Архив публикаций за сентябрь 2005

...По пустыне шёл человек. Испугавшись за свою участь, он прибавил шаг. Но буря была несильна и закончилась, почти не успев начаться. Кто-то окликнул человека. Повернувшись, он увидел ангела – ангела вечной тьмы. Демона не так уж трудно себе представить. Так вот, он был такой же, какой предстал в вашем воображении.

– Ты веришь в свою судьбу? – подойдя к человеку, спросил прислужник тьмы.

– Да, – отвечал человек...

...Иногда скажешь что думаешь, а потом появляется стыд: как бы кого не обидел, как бы не сделал что-то не так. Стыдно? Всем стыдно. Вроде бы и сделал всё как надо, а всё равно стыдно, вдруг неправильно. Стыдно если на тебя посмотрят «не так», стыдно оступиться, стыдно упасть. Стыдно жить. Нас с детства учили: "Думай только о других, не высовывайся, а высунешься – стыдись".

Так и живем, не высовываясь… Боясь, трепеща… перед людьми… И лишь немногие – перед Богом…

...А мы с другом сидели на зелёной скамейке, одной из тех, которые ставили в парках ещё при Советском Союзе, и смотрели на людей. Мимо нас проходили пары и просто одинокие люди, проходили родители и дети, проходили старые и молодые, а мы всё сидели и сидели.

– Ну что же можно написать?

– Тебе видней, ведь ты за это деньги получаешь, – сказал мой друг.

– А знаешь, вдохновение на рынке не купишь.

Это был мой друг, странно было слышать эти слова от безнадёжного романтика. Опадавшие листья приносили ему лишь успокоение, а мне укорачивали срок до выхода следующего номера журнала. Я был недоволен темой. Что можно написать про осень? Да и был недоволен не сколько темой, сколько собой.

Ну откуда я знаю, почему не люблю осень…

Так уж повелось, что сильные мира сего не верят "ни в чёрта, ни в Бога"…

Но один раз в жизни обязательно наступает момент, когда ты обращаешься к Богу…

Дай Бог, чтобы это обращение было не последним… Аминь…

...Говорят, любовь окрыляет, и ты можешь оторваться от земли, подняться в небо и на высоте сотен миль в немой и бездонной тишине, слышать как бьётся твоё непонятное сердце. Но вряд ли, ты сможешь сделать это один. Одиночество гвоздями приколачивает тебя к земле, и ты не в силах воспарить в небеса. Лишь раз он понял это, когда был с ней рядом. Сейчас не поймёшь, кем она была: ангелом ли, эталоном ли женской красоты… Это уже неважно. Кто ищет красоту, никогда не увидит её. Кто ищет эталон любви – не найдёт любовь… Женский идеал красоты всегда многогранен.

Ему было интересно осознать, что может его привлечь; кто та, ради которой он забудет себя и готов будет пойти на унижение, впадая в отчаяние и возвышаясь над всеми при одном её взгляде. Когда-то ему сказали, что он слишком циничен, и всегда будет любить только чувство, живущее в нём, любовь, состояние, ради которого, он обрекает кого-то на муки. Тогда эти слова полосонули его по сердцу, оставив горький след в душе. Никто не мог понять его, да он и не требовал понимания. Он хотел жить среди людей и пробовать счастье на вкус, осознавая его сердцем…

...Кажется, целую вечность по куполам храма стучит дождь… У забора под слезами неба сидит человек. Рваный плащ, синие гамаши, на босые ноги надеты изношенные туфли. Дождевые капли падают с его давно не мытой, седой головы, глаза уставились в одну точку и застыли. Ничто неспособно так открыть сердце человека, как его глаза – они были. Его глаза были измученные, остывшие, перегоревшие тем пламенем, какое есть в душе у каждого человека. Он сидел на железном ящике, из под стеклянных бутылок, и просил подаяние. Изредка прохожие кидали деньги в старую коробку, сбитую из пяти кусков фанеры, которая стояла перед этим человеком. Но никто никогда не останавливал взгляда на нём, щадя своё сердце. Сейчас же на дне коробки были лишь капли дождя. У него не было ни дома, ни денег, ни веры… Всё отобрала у него жизнь…

Что для вас боль? Вы когда-нибудь чувствовали настоящую боль, боль, которая кровоточит невидимой кровью в душе человека?

