже она запоет его с середины – где говорится о сближении сердец, о том, что два существа живут лишь друг для друга, – мы достаточно усвоили эту музыку, чтобы сразу же подхватить ее и начать вторить нашей партнерше с того места, где она сделает паузу...

17 мая 2011

Михаил Соболев

Рассказ «Спасти Вселенную»

Жизнь Аристарха Снегирёва удалась. Закончив Кемеровский филиал Новокузнецкого педагогического и получив диплом филолога-русиста, он отслужил «срочную» в Ленинградском военном округе, а так как нести разумное, доброе, вечное оболтусам в школе до смерти не хотелось, после демобилизации постарался закрепиться в Питере. И в этом преуспел...

Сейчас, в свои неполные тридцать, он имел постоянную петербургскую прописку, отдельную комнатку в фабричном общежитии, и занимал, хотя и крошечный, но тем не менее начальственный кабинет. Стилизованную под дуб дверь небольшой, в два стола, приёмной украшала табличка: «Начальник отдела кадров Снегирёв А.С.».

Построенная ещё до революции прядильная фабрика доживала последние деньки; здание и инженерные коммуникации своё отслужили: всё текло, дымило, сыпалось и грозило развалиться. И хотя штатное расписание отдела кадров включало лишь две должности: самого начальника и давно уже перешагнувшей сороковник инспектора Тамары – болезненной матери-одиночки, от которой за версту несло апатией; да и зарплата начальника ОК была, можно сказать, символической; Аристарх Сигизмундович, знакомясь, смело величал себя начальником отдела, а при удобном случае, любил к месту вставить, что закончил филфак и пишет книгу. Короче говоря, жизнью Аристарх был доволен, и всё у него ладилось.

А ладилось потому, что Аристарх Снегирёв умел жить. С подчинёнными держал себя строго, но справедливо. С начальством сгоряча мог и поспорить, и в чём-то не согласиться (как и все творческие личности, он был человеком импульсивным), но, поостыв, ошибки всегда признавал. С порученными заданиями справлялся в срок, был в меру активен, на глаза лишний раз не «лез», умел оказать услугу тактично, так, чтобы нужный человек не испытывал к нему, Аристарху, благодарности и, – не дай Бог! – почувствовал себя должником.

Были у него и слабости, не без того...

Снегирёв писал романы. Можно без преувеличения сказать, что Аристарха сжигала страсть к писательству, за удовлетворение которой он без колебаний готов был заложить душу дьяволу. И ещё одна причуда – то ли слабость, то ли, наоборот, точка опоры, сильная его сторона?.. – это, смотря с какой стороны взглянуть, – дружба с Гришей, отцом трагически погибшего армейского друга Васьки Дядюхина. Зацепило Васю траком БТРа на учении и намотало на гусеницу...

Да, так все и звали Дядюхина, Гришей, несмотря на его шестидесятилетний возраст. Гриша – седовласый и кудрявый, непосредственный и неорганизованный, зубоскал и острослов, пьянчуга и писатель-самоучка. Он садился за письменный стол крайне нерегулярно, от случая к случаю, писал, не придерживаясь принятых схем и правил, как на душу ляжет, неумело и в то же время ярко, образно, в своей, непохожей на других, манере.

Когда после демобилизации Аристарх навестил родителей погибшего однополчанина, от Гриши оставалась только тень. Очень тосковал по погибшему сыну Григорий. Жена, Васькина мачеха, от Гриши ушла. Сидел Дядюхин один взаперти, пил горькую, видеть никого не мог, травил себя алкоголем и дожидался смерти... И сгорел бы, не появись в его жизни армейский дружок сына. Гриша его сразу приветил, полюбил, как сына, уговорил остаться в Питере и прописал временно на своих квадратных метрах.

И Снегирёв к нему привязался, а когда выбился в люди, стал покровительствовать. Приютил Григория у себя, пока тот разменивал квартиру с бывшей женой, устроил уволенного с работы за прогул, а вернее, за длинный язык и несдержанность, к себе на фабрику. Он же, Аристарх Сигизмундович, помог Дядюхину сдать его повесть в издательство, где уже дожидался очереди на публикацию первый роман Аристарха, героическое фэнтези «Спасти Вселенную». Но об этом надо рассказать поподробнее...

