HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Авторы

Шааранин

...Крещенский чувствовал прилив бодрости и злости. Он купил сигареты в ларьке и вдруг почувствовал, что тело его растет и превращается в огромную движущуюся глыбу.

– Вот он я! – воскликнул Крещенский и пошел по городу.

Он наступал на автомобили огромными темными ботинками и автомобили хрустели под подошвами, как майские жуки. Милиционеры прыгали по штанинам Крещенского, пытались что-то сделать, стреляли, но Крещенский сбрасывал их щелчками своих огромных пальцев и смеялся, разгоняя хохотом голубые облака на небе.

– Я есть! – кричал Крещенский.

Приехали омоновцы. Они жарили Крещенского из огнеметов, и от этого ему становилось лучше и смешнее.

Громко и весело сплевывал Крещенский через два зуба и поднимал, как Моисей, обе руки вверх.

– Боже! Боже! – кричал он, – О, Боже! Зачем так все прекрасно?! Зачем я тебе, Боже?...


«Записи Имбо Дауна»

Дмитрий Шабанов

Пришла весна – я вышел покурить.
Крылечко – символ моего надела
И весь надел. Дыхание редело,
Как полотые гряды посреди
Не полотых.
                    Поэтому я сел
На корточки. Дрожали сухожилья,
Но я сказал, что сила и бессилье,
По-моему, равны, и охладел
К их перекрёстной боли.
                                        Слегонца
Окурок запустил в аппликатуру
Ветвей, но не попал, твержу: «Халтура…
Христос бы всё равно сошел с крыльца,
Как он сошёл с креста. Как он ходил
По водной глади или брёл с котомкой,
Взрывая мир в глазах одной походкой,
Пока алхимик получал тротил».

Я не сойду. Мой votum – отчуждение,
Во мне, скорее, сомкнутость, чем сила.
Я сам в себе.
                        Летает дрозофила
Вокруг меня, почуявши гниенье.
«Один»

Иван Шадрин

Победитель в конкурсе рассказов «Коронавирус. После». Интервью с автором.

 

...ОТПРАВЛЕНО В 19:15

Сейчас волнительно было, мам. Поехал я по адресу, который нам доктор подсказал. А это на Юго-Западной, и оттуда ещё на такси минут пятнадцать. И опять через санитарные посты. Там, кстати, строят первую стену. Они решили поделить весь город на зоны, отгороженные друг от друга металлическими стенами. Говорят, что система будет использоваться только в случае вспышек, чтобы гарантированно изолировать очаг. Видел сегмент стены – выглядит внушительно. Метров семь высотой, толстая. И ворота автоматические. Читал также, что в изолированных районах разворачивают целые системы эпидемиологического мониторинга и контроля. Куча камер, датчиков состава воздуха. Дроны всюду. Представляешь, мам, людям на двери в квартирах в принудительном порядке устанавливают электронные замки с удалённой блокировкой. Заболел – до свиданья, сиди, пока не приедет санитарная команда. Если честно, жуть. Надеюсь, у нас до такого не дойдёт. У нас плотность населения пониже, всё же. Не думаю, что наши власти решатся на такое.

Так вот про волнительное. Напали на меня грабители, мам. Идут мужчина с женщиной примерно моего возраста, ну, может, чуть постарше. Одеты, вроде, нормально, и вид такой – не скажешь по ним, что плохое что задумали. И тут они останавливаются, и женщина говорит: «Мужчина, извините, а не подскажете…». Потом она достаёт из кармана пистолет, и мужик ещё достаёт пистолет. Давай всё, что есть, говорят. Я без разговоров, конечно, отдал всю наличку, что была. Я как раз снял, чтобы лекарство купить. Мужик на эти деньги посмотрел и, мам, представляешь, расплакался и извиняться стал. Рассказал, что с работы уволили, что детей кормить нечем. Что тоже у них детки болеют. Я в таком шоке был, что даже не испугался толком. Я им даже посочувствовал. Они, кажется, тоже были в шоке, потому что деньги взяли и побежали прочь. Я им вслед смотрел, жалко их было. С первого взгляда прилично одетые, но приглядишься – у него пальто порвано сзади, сапог у неё без каблука. Беда...


«Последняя волна»

Игорь Шадров

...Океан вышел из берегов. Погибли три женщины. Они дремали на усохших корнях. Временами они просыпались, чтобы поесть рыбы.

В ней много кальция. Полезно для костей. Одна из женщин за обедом рассуждала: «Ведь, в конце концов, что от нас сохраняется дольше всего? Кости. Но только если ты не поэт какой-нибудь. Или художник. Тогда, конечно, ты в своём искусстве остаёшься. Но это исключительные случаи. А так – кости. То есть это ведь наше главное! И как тогда можно рыбу не есть? Я вот этого не понимаю совершенно. Не могу понять. А если и могу, то не хочу всё равно понимать». Океан выходил из берегов. И возвращался, проплыв по миру и вобрав в себя женщин с рыбой и мужчин в краске на полу...


«Экскурсия»

Наталья Шакурова

Притворились тут и там –
Мысли вянут по углам.
В пустоте моей смешно
Оказаться Богом.

Каждый час улыбкой вниз
Выбегаю на карниз,
Натыкаясь на окно
С выбитым порогом.

То ли небыль, то ли быль,
В голове растет ковыль.
Я скучаю по Москве
Долго и уныло.

Притворюсь и тут и там –
Буду взрослая мадам.
Я скучаю по Москве –
Я ее забыла.
«Транзит»

Людмила Шаменкова

...Всё те же сырые бурьяны.
Травы пожелтелая желчь.
Кусты обнимаются пьяно.
Шатается бранная речь.
Поля набегают как слёзы
Вдовы, потерявшей детей.
Но кормится пахарь извозом
На утлой машине своей...
«Стихи, написанные в госпитале ветеранов войн»

Владимир Шамов

...Человек не осознавший, сколько ему отведено жизнью, какой конкретный срок отмерен – не умеет радоваться простым вещам, а между тем, они прекрасны!