Адскую боль вынесли те, кто не мог идти рука об руку со своим любимым ребёнком, мужем, отцом. Должно быть, я не первый заметил это, значит, я не первый опишу трагедию сердец, именуемую – войной. Писать о событиях, ставших историей вдвойне тяжелее, так как их описала сама жизнь…

На подоконнике стоял букет из опавших листьев тополя, таких больших, что они даже и не думали проваливаться в столь огромную вазу. Их принесла Аксинья. Больничная палата была чиста, как руки матери. В палате стоял запах лекарств, этот запах знаком каждому с рождения, с детства. Стоит его вдохнуть и тут же появляется легкая слабость в ногах.

– И всё же есть в этом букете что-то угнетающее, а что, я до сих пор не могу понять, – упираясь всем своим телом в подушку, говорил Арсений.

– Наверное, то, что они опали, – стараясь не глядеть в глаза Арсению, отвечала Аксинья.

Жизнь пятнадцатилетнего мальчика изменилась, когда он почувствовал, что ноги его не слушаются. Дни проходили мучительно долго. Врачи, уже не зная на что им надеяться, ничего не говорили; а близкие то и дело спрашивали, и всё как бы ждали ответа, который им хотелось услыхать. Мальчик же не поправлялся и лучше ему не становилось.

В палате Арсения была тишина. Пауза между Арсением и Аксиньей постепенно переходила в вечность...

...Мне кажется очаровательной сама неграмотность автора: «выкорчевать искорки» вместо «корни», никчемные кавычки («роботами»), «Его памятник, бюст или скульптура преследовала» вместо «преследовали», «памятник, бюст или скульптура (а не их фотографии) … в пионерских и комсомольских газетах» и мн. др. (и по всем рассказам так). В самом деле… Если человек чувствует, что ему ЕСТЬ, что сказать… Важна ли грамотность? Если сообщаемое настолько ценно: вон, аж Б-г привлечен, и, похоже, не в качестве междометия, как то часто бывает у русских (русские без огласовки не пользуются этим словом; впрочем, я не знаю, как поступают верующие евреи; но рассказ-то написан не для верующих евреев). Неграмотность автора – лишняя краска для выражения экзальтации...

...Ира, впрочем, как и большинство из нас, никогда не задумывалась над словом НДС, да и над тем, куда идут наши налоги в принципе тоже. До того момента, как её пригласили переводить на заседание круглого стола по обмену определённым опытом со специалистами из Того в Гос. Думе РФ. В списке достопочтимых присутствующих её так и отметили «Новицкая Ирина Александровна – переводчица». В ходе конференции обсуждалось много важных вопросов по роли культуры в формировании национального самосознания и проблема повышения общего культурного уровня населения в частности. Директор Культурного центра представительства Тоголезской Республики г-н Луи Бореи сказал, что в его стране эта проблема решается достаточно легко – в пищевые продукты местного производства добавляются вещества, используемые уже на протяжении многих веков местными знахарями, которые отбивают у человека желание следовать многим своим вредным привычкам – как-то воровать, обманывать и даже проявлять неудовольствие. На протяжении эпохи колониального гнёта немцы, а потом и французы пытались узнать их рецепты, но они свято хранились в тайне до последнего времени, когда правительство Того поняло, что именно таким образом оно может внести свой вклад в мировую цивилизацию и теперь учёные специалисты с радостью готовы поделиться своими методами синтетического воспроизведения этих веществ...

...В чём цимес МОЕЙ жизни?! В совокуплениях со всякими дурами?.. в созерцании мира?.. «пока я жду тебя, что мне делать?» Подставляю стул к пианино, открываю чёрную, немного тяжёлую крышку, сажусь и начинаю играть. «Соната партита» Йосефа Гайдана – на большее меня сейчас не хватает. Левая рука слишком сильно стучит по клавишам. Но плавная, тихая музыка успокаивает меня. Так, сейчас самый сложный момент – осторожно. Внезапно раздаётся надрывный писк телефона – кидаюсь к нему – сообщение!.. от неё!.. – «kak dela?» А стоит ли отвечать?! А стоит ли вообще хоть что-нибудь тех усилий, которые я ко всему всегда привык прилагать?! У меня в мозгу сейчас вертятся только одна фраза: «only G-d can judge me now»...