16 мая 2011

Родион Горицков

Рассказ «Нерешительность»

...То, чем мы занимаемся, это не политика и не идеология. Здесь всё намного проще с этической точки зрения, но тяжелее со стороны реализации. Если представить, что вся молодёжная тусовка, это некое подобие речки, то большинство спокойно и размеренно плывёт по течению – они со временем попадают в океан скучной и серьёзной взрослой жизни. С такими всё понятно, они легко поддаются убеждению и рекламе, хотя некоторые так о себе и не думают. Но, в любом случае, говорить об этом не слишком интересно.

С другой стороны, всегда есть кто-то, для кого движение по течению – это противоестественно. Такие ребята отчаянно пытаются бороться с общим направлением. Многие тонут, не справившись с общим движением, иные просто сдаются и продолжают путь вместе со всеми. Этим всегда кажется, что они-то знают правду, их-то точно не обманут. Но, как ты сам понимаешь, это всё тоже не от сильного ума.

Ты думаешь, что не подходишь к этим двум группам? Да, есть и такие. Они ещё не смогли определиться, куда им двигаться, и потому стоят на маленьком островке посередине реки, наблюдая за всем этим копошением, думая, что им предпринять и как быть дальше. Со своего спокойного и безопасного места видно, как бесполезны все попытки плыть против течения, равно как и очевидна ничтожность движения в общем потоке. В конце концов, чаще всего сомневающиеся ныряют в реку ко всем остальным, очень редкие выдерживают созерцательное одиночество и совсем уж немногие сохраняют трезвый ум в таких условиях.

А теперь самое захватывающее – кто же мы и чем мы во всём этом безобразии занимаемся. А на самом деле, всё очень просто – мы люди, которые выбирают направление течения. Вся современная молодёжная культура и контркультура так или иначе находится под нашим скромным влиянием. В один миг то, что ещё вчера было модным и общепринятым, переходит в маргинальное и, напротив, маргинальное переходит в, как говорит молодёжь, мейнстрим – не само по себе, конечно, а в соответствии с нуждами общества и государства.

Вот так вот, вкратце, мы и существуем. Точнее, вы все существуете...

13 мая 2011

Дмитрий Петровский

Повесть «Водонос»

...– Так вот, месяца два назад пришёл ко мне тёзка твой, Витя Котофеев. Он сейчас мэтр, величина и всё такое... И что редко бывает у публичных людей – писатель неплохой.

Предложил проект: «Самиздат 70-х». Сборник, антология. С претензией на академизм, он это любит.

Подобные издания уже имеются, но фишка у Котофеева в другом. Он предлагает каждую вошедшую в антологию вещь сопровождать самостоятельным литературным материалом: очерком, эссе, даже, возможно, повестью. Исследованием жизни одного из авторов, вошедших в антологию. И суть в том, что основную смысловую нагрузку будет нести именно «посвящение», а «самиздатовский» материал будет иллюстрацией. То есть, вот портрет художника, что в данном издании и есть самоцель, а вот его работа, для тех, кто не в курсе, чем этот художник замечателен. Понимаешь? Основной текст должен нести в себе воздух, которым дышал исследуемый автор. Срез времени, в котором творил. Причины, по которым он писал так, а никак иначе. Живая, без купюр и глянца история художника. Копать надо глубоко! До причины, а причина в том, что подобные люди гонимы всегда! Психушки или инквизиция – не суть важно. Это должна быть не хроника бодания с режимом, а трагедия человека, не способного приспосабливаться, а потому подавляемого обществом.

– Погоди, погоди. – Виктор почувствовал, как по спине прошёл холодок. – Ты осознаёшь уровень авторов, которые для этого нужны? Кто сейчас способен на такой фокус? Выстрелить-то должны тексты «посвящения»?

– Правильно! Правильно, именно так. Тут тебе и читательский интерес, и преемственность поколений.

– Лихо. И тиражи, и культурное событие. Бычок и трепетная лань... Только как это сделать?