Заправляешь свою старенькую машину, и вдруг холодный, наполненный искорками снега зимний ветерок дует тебе в лицо, прокрадываясь за шиворот. Ты ёжишься и чувствуешь, что это приятно – ощущать кожей мир вокруг тебя.

Или, к примеру, работал плотно целую неделю, и вот наконец выходные. И ты понимаешь, что скоро будет нечто приятное – ужин не на ходу, вечерняя дрёма, переходящая в глубокий сон, а утром ты проснёшься встревоженный и постепенно осознаешь – сегодня никуда не нужно! И вот снова – приятные ощущения.

Или когда осознаешь, что тебе повезло с женой, что в этом мире есть человек, которому ты действительно нужен, и он готов бороться за тебя пока есть силы! Это удивительно!..


«Дорогой, я все так же красива?»

Владислав Шамрай

Старик просыпался очень рано. Только-только взошло солнце. В первых лучах окрестные дома напоминали ему огромных допотопных черепах, чьи движения были внезапно остановлены смертельным течением времени. Их панцири отливали цементной серостью и, если долго смотреть, можно увидеть их ползущие шаги. По метру в каждое солнцестояние. Потратив миллионы километров киноплёнки, в убыстренном воспроизведении можно доказать это передвижение. Но так ли это важно? Воздух потихоньку нагревался, теряя свою прозрачность. Со всех сторон начали сливаться звуки. Сначала робкий лай собак, потом колокольчики трамваев. Каблуки по брусчатке. Газетные зазывалы. Люди каждое утро растекаются по венам города, заставляя его дышать и жить.

Он перевернулся на кровати, опять ощутив ноющую боль в ноге. Вернее, в том месте, которое было ногой много лет назад. Культя с синими полосами шрамов. Он с трудом натянул аккуратно сложенные на тумбочке у кровати брюки и, опираясь на костыль, умылся, зачесал назад остатки седых волос, подошёл к окну. Утреннее небо давало ощущение бесконечности жизни. Синева меняла оттенки, и в этом водовороте, на самом краю течения, преодолевая гравитацию, двигалась едва различимая тень маленького биплана. Он летал каждое утро, чертя иероглифы в бумажном воздухе. Старик вздохнул. Ему хотелось сесть в этот маленький самолёт, выжать до скрипа все педали и рычаги, и лететь вертикально вверх до тех пор, пока притяжение Земли не сравняется с рвущейся в зенит силой ротативного мотора. Именно тогда, в ту секунду, когда биплан замрёт, неспособный лететь дальше, но и не падающий, дрожащий от перенапряжения всеми своими фанерными лопастями – именно тогда можно ощутить настоящее желание жить. Желание, которого ему так не хватало...


«Музей»

Альфия Шамсутдинова

Вы видели?
С того парня ветер сорвал шапку.
Это я жива!

Вы видели?
Её поцеловало в плечо облако?
Это я живу!

Вы видели?
Солнце светит по-особенному.
Это я смеюсь!

Вы заметили?
Всё так же, как и было.
Это меня больше нет.
«Дайте мне тишину!»

Вадим Шамшурин

Среди дней беспокойного движения,
не по направлению,
а лишь только ради самого движения,
бывают мгновения.
Они случаются
ранним дождливым утром
(там ты сидишь за чашкой теплой горечи)
иль тихим звездным
(условия не обязательны)
вечером.
Тогда ты внутренне спокоен,
в голове бродит мысль,
что, слоняясь раньше по направлениям,
(вниз или вверх по Манто стрит)
об этом состоянии,
и быть может о самой жизни,
ты мечтал.
В лужах расходятся круги
и ломается в отражении серое небо.
Ты молчалив.
Печален и внутренне наполнен.
Мир зрачка кажется выпуклым.
«За чашкой утренней горечи»

Владимир Шапко

...Точно на сцену драматический актер, вышел из-за портьеры официант с тарелками и бутылками на подносе. Словно чтобы сказать главные слова пьесы: «Кушать подано, твари вы чёртовы! Жрите!»...


«Настоящая московская лимита»

Михаил Шарапов

...На мой взгляд, можно выделить три пути, три плана дальнейших действий. Первый и самый распространённый: под гнётом реального мира убежать в мир потусторонний и тем самым существенно облегчить невыносимый груз земного существования. Как бы плохо ни жилось на этом свете, мысли о вечной, возможно райской, жизни, о боге-покровителе, о божественной любви и справедливости всегда наполнят душу ощущением спокойствия. Само собой, я не утверждаю, что в бога можно уверовать лишь так и только так. Но подобный путь приобщения к потустороннему, безусловно, существует.

Второй вариант: принять свою чужеродность, свою непригодность к нормальной человеческой жизни, не скрываясь в мечтах о трансцендентном и божественном. Здесь же, как вариант, погружение в буддийскую отрешённость и равнодушие.

И последний, третий путь: посмотреть вокруг и, наконец, заметить, что всё же есть на земле счастливые люди, которые, быть может, и прочли не так много книг, и, возможно, не так идеальны, как хотелось бы В. П., но способность к любви и дружбе, к добру и взаимопомощи у них развита. И, как мне кажется, товарищ Фетисов даже не подозревает, насколько сильна эта способность. Такие люди живут без слепого подчинения законам разума, больше доверяя инстинктам и природе. Временные проявления гнева, жесткости и чёрствости не чужды им, но это не патология, в отличие от мировоззрения В. П. И лучшее тому доказательство: сравнить, кто же счастливее, кто больше дарит радости и наслаждения – Фетисов или обычный нормальный человек? Думаю, если вы ознакомитесь с содержанием книги В. П., то все сомнения в выборе правильного ответа сами собой отпадут...