...А дело всё в том, что когда этой осенью на Украине произошла Оранжевая революция, и стояние на Майдане только начиналось, я, взяв внеочередной отпуск (большой респект моей начальнице, которая даже не спросила, зачем он мне и просто, без лишних проволочек, дала на него добро), собрал необходимые вещи, купил спальник и поехал в Киев поддержать хохлов в их стремлении к демократии. Не могу сказать, что мне особо симпатичен Ющенко =) , но и совок на постсоветском пространстве меня тоже не радует. Сначала я собирался ехать туда на своей машине, но потом выяснил, что поезда не смотря ни на что ходят регулярно, и решил купить себе билет, чтобы особо не напрягаться в дороге. Чтобы морально подготовиться к будущим событиям, купил себе плацкарту.

Блин, время я провёл просто потрясающе!..

..Вот так я и очутилась у своего нового хозяина. Он сказал девушке, что я – подарок ей, но утром она ушла, а я осталась. Живётся мне у него неплохо, но скучно, а иногда он вдруг с того ни с чего пнёт меня со всей силы ногой так, что я даже взлетаю. И кормит он меня, как придётся – либо утром, либо вечером, не чаще раза в день. Зато всегда вкусно и много. К тому же я всегда могу поймать муху или таракана. Ещё мне кажется, что ему на меня глубоко всё равно – чтобы я ни сделала, – уронила ли вазу с цветами, разлила и размазала по всему его краски или ещё что-нибудь, он не обращает на это внимание; когда по вечерам я сажусь около него и мурлычу или даже запрыгиваю ему на колени – он тоже не обращает внимание. А иногда он вообще ни на что не обращает внимание – ни на звонки, ни на стуки в дверь, гнилой запах из кухни. Он сидит перед большим белым полотном и на нём рисует. И так может продолжаться несколько дней подряд...

...Интересно, замечает ли кто-нибудь кроме меня, что из всех платяных шкафов пахнет по-разному. Ушли, конечно, те времена, когда из них пахло нафталином и некоторой затхлостью, но, тем не менее; у большинства моих друзей, например, оттуда слегка потом попахивает, у мамы и тёти – духами, а из гардероба нашего соседа по коммуналке дяди Серёжи, куда я полез ныкать на время маминой генеральной уборки траву, на меня неожиданно пахнуло ванилью и коричной карамелью.

А вот тот запах, который я почувствовал сегодня утром, забирая для себя некоторые из вещей брата своего недавно почившего, я не забуду никогда...

...Летние сумерки. Журчание воды. Лёгкий запах сандала.

– Что бы ты делал, если бы родился в Древней Индии?..

...Мы едем в автобусе. Людей в салоне не так, чтобы уж слишком много, но и свободных сидячих мест тоже нет. Около месяца назад мама начала обзванивать всех своих подруг, чтобы найти подходящий вариант, и теперь ведёт меня к психологу. По мне – лучше сразу на эвтаназию, но раз у неё есть лишние деньги, то мне всё равно. А дело в том, что, как она считает, в последнее время я веду себя как-то странно – агрессивно и, скажем так, дёргано. На самом деле мне просто надоела людская грубость и беспричинная наглость. Вот и сейчас – здоровый лоб, выставив всем напоказ свои яйца, сидит, а мама моя, женщина не молодая, вынуждена около него стоять. «А ну-ка встань, – говорю я ему, – уступи женщине место, хам»...

...Вокруг Айзека горит огонь. Абрахам нервно ходит взад-вперёд. Старуха садится на торчащий из земли камень, вытаскивает пачку сигарет, закуривает.

СТАРУХА: Ну вот, дело сделано (выдыхает дым колечками).

АБРАХАМ: Что ты там кряхтишь, старая ведьма? Айзек, сын мой, как ты?      

АЙЗЕК (кашляя): Становится очень горячо, отец мой. Нечем дышать. 

АБРАХАМ (подскакивает к старухе, вырывает у неё изо рта сигарету): Хватит курить! Моему сыну нечем дышать, а она дымит своими сигаретами, бессердечная тварь! (закуривает сам, затем бросает сигарету на землю, в бессилии топчет её) Зачем я всех вас слушал? (кидается к огню, неловкими движениями безуспешно пытается его потушить, хватается за голову, садится на корточки)

СТАРУХА: Успокойся и прекрати причитать. Бог спасёт твоего сына в последний момент. Лучше подумай о себе (закуривает снова).

АБРАХАМ: Как это… а если Он не успеет?
     СТАРУХА: Что значит, – не успеет?.. Дурак (в сторону). А ты, сынок, потерпи ещё немного, никто не виноват, что у тебя такой отец...