Ваня развёл руками: – Только одним способом. «Посвящения» должны быть на уровне. Иначе не сработает. Тут нужны авторы того же уровня, того же генотипа! Часть из них приведёт Котофеев. Других, под свою ответственность, я. Через два дня я должен представить Виктору Эдуардовичу список своих кандидатов, через полгода книга должна быть в гранках. Мы хотим приурочить её выход к юбилею разгона «самиздатовского» альманаха «Монополия» и к очередной книжной ярмарке, кстати. Ну, как тебе?

– Если я правильно понял…

– Ты правильно понял, – спокойно кивнул Ваня.

– С ума сошёл, Кондрашов! – Ухтомцев был растерян и даже, неожиданно для себя, напуган. – Ты хочешь, что бы я…?

– Да, Вить. Подожди махать руками. Вникай. Помнишь, лет двадцать назад по рукам ходила одна забавная повестушка. Ты её знал чуть ли не наизусть, цитировал целыми страницами. Блестящие скабрёзности, цитируемые тобой оттуда, приводили наших интеллектуальных девиц в восторг. На всех вечеринках, под портвешок, избранные места из этой повести в твоём исполнении шли на «бис».

– Ты про «Плацкартный билет», что ли?

– Ну, да! «Плацкартный билет», автор Еремей Солин. Фантастическая вещь! Ходила по рукам в списках, сейчас полностью восстановлен авторский вариант, повесть издана, и не раз. А вот с самим Солиным полные непонятки. То ли умер, то ли убит, то ли повесился... Книга весёлая и умная, а жизнь автора нелепая и трагичная. Если бы мог, сам написал про это.

– Ну, так и напиши.

– Нет, Витя, это сделаешь ты...

11 мая 2011

Евгений Мидаков

Сказка «Человек под кроватью»

В одном маленьком городе жила маленькая девочка. Звали её Полина. И всё бы хорошо, но только Полина ужасно боялась темноты. Так сильно боялась темноты, что, выключая свет, опрометью бросалась в кровать под одеяло. Чего она боялась? Не темноты, конечно! А того, кто в этой темноте прячется. Кто именно прятался в темноте, Полина не знала, но от этого ей было только страшнее...

Конечно, однажды она бы выросла и стала гораздо больше своего маленького страха той маленькой девочки, которой когда-то была. Но только страх этот никуда бы от неё не делся и иногда, даже будучи уже взрослой, в трудные минуты жизни вновь становясь маленькой и беззащитной, она также стремительно бросалась бы от выключателя к постели и пряталась там под одеялом с головой...

Только случилось так, что однажды подружки рассказали ей о страшном Чёрном Человеке, что живёт под кроватью и прячется там в темноте, а когда ты лежишь под одеялом, ещё и шарит своей чёрной рукой вокруг в надежде схватить тебя за руку или ногу.

В глубине души Полина понимала, что всё это выдумки и никого у неё под кроватью нет. Жаль только, она понимала это лишь тогда, когда в её комнату проникали яркие лучи солнца и только до тех пор, пока солнце не скрывалось за горизонтом. А вот вечером это понимание куда-то исчезало, и Полина начинала понимать совершенно точно совершенно иное: под кроватью кто-то есть!

Однажды вечером, когда родители зашли к ней в комнату пожелать спокойной ночи, Полина спросила, почему они не боятся Чёрного Человека. Папа с мамой переглянулись и ответили, что всё это детские страшилки и под кроватью у неё никого нет. Они даже заглянули вместе с ней под кровать – там действительно никого не было.

– Как вы не понимаете, – сказала тогда Полина. – Ведь он появляется в темноте!

– Тогда давай выключим свет, – предложила мама.

Полина нахмурилась:

– Но ведь в темноте мы вообще никого не увидим!

– А мы возьмём фонарик!

– Ой, папка, ты молодец!

Вот так, в полной темноте и с включённым фонариком они все трое склонились над кроватью.

– А вдруг он всё-таки есть? – спросил с сомнением папа. – И что мы будем делать, если его сейчас увидим?

– Ну... Мы попросим его перебраться куда-нибудь в другое место, – мама вопросительно посмотрела на папу. – Куда-то ведь они все уходят, когда дети вырастают? Вот мы и скажем ему, что наша дочка уже выросла и не боится страшилок.