«Хотите знать больше – читайте книжки»

Василий Шарлаимов

...В былые времена, когда население было недовольно политикой правящих партий, кому доставались голоса протестного голосования? Совершенно верно! Коммунистам. Количество мест, завоёванных ими в Ассамблее после очередных выборов, было чем-то вроде индикатора общественного мнения. Когда присутствие коммунистов в парламенте угрожающе возрастало, социалисты и социал-демократы корректировали свой политический курс в сторону повышения благосостояния народа. Они отчётливо понимали, что нужно срочно что-то предпринимать. Ну, хотя бы выполнить свои предвыборные обещания.

Все последние десятилетия в СМИ велась последовательная и продуманная работа по дискредитации «вредных» коммунистических идей. Усиленно муссировались всплывшие из архивов сведения о бесчеловечных злодеяниях Ленина, Сталина и прочих советских лидеров. Зато о преступлениях Гитлера, Муссолини и их подручных умалчивали или говорили как бы вскользь. Мол, были такие аматоры-ассенизаторы, которые боролись с распространением коммунистической инфекции, однако эти шалопаи слегка перегнули палку. Чересчур много хлорки в дезинфекционный газ «циклон Б» добавили.

А как говорят, вода камень точит. Надо признать, что и сам развал Советского Союза способствовал внушительному падению популярности коммунистических идей. В принципе, коммунизм, если он не проповедуется в радикальной форме, ничем не лучше и не хуже других идеологий. А просуществовал он так недолго только потому, что его отцы-идеологи категорично отвергли веру в Господа Бога. Если разобраться, коммунизм тоже основан на вере, только это вера в то, что Бога не существует. А история недвусмысленно показала, что все идеологические системы, основанные на атеизме, агрессивны, но недолговечны. Особенно на государственном уровне. Эти системы возникают и существуют за счёт фанатиков, слепо верующих в свои, иногда призрачные, идеи. Я уверен, что фанатики – это основная движущая сила истории. Эти люди готовы сложить свои головы, а так же миллионы чужих – для достижения предполагаемого светлого будущего. В конце концов, они или гибнут в борьбе за свою веру, или уничтожают друг друга в борьбе за власть. Им на смену приходят примкнувшие и пристроившиеся приспособленцы, пожинающие плоды трудов павших в бою героев. И если эти примкнувшие не имеют элементарной порядочности или хотя бы примитивной веры в Бога, то своим корыстолюбием, цинизмом и лицемерием они разъедают систему изнутри. От когда-то могучего организма остаётся лишь тонкая скорлупка, которая лопается даже при небольшом внутреннем или внешнем давлении...


«Кризагония»

Карина Шахова

“Все проходит, все уходит
На Земле на нашей круглой”.
Все проходит, все уходит,
И живем мы друг без друга.
И без мыслей об ушедшем
Беспокойных постояльцев.
Все проходит, все уходит,
Как песчинки между пальцев.
“Все проходит, все уходит
И беда пройдет и радость”.
Мне вчера в проулке тихом
Моя память повстречалась.
Я взглянула, улыбнулась
И… прошла с улыбкой мимо.
Все проходит, все уходит.
Таковы законы мира.
А у дома обернулась, глядь – она опять со мною,
Как бездомная собака притаилась за спиною.
Напугаю – не отстанет, прогоню – опять вернется.
Все проходит, все уходит. Только память остается.
«Было и прошло»

Адольф Шведчиков

Наконец-то появилась книга об американцах, честная и интересная, написанная русским поэтом и учёным Адольфом Шведчиковым, который провёл несколько месяцев в Калифорнии.

Ему довелось общаться со многими американцами от Сан Франциско до Санта Барбары. Удивлённый и поражённый, он общался с новыми людьми, живя в Энсино в 20 милях от центра Лос-Анджелеса.

Можно ли повстречаться с настоящими ковбоями? Где обедали Рональд Рейган и Франк Синатра? Что ощущаешь, попав в сильное землетрясение? Обо всём этом автор рассказывает трогательно и порою с должным чувством юмора, наблюдая за незнакомой ему жизнью американцев.

Его слова, живые, смешные, а подчас сказанные с любовью, говорят о том, в чём близки, а в чём разнятся наши народы. Как две стороны одной медали, его книга «Калифорния без Голливуда» является откликом на мою книгу «Shattered Silence», в которой я пыталась показать Западу, кто такие русские. Читатели этой книги, безусловно, лучше поймут, кто такие американцы с их двухсотлетней историей.

Мне доставляет честь написать это предисловие, и я приглашаю читателей познакомиться с опытом общения Адольфа Шведчикова.

 

Барбара ДеКовнер-Мейер,

основатель фонда «Друзья помогают друзьям»


«Калифорния без Голливуда»

Юлия Шелест

...Если бы у меня была минута…

Раскачиваюсь на кровати, как на батуте, чтобы достать рукой до потолка. Соседи – это приходящее и уходящее; иные достанут быстрее, чем ты успеешь раскачаться. Стул, на котором утром читали стихи, сейчас лежит на боку, словно в комнате повесились. Сегодня нет очереди мыть пол, есть только уверенность в этом. Вчера вспоминали мой номер? Мама? Когда не хочется думать, что тебе никто не звонил, подбираешь стул, вычеркиваешь повешенного и спускаешься на вахту просить ведро. Но что делать, когда из дома говорят едва слышными от грусти голосами, я не знаю...