...Однажды два почтенных жреца науки в лице доктора Г. Швайнштайгера и профессора П. Кубичека решили устроить симпозиум в истинно античном понимании этого слова. К этой группе исследователей присоединился и ваш покорный слуга, известный меценат и мизантроп, естествоиспытатель и путешественник Зоран Питич.

Вначале симпозиум проходил в трёх кафе около университетского корпуса, затем продолжился в такси, пока, наконец, не переместился в дом доктора Швайнштайгера. Там, в результате высокоинтеллектуальных бесед двух уважаемых учёных и при финансовой поддержке З. П., на кухне произошёл Большой Взрыв, и ими была создана действующая модель Вселенной.

– С вами всё в порядке, коллеги? – поинтересовался профессор Кубичек.

Всё было в порядке, исключая полную аннигиляцию всего запаса алкоголя...

...В нашу последнюю встречу с Мартином Кранклом, этот знаменитый чешский естествоиспытатель подарил мне свою замечательную книгу «Примитивные человеческие сообщества современности», где обобщил и систематизировал богатейший материал, накопленный за годы его путешествий по всем континентам земного шара. Приехав домой, я немедленно начал читать эту фундаментальную работу, и столкнулся с описанием совершенно неожиданной географической картины мира, которое слегка ошеломило даже такого изощрённого и эрудированного читателя, к коим я себя довольно безосновательно долгое время причислял.

Уже после заключительного раздела, посвящённого странам Европы и Северной Америки, я обнаружил любопытнейшее приложение «Исчезающие этнические группы», где были даны уникальные сведения, собранные лично М. Кранклом в самых отдалённых уголках планеты. Например, нижеследующая история о несуществующей ныне этнокультурной общности, ставшей известной под самоназванием «жители Жемчужного полуострова», была записана со слов одного из последних её представителей в баре на пристани Аваруа, что на острове Раротонга...

...Не знаю точно, но после длительных раздумий что-то вынудило Ена выстроить иерархию богов и вычленить из них самого главного. Он долго выбирал между богом, который заведовал изготовлением отвара лишайников и вырубленным из дерева хтоническим чудовищем. Однако первого не все одинаково уважали, а второе вызывало у большинства слишком сильный ужас. Поэтому Верховным Божеством стал Повелитель Дождей, обитавший в Большом Облаке, а его женой была назначена богиня плодородия, изображённая Еном в виде прекрасной женщины с гигантскими бёдрами и грудями. Рангом ниже, согласно этой классификации, расположились зооморфные стихии природы и бог, изготавливавший отвар лишайников, со своей свитой. Клыкастое чудовище стало олицетворять собой первозданные силы жизнеутверждения, и существовало в антагонистической борьбе с Духом Угасания, воплощённым в худом бледном юноше с тонкими чертами лица...

...Датская столица встретила нас пасмурной погодой и таким же пасмурным человеком из Нобелевского комитета. При ближайшем рассмотрении человек этот оказался ещё и женщиной.

– Так, так, Кубичек и Швайнштайгер… что-то я не могу найти вас в списках. А кто вас выдвигал, и в какой области вы работали?

– Мы работали в области философии, – сказал Кубичек.

– Но у нас нет премии по философии.

– Тогда можете дать нам её по литературе, – вмешался Швайнштайгер, – мы не обидимся. Нам очень нужны деньги!

– Да, – подтвердил Кубичек, – мы всё положили на алтарь научно-технического прогресса.

– Простите, видимо, произошла какая-то ошибка, я попытаюсь навести справки. А откуда вы приехали? – уточнила женщина из комитета.

– Мы из Каламбурга, – пояснил я. – Вижу, вы удивлены, – это город-государство в Европе, стыдно не знать человеку с вашим статусом. Кстати, позвольте представиться, Зоран Питич – известный меценат и мизантроп...

Мы живем в эпоху постмодернизма. То есть когда отсутствуют достойные идеалы. И эпохе этой подстать искусство. В частности, тем, что предпочитает активное к себе отношение пользователей пассивному. Например, книгу могут издать с несшитыми и непронумерованными страницами: читайте в любом порядке. Интерактивностью называется… Интернет к этому приспособлен. Можно самому выбирать вариант продолжения сюжета.

И Крючков в своем «Герое» вполне мог бы таким приемом воспользоваться, а не помещать пессимистический вариант просто после оптимистического.

Но он не сделал этого.

И не потому, что не догадался. А потому что написал данный рассказ в пику постмодернизму...

Когда Живаго увидит из трамвая Лару, он не успеет вовремя выйти и умрёт. Но если бы у него был мобильник, возможно, окончание не было бы столь грустным...