– Спасибо, мамочка.

И вот все они заглянули под кровать...

10 мая 2011

Владимир Набоков

Цитаты из романа «Приглашение на казнь»

...Речь будет сейчас о драгоценности Цинцинната; о его плотской неполноте; о том, что главная его часть находилась совсем в другом месте, а тут, недоумевая, блуждала лишь незначительная доля его, – Цинциннат бедный, смутный, Цинциннат сравнительно глупый, – как бываешь во сне доверчив, слаб и глуп. Но и во сне – все равно, все равно – настоящая его жизнь слишком сквозила.

Прозрачно побелевшее лицо Цинцинната, с пушком на впалых щеках и усами такой нежности волосяной субстанции, что это, казалось, растрепавшийся над губой солнечный свет; небольшое и еще молодое, невзирая на все терзания, лицо Цинцинната, со скользящими, непостоянного оттенка, слегка как бы призрачными, глазами, – было по выражению своему совершенно у нас недопустимо, – особенно теперь, когда он перестал таиться. Открытая сорочка, распахивающийся черный халатик, слишком большие туфли на тонких ногах, философская ермолка на макушке и легкое шевеление (откуда-то все-таки был сквозняк!) прозрачных волос на висках – дополняли этот образ, всю непристойность которого трудно словами выразить, – она складывалась из тысячи едва приметных, пересекающихся мелочей, из светлых очертаний как бы не совсем дорисованных, но мастером из мастеров тронутых губ, из порхающего движения пустых, еще не подтушеванных рук, из разбегающихся и сходящихся вновь лучей в дышащих глазах... но и это все разобранное и рассмотренное еще не могло истолковать Цинцинната: это было так, словно одной стороной своего существа он неуловимо переходил в другую плоскость, как вся сложность древесной листвы переходит из тени в блеск, так что не разберешь, где начинается погружение в трепет другой стихии. Казалось, что вот-вот, в своем передвижении по ограниченному пространству кое-как выдуманной камеры, Цинциннат так ступит, что естественно и без усилия проскользнет за кулису воздуха, в какую-то воздушную световую щель, – и уйдет туда с той же непринужденной гладкостью, с какой передвигается по всем предметам и вдруг уходит как бы за воздух, в другую глубину, бегущий отблеск поворачиваемого зеркала. При этом все в нем дышало тонкой, сонной, – но в сущности необыкновенно сильной, горячей и своебытной жизнью: голубые, как самое голубое, пульсировали жилки, чистая, хрустальная слюна увлажняла губы, трепетала кожа на щеках, на лбу, окаймленном растворенным светом... и так это все дразнило, что наблюдателю хотелось тут же разъять, искромсать, изничтожить нагло ускользающую плоть и все то, что подразумевалось ею, что невнятно выражала она собой, все то невозможное, вольное, ослепительное, – довольно, довольно, – не ходи больше, ляг на койку, Цинциннат, так, чтобы не возбуждать, не раздражать, – и действительно, почувствовав хищный порыв взгляда сквозь дверь, Цинциннат ложился или садился за стол, раскрывал книгу...

9 мая 2011

Яна Ка'ндова

Рассказ «Боевой клич кота Микэ»

Наверное, это было в годы Гэнна, а может быть, и раньше. Во всяком случае – в глубокую старину.

В одном поместье жила юная девушка, которой едва ли исполнилось шестнадцать лет, и звали ее Мунэ. Девушка жила вместе со своей старой служанкой Симо. Барышня Мунэ отличалась отменной красотой и прекрасным характером. Ее отец был богатый и уважаемый человек, он купил это поместье специально для нее, чтобы она не мешала ему в его личных делах. Было известно, что он охотник до любовных утех.

Мунэ была очень умна и образована, знала наизусть стихи из Кокинсю, Манъёсю и Исэ-моногатари, а также превосходно играла на разных цитрах.

У Мунэ был любимый кот, звали его Микэ. Когда барышня упражнялась в игре на цитре, кот лежал на подушке рядом с ней и одобрительно мурчал. Когда же она брала перо и тушечницу и писала на тандзаку трехстишья, Микэ внимательно следил за ее рукой и часто хотел подправить ее лапкой. Барышню это очень забавляло, и она души не чаяла в своем коте.