«Если бы у меня был сон»

Екатерина Шендерова

...Зимним морозным вечером я прогуливалась одна, ударившись в меланхолию, какая-то необъяснимая тоска поедала меня – может, от одиночества, может, от нахлынувших воспоминаний и понимания того, что прошли те годы, которых не вернуть, и мысли, что вот, если бы не то, я сделала это, всё время приходили мне на ум. Когда я шла мимо торгового ряда, все эти «душевные терзания» рассеяла развернувшаяся там картина. Пожилой человек сидел на земле посреди тротуара и не то выл, не то плакал, постоянно выкрикивая не очень внятно маты, перемежающиеся с какими-то другими неразборчивыми словами, в адрес одного прохожего. Тот прохожий был обычный мужчина средних лет, растерянно стоял и смотрел на него. Сидящий на земле старик как будто бился в истерике, яростно кричал и кидался комками снега в этого прохожего. Тут же из ближайшего магазина вышли какие-то женщины, начали успокаивать этого странного человека. Меня удивило то, что называли они его просто – Вовка – как называют какого-то приятеля, причём, младшего по возрасту, но этот старичок годился им в отцы. Тем не менее он встал, что-то ещё проворчал вслед второму участнику «потасовки», который уже махнул на того рукой и шёл в свою сторону. Не знаю, почему, но я не пошла мимо всего этого, а остановилась и зачем-то минуты три смотрела на всё это – просто стояла молча и смотрела. Мне было интересно, да, вот подходящее слово. Именно интересное зрелище для глаз обывателя развернулось передо мной: странный кричащий старик – картина не из приятных, но что-то меня заставляло смотреть на всё это и чего-то ждать, ждать какого-то итога, как говорится, чем всё закончится. И тут я поняла, что я знаю этого человека. Это же тот слабоумный мальчик из моего детства, над которым смеялись все дети моего двора, который, увидев меня, всегда шёл за мной и кричал вслед: «Людка, Людка!». А я всегда кричала ему, чтобы он отстал, и шла дальше. А он не отставал и всё равно шёл за мной какое-то время, а потом останавливался посреди улицы, стоял несколько минут, как будто замерев и смотря каким-то мутным взглядом вдаль, разворачивался и уходил. И так было много раз. Все знали его, взрослые ругали нас за то, что мы иногда шутили над этим мальчиком, они его жалели. А мы были жестокими подростками, нам было смешно наблюдать, как он осторожно подходит к нам, как пытается встать рядом, послушать наши разговоры. Наверное, он хотел быть, как мы. А мы не хотели, чтобы среди нас был какой-то дурачок. Сейчас я понимаю, как это мерзко и жестоко. Тогда я об этом не думала…


«Дурачок»

Сергей Шилкин

Улетели стрижи, хотя жаркое лето в разгаре.
Тишина в небесах и средь золота спеющей ржи.
Заполняется утро безмолвное песней «Шизгаре»,
Истекающей с ретроканалов в формате 3G.

Сразу вспомнилось всё: и гулянье по Невскому ночью –
Ощущение лёгкое, будто над миром лечу –
И увиденный мной зеленеющий Пётр воочию,
И каштановый «хайер», текущий волной по плечу.

И как мы веселились в «Сайгоне», коктейлей напившись –
Да так шумно и «зло», что оттуда нас гнали взашей,
Как в общаге по сто человек в комнатёнку набившись,
Танцевали всю ночь напролёт немудрёный свой шейк.

Всё прошло. Я в избушке живу без железной ограды.
У меня во дворе «лисапед», а не импортный «бенц».
Жизнь я честно прожил и не требую, в общем, награды.
Я российский простой – из далёкой провинции – «пенс».

Моя жизнь удалась, хоть мой род не из «пэров» и «донов» –
В уголке моего огорода кизил и ирга.
Но по-прежнему скачет по сценам главарь «Ролингстонов».
Кто бы мог ожидать такой прыткости от старика?

Он из тех, кому зал рукоплещет, скандируя: «Браво!»
Я ведь тоже – поверь мне – не прочь от души поскакать.
Но мешают дела – в моём доме детишек орава.
Я строгаю из дуба для зимней охоты рогать.

Не спеша, вместе с жизнью вперёд мы плетёмся шкандыбо.
В мои годы, всё бросив, куда-то бежать – на фига?
Если ж песенка та зазвучит – всё встаёт во мне дыбом
От простецкой мелодии, сделанной, знать, на века…

 


«Стихи и стихии»

Ольга Шипилова

...– Реск, Рески! О чём ты задумался?! Смотри, я опять прыгаю! Неужели тебе всё равно?

Пёс хотел отдохнуть, его лапы дрожали от усталости, утром старый хозяин забыл его покормить, но странная неведомая сила заставляла снова и снова бежать на пирс, больно ударяться в прыжке о воду и тянуть бессердечного мальчишку на берег. Глупая привычка! Она появилась тогда, когда молодой хозяин поднялся на борт корабля и помахал ему рукой: «Не грусти, Мишка, мне здесь тесно, должна же быть лучшая жизнь, отыщу её и вернусь! Улыбнись, Мишка!». Пёс тогда попытался сделать счастливый вид, но у него ничего не получилось, и вместо ожидаемой хозяином улыбки он завыл на весь морской вокзал. А потом, едва корабль в сопровождении маленького неуклюжего баркасика начал уходить в море, издавая жалобные гудки, пёс побежал за ним по пирсу, и когда пирс закончился, он упал в воду. Хозяин не видел, как его Мишка преследовал бездушное судно до тех пор, пока сил совсем не осталось, и он еле живой поплыл к берегу. С тех самых пор Реск возненавидел уходящих в море, и если выпадала возможность, он непременно возвращал их на сушу.

Со временем на смену боли утраты пришла эта непонятная необходимость вытаскивать из воды детвору, считавшую, что взрослого пса безумно веселят прыжки с пирса и шумная возня в толще воды. Псу это всё ужасно наскучило, но он ничего не мог с собой поделать, будто кто-то невидимый приказывал ему сторожить море, хоть и понимал, что ожидание и все его вахты – полная никому ненужная бессмыслица. Разве что – развлечение детям, но и от них он давно смертельно устал.

– Реск! Рески! А меня, меня ты тоже спасёшь? – кричал новенький самодовольный мальчуган...


«Реск»

Алексей Широков

Ночами писал роман. Жена, переводчица, сидела на кухне, работала с тоненькой иностранной книжонкой и толстыми русскими словарями. Время от времени из комнаты доносились протяжные звуки – то ли стон, то ли просто мычание. Утром Эдик шёл на работу с больной головой, кое-как просиживал день и снова за каторжный труд. Писание никак не давалось, не шло, но писал и писал, мучительно, напрягая извилины, себя изнуряя. А когда машинистка ему напечатала, получилось совсем немного – никакого романа, так, средненькая повестушка.

Борис её прочитал и сделал «ряд замечаний». Во-первых, сказал, хорошенько подумай над первой строкой. Талантливые писатели более всего мучаются над первой строкой. Посмотри, как сейчас начинаются книги: «Я был зачат сквозь два презерватива», «Беременных баб трахать нельзя» и так далее. А главное – пиши непонятнее (тут он засмеялся, в скобках добавив: «Когда не знаешь, что писать, пиши непонятно»). Развивал свою мысль на примере:

– Вон Татьяна Тонкова – стала писать непонятно и сразу же вверх пошла, теперь живёт в Штатах, наши берут у неё интервью. Я, говорит, занимаюсь в Америке с литераторами, учу их писать, вернее, поправилась, как не надо писать. Что верно, то верно, читаю на днях её новый роман – морду всю исцарапал, пока продрался, образец, как не надо писать. Но она на вершине.


«В классики с ломом»

Карл Шифнер

…Полина уходит. Тайком. Прощаясь с другом-морем и поселком, домики которого уставились на неё во все глаза. Попробуй тут проскочить незаметно. В любую минуту могут выскочить и по-свойски бесцеремонно спросить, куда это она направилась в такую рань да с такой огромной сумкой. И что она им скажет? Нет, надо спешить. Надо дотянуть хотя бы до автобусной остановки, а там, среди других, глядишь, в суете и не заметят её.

Полина собрала все силы и прибавила шагу. Но дышать становилось труднее. Не хватало воздуха, что-то жгло внутри, хотя было свежее утро и смешанные запахи морской волны и чистого молодого снега прямо-таки опьяняли.

Она оглянулась, нет ли кого поблизости, и остановилась у самой кромки берега, застывшего сверкающей снежной коркой. Синева моря завораживала, магически шептала, звала, затягивала в загадочную глубину. Полина повиновалась этому зову и решительно шагнула в леденящую воду. «Исчезнуть навсегда», – прошептала она и сделала ещё несколько шагов. Сумка сама сползла с плеча и мягко плюхнулась в воду. И тут она почувствовала в животе мощный толчок. Привычным осторожным движением приложила руки к животу и с нежностью нащупала то место, откуда доносился настойчивый стук, который радостно всколыхнул всё её существо, сладкой пронзающей болью отозвался где-то под сердцем. Полина, словно спросонья, пришла в себя, испугалась и, схватив сумку, резко отпрянула назад к берегу…


«Ветреная погода»

Любовь Шифнер

…Шёл 1905 год, в стране наступили тревожные времена, назревала первая русская революция. После кровавого воскресения волнения рабочих усилились и охватили многие города России. Орехово-Зуево не было исключением. Немалую роль в формировании революционного настроя рабочих Морозовской мануфактуры сыграл Леонид Красин, которого пристроил Савва руководить строительством электростанции ещё в 1904 году. Красин хорошо разбирался не только в электричестве, но и в изготовлении взрывных устройств. Недаром он возглавлял Боевую техническую группу при большевистском руководстве. Экспроприации Красина заключались в организации бандитских налётов на банковские экипажи с целью захвата денег. В Москве в квартире Горького была оборудована мастерская Красина, которую зорко охраняли грузинские боевики легендарного Камо. Именно здесь были сконструированы бомбы, взорвавшиеся в резиденции Столыпина в августе 1906 года. В этот раз Столыпин не пострадал, но в результате взрыва 32 человека были убиты и десятки получили ранения. Террористические акции набирали обороты. «Красин мечтал создать портативную «бомбу величиной с грецкий орех», – вспоминал Троцкий. Боевые заслуги Красина были высоко оценены соратниками, и его назначили казначеем ЦК.

Наконец, Савва осознал, какую угрозу для общества представляют пламенные революционеры, и прекратил денежные вливания в их казну. Такой поворот не устраивал большевиков, они попытались надавить на спонсора, но Савва был непреклонен, большевики тоже…


«Ситцевый король»

Владимир Шишигин

Снятся мне кресты и черти,
На душе – темно и грусть.
Или я напьюсь до смерти,
Или с горя удавлюсь.

Край забытый, край мой древний!
Я, растекшийся в ветру,
Не вернусь в свою деревню,
На чужбинке и помру.

И на том, небожьем свете,
Ой, ты, Господи, прости,
Будут снова сниться черти,
Панихиды и кресты...
«Снятся мне кресты и черти...»

Александр Шишкин

"А то, что было на бумаге, –
Все пыль и ветер,
Пыль и ветер".
Там степь саратовская светит
И гонит ветер пыль в овраги.
Там даль гудит солончаками,
И суслики, вдруг сделав свечку,
Глядят на солнце, не мигая.
И тихий свист, и пыль, и ветер.
И Волга, берега толкая
Ладонями в горячем пепле,
Бежит, как будто бы нагая,
А вслед ей пыль бросает ветер,
Толкает в спину, обгоняет
И хочет ослепить навеки.
И птицы, облепив все ветки,
Кроваво расклевали вишню,
Уже не рвутся в небо, выше
Которого лишь пыль туманит
Озноб полуденного диска,
Который ветром, ветром дышит
Степным, сухим, солончаками…
«Метаморфозы солнца»

Александр Шишкин

...– А ты что, принцесса, боишься? Не волнуйся, видишь, как у нас тут здорово!

– А я уже ничего не боюсь!

– Проходи, проходи быстрее!