Однажды Мунэ вместе с Симо пошли прогуляться по сливовым садам, которые росли на противоположной стороне холма Кристального родника. Путь был неблизкий, но ради красот цветущих слив Кристального родника люди приезжали даже из других провинций. Мунэ решила взять с собой и кота, которого уложила в корзину...

6 мая 2011

Анастасия Бабичева

Сборник переводов «Головоломка для интеллектуала: из переводов современных американских поэтов»

Весной 2011 года в Самаре прошел очередной, уже шестой по счету семинар-мастерская поэтического перевода, посвященный современной американской поэзии. Успев за несколько лет стать явлением традиционным и ожидаемым, эти семинары не потеряли своей изначальной противоречивости и остроты. Каждый семинар привлекает новых участников и несет для них открытия – приемлемые или нет, привлекающие или, напротив, отталкивающие, а для постоянных участников продолжает быть интеллектуальным вызовом, достойной художественной головоломкой и, конечно, неисчерпаемым поводом для переводческих дискуссий. Переводчик, работающий с современной американской поэзией, попадает в ситуацию более сложную, чем просто переводчик художественной литературы. Это не только постоянная балансировка на грани между ролями толмача и соавтора, интерпретатора и культурного посредника. Это и необходимость постоянно делать выбор, становящийся постепенно личным: работает ли такой переводчик для читателя посвященного, а значит крайне немногочисленного и исключительно не случайного, либо он ориентируется на нового читателя, который только начинает свое знакомство с современной американской поэзии, которого так легко, но совершенно не допустимо «отпугнуть» чрезмерной изощренностью интеллектуальной головоломки? И каждый новый семинар – это новая реплика в продолжающиеся сквозь годы дискуссии.

В рамках шестого семинара-мастерской переводческим вниманием завладели такие отличные друг от друга представители американской поэзии, как Леонард Шварц (Leonard Schwartz) и Джон Эшбери (John Ashbery) – своего рода классики для российского читателя, а также вечно непредсказуемый и экспериментирующий писатель и музыкант Майкл Ивс (Michael Ives). В работе семинара, помимо постоянных организаторов Александра Уланова, Галины Ермошиной и Анастасии Бабичевой, приняли участие как уже опытные самарские переводчики американской поэзии (например, Елена Зенина), так и новые участники – студенты и представители Самарского государственного университета, Международного института рынка, Самарского государственного аэрокосмического университета...

5 мая 2011

Тимофей Маляренко

Критическая статья «БЕСкорыстие, или Отзыв на рассказ Юлии Гайнановой «За всё надо платить»»

...А пока – мне всегда нравится, когда авторы представляют что-то обыденное в непривычном ракурсе, сталкивая поступки человека и его внутренний мир и наблюдая за тем, что же из этого получится. Потому что именно в такой непривычной, кризисной, критической, нестандартной ситуации проявляется наша сущность. Давайте последовательно проследим развитие событий в рассказе Юлии Гайнановой и попробуем понять ход и образ ее размышлений.

Итак, утро, пробуждение и первая фраза, которая настраивает нас на ожидание какого-то важного события:

– Тебе предстоит прожить один из лучших дней в жизни!

И далее Юлия даже дает нам ответ на вопрос о том, что же должно произойти: «Еще бы, ведь сегодня я отправлюсь в научную экспедицию, о которой так долго мечтал!». Однако, на мой взгляд, на месте экспедиции вполне могло оказаться и другое значимое событие: знакомство с родителями невесты, сдача вступительных экзаменов, повышение по работе и т.д. Ведь на самом деле важность этого мероприятия ничтожно мала по сравнению с тем, что произойдет с героем рассказа далее.