Шапочка, пальтишко, сапожки слетают с девочки в одну секунду. Мама только и успевает подхватить одежду дочери, которая тут же исчезает в водовороте событий, происходящих на площадке. Я принимаю вещи и спокойно присаживаюсь на стул в ожидании новых посетителей. Моё временное спокойствие заканчивается быстрее, чем я ожидал. В гардероб через окно летят разноцветные пластмассовые шарики: красные, зелёные, жёлтые, синие. Их в достатке на детской площадке. С напускной строгостью спрашиваю:

– Что это такое? Кто это безобразничает? Ух, я вам сейчас!

В ответ раздаётся детский смех, и шарики летят уже в другое окно.

– Да вы что, меня совсем забросать хотите?

Смеху ещё больше, шариков ещё больше. Очевидно, посетители основательно подготовились.

– Ну, держитесь, муравьи!..


«Солнечные муравьи»

Екатерина Шишкова

Ни для кого не секрет, что гениальных людей всегда сопровождал какой-нибудь порок или грех. Не редко говорили, что талант и порок идут рука об руку. И в этом не было ничего отталкивающего, напротив, это всегда приближало недосягаемых гениев к так называемым «простым смертным».

У каждого был своя причуда, свой порок.

Например, Эрих Мария Ремарк (1898–1970), знаменитый немецкий писатель, страдал алкоголизмом и неудержимой любовью к женщинам. Его неоднократно называли «великим любовником» и «Казановой своего времени», а алкоголизм прослеживался даже во всех его произведениях – чаще всего его герои не расставались со стаканом.

Не раз историками и учёными упоминалось то, что Ремарк заливал алкоголем в себе отголоски войны и низкую самооценку. Для него это было своего рода анестезией. Не смотря на то, что Эрих стал знаменитым писателем, он считал, что всё это незаслуженно. Всему виной была его неуверенность в себе и склонность к глубокой самокритике. Он говорил с читателем о выпивке через своих героев: «Алкоголь – это друг, с которым приятно провести время». Эта пагубная зависимость ещё объяснялась вспыльчивостью и амбивалентностью его характера. Когда его затяжные запои заканчивались, он всегда винил себя. «Сколько времени выпито и прокурено… Когда я, наконец, займусь работой…»

Его вторым пороком, как уже говорилось выше, были женщины...


«Эрих Мария Ремарк»

Павел Шкарин

...Возвращаясь с очередных гастролей, Клара шла вечером от автобусной остановки домой, спрятав, как обычно, нижнюю часть лица под шелковым платком. Остановка рейсовых автобусов и дом Клары были расположены на разных концах села, и, чтобы срезать угол, Клара пошла через поле кукурузы. Уже спускались густые южные сумерки. Клара не обратила поначалу внимания на пожилого мужчину, сошедшего с автобуса и последовавшего вслед за ней по тропинке, окружённой с обеих сторон высокими кукурузными стеблями. Лишь когда незнакомец догнал её, она обернулась, услышав за спиной его тяжёлое частое дыхание. В следующую секунду Клара вскрикнула, получив удар наотмашь по лицу, и упала в кукурузную чащу. От полученного удара с неё слетел платок, прикрывавший её кудрявую цирковую достопримечательность, и теперь уже испуганно вскрикнул напавший на неё мужчина, который успел к тому времени вооружиться ножом и склониться над поверженной жертвой. Агрессор был явно шокирован увиденным и отпрянул назад, так и застыв на месте с ножом в руке...


«Клара и Андрей Романович»

Елена Шкарпова

...Ольга (медленно поворачиваясь к свекрови): Вы что-то произнести соизволили?…

Баба Лиза: Довела семью! Мальчик сам не свой, я с ног валюсь, Виктора со вчерашнего дня не было дома… А от этой только и слышишь что мат-перемат. Истеричка! Чтоб при мальчике больше ни слова, поняла!

 

Ольга молчит, уставившись на старуху, потом с размаху хватает чашку об пол и выходит из кухни. Баба Лиза смотрит ей вслед, затем, опомнившись, кидается к чадящей сковородке. Владик смотрит на осколки, отворачивается к окну. В одной из комнат слышится звонок колокольчика.

 

Баба Лиза: От сука, опять обосралась.

 

Уходит в комнату, возвращается с ночной вазой, источающей зловоние, шаркает сквозь кухню в туалет. Идет обратно в комнату, слышен голос бабы Лизы – Что, гнида, как срать – так запросто, а как убрать за собой – так мы не можем? Зато жрать мы можем? Ууу, когда же ты сдохнешь наконец… В комнату, где бубнит баба Лиза, врывается Ольга, закрывает за собой дверь, слышится ругань, визг, что-то бьется. Распахивается дверь, появляется разъяренная Ольга, тащит за собой бабу Лизу, та кричит – пусти, сатана, пусти-и! Ольга волочет бабу Лизу через кухню в другую комнату, швыряет ее там на диван, а сама пытается отворить окно на улицу. Баба Лиза затихает, следя за манипуляциями Ольги. Не справившись со старыми рамами, та хватает стул и разбивает стекло. Баба Лиза сидит недвижима, но когда видит кровь (Ольга поранила руку), бросается к ней, оттаскивает от окна. Все-все-все – бормочет она, – успокойся, все сейчас пройдет, все пройдет, не буду я больше, старая совсем, не буду, я тоже устала, тебе тяжело, не буду больше, не буду, все-все-все и т.д. У Ольги истерика. Владик сидит на кухне в той же позе у окна. Когда возня в комнате затихает, парень начинает тихо напевать...


«Шиза»

Виктор Шляхин

Прядите чудо-нити
Из неба и цветов
И счастье раскроите
На восемь лоскутов.
К чему абсурды моды –
Иглою суеты
По выкройкам свободы,
По меркам красоты,
Сперва надев ошейник
Цепной своей судьбе,
Улыбки людям сшейте,
Примерив на себе.
«Чудо-нити»

Маргарита Шмель

...Света родилась слепой. Врачи разводили руками от бессилия что-либо сделать для того, чтобы девочка увидела солнечный свет. Молодая мама со слезами на глазах прижимала к груди крохотное тельце ребёнка, приговаривая: «Вот увидишь – мы выживем».

Девочка росла, окружённая заботой родных, которые не решались разъяснить, почему Света живёт в темноте. Она часто прислушивалась к звонким детским голосам, раздававшимся со двора. Светочка мечтала о том, как подружится с другими детьми.

Однажды вечером, когда Светочку уже уложили спать, родители долго совещались на кухне. Отец ходил из угла в угол и нервно курил, мама время от времени смахивала платочком набегающие слёзы...


«СветлячокЪ»

Артур Шоппингауэр

Запретных нету тем,
Дозволено иметь сужденье
Говорунам и тем и тем.
Пусть пошумят,
Забудут их затем.
И, право же,
Не очень это строго,
Ведь истина одна,
А самолюбий много.
«Стихи»

Кирилл Шошников

…Кошкин отправил Сашу подогнать уже, наконец, машину ко входу, если надо успокоить гаишника тысячей рублей, они сейчас выйдут. А сам энергично вошел в таможенную зону, стал упрашивать таможенниц пропустить его, у его пассажира проблемы с багажом, он не справляется, его плохо понимают, он совсем не говорит по-русски. Таможенницы не разрешили, но отвлеклись, а он быстро прошмыгнул мимо них, воспользовавшись тем, что тучный немец отказывался вскрыть картонные коробки.

Теперь – уйти дальше от таможенной зоны, чтобы его не вернули. В руках портфель, там деньги. Чисто формально он не задекларировал вывоз валюты. Его могут оштрафовать, а если сумма была бы большая, могли бы и посадить по решению суда.

На стойке потерянного багажа ему сказали, что г-н Крупп действительно только что был здесь, но ушел уже, они не знают куда. Наверное, прошел таможню, его ведь нигде нет. Пропал, испарился, исчез. С ним говорили по сотовому телефону всего несколько минут назад. Какая-то мистика! Как может быть такое? Президент компании исчезает средь бела дня, и никто не знает, где он!..


«Безнадежен»

Владимир Штайгман

...Вечерами, когда все детдомовские обитатели засыпали, он, таясь, покидал общую комнату и запирался на крючок в тесной кладовке, расположенной в конце коридора. Там уборщица хранила свои ведра, тряпки, щетки и прочий немудрящий инвентарь.

Он зажигал керосиновый фонарь "летучая мышь" и при его слабом желтоватом свете, задыхаясь от нефтяной вони, самозабвенно копировал рисунки. В этой комнатенке его и застукала новая директриса интерната Валентина Николаевна Шишкина, которая заступила на должность следующим летом.

Она молча изъяла у Эдварда все рисунки и распорядилась повесить на служебную клетушку замок. Несколько дней прошли в томительном ожидании. Валентина Николаевна была женщиной суровой, по-мужски решительной. Она недолго воевала, была летчицей. Из тех, кого называли "ночными ведьмами". После ранения отправили воспитывать детей.

Эдвард ждал сурового наказания. "Все! Теперь уже точно повезут меня в Сибирь, – обреченно думал он, – Лишь бы занять место в вагоне поближе к "буржуйке". Эх, зря я пряники собакам стравил! Умру в пути от голода".

Он даже тайком приготовил себе баночку керосина, чтобы этой вонючей жидкостью казнить в пути огненно-кусачих и неистребимых вшей, от которых, как ему сказали, умерли его родители, а он, непонятно как, остался невредимым.

Через неделю директриса потребовала его в свой кабинет. Чуть живой от страха, он отворил двойные, обитые толстым слоем ватина двери...


«Два художника»

Иван Штольц

...Перекличка закончилась, и командир отделения, уже несколько раз доложивший преподавателю о том, что все на месте, стоял в замешательстве, вопросительно оглядываясь на товарищей. Но литрук не торопился начинать занятие. Сказать по правде, он забыл, что находится в классе. Его больше занимал плакат, который он только что повесил на импровизированный держатель. График, изображённый на плакате, будто бы детская горка, начинался где-то в верхнем левом углу, а потом плавно упирался в нижний правый.

– Ах да, да, – встрепенулся он, поймав вопросительный взгляд смуглого командира. – Садитесь, благодарю. Ну что же, товарищи-господа. Приветствую вас на курсе литературной критики. Зовут меня Фёдор Максимович Дифиевский, я буду вести этот курс на протяжении всего вашего обучения здесь. И сегодня у нас вводное занятие, так что не советую засыпать, хотя и будет скучно. И первый, да и чего греха таить, главный вопрос нашего курса звучит следующим образом: «Для чего нужна литература и нужна ли она вообще?». Кто-нибудь сможет ответить мне на этот вопрос?

Весь класс тут же поднял руки, сгорая от желания проявить эрудицию. Фёдор Максимович указал на одного из курсантов за первой партой, и тот чётко и громко выпалил:


«Litruk»

Николай Шульгин

…Я помучился ещё полчаса и решил: помирать – так с музыкой, на унитазе. Смертью настоящего мужчины...

Превозмогая боль и жар, я добрался по стенке до туалета и до утра сидел на унитазе, пока не услышал позади себя «тук». Что-то выпало из меня. Мне показалось, что это забытый в моей кишке хирургами какой-то механизм. Не оглядываясь, чтобы не разочаровываться, я дернул за верёвочку и это что-то весело зазвякало по трубам…

Когда я добрался до кровати, умирать уже не хотелось, а хотелось спать. И я уснул снова. Так я пережил кризис…

В нашей палате было трое больных. Старожил шофер, которому тоже вырезали какую-то лишнюю штуку, и мой давешний приятель из приёмной, который уже вовсю бегал на чердак курить анашу. Шофер звал анашиста «Шмаль», что на его языке означало «малолетний бандит, недостойный уважения». Шмаль обещал шоферу всякие неприятности, но тот не обращал внимания.