А далее следует, казалось бы, ничем не примечательный поход в магазин за «бутылкой минеральной воды», где и происходят основные события. Подойдя к кассе, главный герой встает в очередь и принимается «рассматривать обложки журналов». В это время к нему обращается «женщина с бездонной тележкой», указывая на внешнее сходство героя с ее сыном: «как ты похож на моего Витю!», «и глазки-то у тебя такие же, голубые» и «ушки-то, вон, посмотри, такие же маленькие, аккуратненькие». Что, конечно же, немного смущает главного героя рассказа, исходя из неожиданности ситуации: «не знал, как реагировать». Однако, узнав о причине, по которой эта пожилая женщина к нему обращается: «умер Витька несколько лет назад», он проявляет к этой «чудной бабусе» вполне человеческие чувства: «мне стало ее жалко»...

4 мая 2011

Джон Маверик

Сказка «Февральский подснежник»

...Через полчаса у Рики возникло стойкое ощущение, что город перестраивается каждую секунду на его глазах. Можно было пройти до конца улицы, затем вернуться – и очутиться совсем не в том месте, из которого только что ушел. Иногда ему казалось, что дома играют в прятки за его спиной. «А ну-ка, отыщи меня, я только что стоял здесь!» «А ну-ка, угадай, что изменилось!» Стоило Рики отвернуться, как арки затягивались кирпичной кладкой, брусчатка прорастала травой, а газоны покрывались толстой скорлупой асфальта. Переулки текли, как дождевые потоки в пустыне, то и дело меняя русло, то разливаясь площадями, то сужаясь до ручейков, и тогда Рики приходилось буквально протискиваться между серыми шероховатыми стенами. Поневоле он заглядывал в чужие окна – так низко те находились, примерно в полутора метрах от земли – и видел семьи, собравшиеся за столом, играющих детей, читающих газеты стариков и старушек, подростков за клавиатурой компьютеров.

Неясная тревога сменилась недоумением, недоумение – растерянностью, растерянность – отчаянием. Рики без сил опустился на теплый парапет, уперся локтями в колени и спрятал лицо в ладонях. «Есть в этом городе хоть один полицейский, будь он неладен? Хоть кто-нибудь, кто может помочь?»

– Полицейский тебе не поможет, – раздался мелодичный голос откуда-то снизу. Рики вздрогнул и отнял руки от лица...

3 мая 2011

Сергей Жуковский

Сборник стихотворений «Моя религия»

…моя религия – цветок,
что, как реликвия,
засох однажды между строк
забытой книги…

Моя религия – твой вздох
над той синичкой,
что вдруг прибрал с собою бог
крылатый птичий…

Моя религия –
глаза
открою,
ёжась, я –
на строчке начатой – слеза
слепого дождика…
2 мая 2011

Елена Маючая

Рассказ «Что такое справедливость»

Домой идти страшно неохота, не пойду. Хотя все равно придется, не смогу же я сидеть на лавке до ночи, так что придется, как ни крути. Опять скандал будет, классная, наверное, уже позвонила, нажаловалась. Это все из-за сочинения. Мы сегодня писали сочинение на свободную тему, мол, что такое справедливость и что такое несправедливость, ну, это не так, конечно, звучало, но примерно. Если бы дали задание поконкретней, я, может быть, и справился. Ну, там про «Войну и мир» ту же. Я бы тогда мог у одноклассников содрать, а мог и просто всякой красивой чухни накалякать про любовь, про балы, про вековые дубы, понимаете, мне это было бы проще. А тут подсунули нам про справедливость, и чтобы непременно свои соображения высказать, да я бы и сам передирать у других не стал – противно это, у каждого своя справедливость.

В конце концов, я там такое написал. Я вам чуть позже скажу, что именно. Пару строчек, вот и все сочинение. Я видел, как учительница наша (я ее имя не назову, боюсь, ей стыдно будет, что такой олух у нее занимается) села тетради проверять, она, я так думаю, именно в этот момент моей матери звонит. Конечно, учительнице-то какое дело, что она только с работы пришла и что у нее, кроме меня, еще пять ртов. Да и в сочинениях мама ни черта не смыслит, она даже ПТУ не смогла закончить, всю жизнь полы моет. Мать меня и ругать не станет, хотя лучше бы лупила, но она только плакать будет и говорить, что будущего у меня нет.

Вы не подумайте, что я совсем ничегошеньки не понимаю, что такое справедливость, я понимаю, просто по-своему, сейчас объясню...

507 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 12:03 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!