– Если б я говна боялся, я бы срать не ходил.

– То-то ты с «утки» не слезаешь, – тявкал на него уркаган.

– Фу, Шарик, в будку. А то встану с кровати, хвост обрежу…

Шофёр, как и я, попал сюда с работы. Вёз трубы в Уч-Кудук через наш город и заплошело ему. А тут больница. Зашел за таблеткой и не вышел. Грыжу нашли. Потом рассказал – вручную трубы грузил, чтобы на кран не тратиться. Жадность сгубила…

Так и жили дня три. Тихо, мирно, но скушновато. Одно развлечение: жена вечером придёт, поплачет в ногах. А так однообразно. Дураки, те, кто про больницу мечтают…

Шмаль уходил с утра куда-то по чердакам и возвращался вечером ночевать. Шофер спал день и ночь. Я читал таблички на стенах, каждые полчаса от скуки ползая по стенам в курилку…


«Аппендицит»

Александра Шумихина

…– Ша! Это не конец света, это начало быть тебе умной. Да, тебе! – я заливаюсь слезами, бабушка деловито вытирает мне платком нос, обнимает и говорит. – Послушай, что говорила мне здесь мадам Печеник. И запоминай всеми фибрами. Ну? – бабушка слегка отстраняется, проверяя, готова ли я её услышать. – Вот, умница! Теперь запомни: свекровь – не твоя мама, – я дергаюсь: «знаю», а бабушка смеется. – Тю, тлумак! Головой знать – еще не фибрами! Как «ну и что», что не твоя мама? Сразу легче уважительно стерпеть от неё, все что угодно. И у тебя внутри никакой драмы. Проверяй! – я вздыхаю уже легче, а бабушка вдруг пафосно «добивает». – Но еще крепче запомни, что это – мама твоего мужа. Ой, молчи мне про банальность! – морщится бабушка на мою реакцию. – Банально – это знать про лужу и ляпнуться в неё. Мало ты про это уже знаешь?! Мадам Печеник говорила… – я не утерпела: «ну, всё, опять!», а бабушка смеется. – Не «всё опять», а «еще не всё»! Запоминай. Мама мужа идет в придачу к мужу, как нос у всех идет в придачу к лицу. Что, тебе закортило это поменять?! Имей терпение. Никакого хая на маму и никаких коников мужу. Тогда он сам увидит, где его мама не права. Сам! И это будет уже его прыщик! На его носу! И, скорее всего, он таки да, его не захочет. Ты меня поняла, солнце моё?..


«Печеники в печенках»

Артем Шустов

…Спустя полтора часа метель начала потихоньку стихать и в конце концов совсем успокоилась. Не осталось даже намека на то, что недавно здесь была буря. Роберт снимал с ресниц налипший снег, когда услышал тихий трепет маленьких крылышек. Она была как всегда прекрасна. Черная, с красным глянцевым отливом она порхала над идеально ровным белоснежным полем. Она звала его к себе. Роберт не мог устоять перед ее грациозными движениями, перед ее диким танцем. Она пленяла его своим не сочетанием с окружающим миром, с этим царством зимы, когда все остальные бабочки или уже погибли, или еще не появились на свет. Роберт чувствовал, что это не просто бабочка. Он чувствовал, что она часть его, воплощение в той форме существования, о которой он даже и не мечтал. Он не знал настоящая ли она или всего лишь плод его воображения, впрочем, для него это не имело ни малейшего значения. Роберт поднялся на ноги и приготовив сачок начал медленно к ней подкрадываться. Как будто почуяв его присутствие, она сорвалась с места и полетела в поле. Роберт сначала осторожным шагом, а затем просто бегом бросился за ней вдогонку. Он бежал со всех ног, размахивая сачком и громко смеясь. В этот момент его не волновало ничего, он был абсолютно свободен, играя в догонялки с маленькой частичкой своей души. Он был прекрасен в своем сумасшествии в этом снежном царстве. Он был прекрасен потому, что его никто не видел и не мог сказать, что это не так…


«Моя Бабочка»

Андрей Шутов

...Не уходи, мой друг.
Не уходи.
Не поддавайся мучающей боли.
Верь: боль отступит.
Будут впереди
все в росных травах
утреннее поле,
заря восхода,
солнечный денек,
закатной тишины покой глубокий
и звездной ночи легкий ветерок,
и грозовая туча,
гром далекий…
Ты верь:
круговорот ночей и дней
омоет душу и излечит тело.
И снова ты порадуешь друзей
своею болтомошиной умелой,
опять по краю будешь колесить,
пить воду светлоструйного Чикоя…
Не поддавайся боли –
будешь жить!
Мы все,
твои читатели,
с тобою...
«Строки в венок памяти»

Михаил Шушарин

…Вот смотри, насилие я рассматриваю, как нейтральное действие, а последствия этого действия уже имеют окраску в зависимости от того, на кого это действие распространялось. Уничтожение зла и всего дурного можно рассматривать как добро, ибо приводит к уничтожению первого и распространения влияния второго. Ибо два качества, две стороны разнонаправленных сил находятся в непрерывном взаимодействии и борьбе, и жизнь одной из этих сил напрямую зависит от смерти второй. Ну, вот например, смотри, представь себе двух людей – один безжалостный мошенник и проходимец. А второй – честный и порядочный человек. И вот, первый занес нож над вторым в желании его убить. Если я, как третья сила в этой ситуации, вмешаюсь и убью мошенника, то этим самым я спасу жизнь честному и порядочному человеку. Следовательно, моё действие, кровопролитие приведет к спасению жизни порядочного человека…


«Кот и Лев»
518 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 29.03.2024, 18:28 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!