Рискую. Рискую задеть читателей, автора…

Автора, поскольку берусь проставить точки над «i», непроставленные в его произведении. Он вероятнее всего не согласится с моим толкованием. Читателей, которым Лачин нравится, рискую обидеть, потому что я не исповедую идеала, вдохновившего автора. И не смогу найти объективно возвышенные и субъективно прочувствованные слова для этого идеала. А он моден нынче, идеал этот. – Демонизм. Ницшеанство...

У нас новый прозаик, Виктор Крючков.

Это такой экзистенциальный воин, человек в чёрном – тематически. «Одиночество, непонимание, сплошной банал», «инерция репутаций», «отрешенные, погруженные во внутреннее созерцание, лица пассажиров. Все летят, спешат, мчатся...», всё это давит, и «нет меня – есть оболочка, которая занимается рутинными делами, кого-то слушает, кому-то пытается помочь. Усталость. Опустошенность», и нужен «экшн», нужно всему этому дать бой.

Стилистически же это скорее некий курьёз. Герои, объясняющиеся на каком-то невообразимом «канцелярите» (« – Но одним из немаловажных факторов, остановивших меня, было следующее событие», « – Знаешь, после нескольких жарких дискуссий по этому поводу я понял, что безвреднее объяснять окружающим свои убеждения зелеными бета-волнами, которые выпускает систематично каждый телевизор»), метафоры уровня «резвый и шустрый, как вода в унитазе», «застывшим сфинксом у окна Стас курил в открытую форточку». Не говоря уже о «шелухе информационного мусора», о таких «находках», как «Голову его обрамляли кудри белокурых волос» или «Старая, видавшая лучшие времена темно-синяя куртка «аляска» прикрывала худые плечи, которые вполне могли принадлежать девчонке. Серая шапка решительно обтягивала голову». Кому же вполне могла принадлежать голова?.. Чего-чего шелуха? Мусора?..

Я не знаю, о какой прозе мы говорим, если герой «брел медленно, праздным шагом, пригибаясь под мощными гроздями спелого виноградника». Надо бы рассказать, как это – праздно, потом – почему не прошагаешь праздно и пригибаясь (да ещё и под тяжестью), и уже потом – что человек просто сам не знает, о чём пишет.

Что же до войны (до воинов)... За что бьёмся?..

На сайтах я уже бываю редко, зато читаю философско-литературный журнал «Открытая мысль». Вот такая реклама. Читай второй выпуск. В прозе – Хелью Ребане. Может ли человек жить с одной только головой. Что дала техногенная революция? Что такое жизнь в наше время? Виртуальный секс или обыкновенный? На все это уже есть готовые ответы у героя рассказа, хотя по краткости и содержательности – миниатюра, «Моя голова», о мультимиллионере, имеющего только голову и заставившего уподобиться ему своих подчиненных. Очень близко по духу «Сайту мертвых». В философской рубрике появилось первое научно-философское произведение – «Язык животных» Сергея Алхутова.

Но что это? шум и гвалт на дороге, пьяный мужик бабу бьет, остервенясь, народ глядит и смеется. «Сто-я-ять!! Не сметь! Что сие значит?!» Шпага взметнулась вверх, лицо полыхает, мужик глядит оторопело, да и все так глядят. «Глупый народ, ваше величество… – шепчет слуга. – Мужик бабу бьет. Оченно глупое дело-с… А ну, в сторону!» Огромадной лапищей сшибает наземь буяна, левой рукой лошадь ведя под уздцы. «Непорядок! Пресечь! Того не должно…» – а шпажонка дрожит еще в руке. «Это кто ж такие будут-то?! – приподымается избитый мужичок. – Экое пугало… А?» указывает он вослед удаляющейся паре, глядит ошалело, да и все так глядят. А нет, не все – катит мимо карета путешественника, англичанина в черном, шепчет ему провожатый на смеси двух языков: «знаете, кто это был? Император бывший, пусть глаза мои лопнут, Павел, что отстранен от престола, рыцарем по дорогам бредет, в уме повредился, хотя говорят, что и раньше… Он это, он!».

Меня, ошалевшего от роскоши и от ее лица, поставила она на колени и, сидя напротив, разглядывала, взяв за подбородок; спросила: знаю ли о своей красоте? Я ответил, что не красота меня спасает, но сила; она рассмеялась: глупец, только внешность спасла тебя от Черного Гиганта, впервые подняла я палец вверх, внешность, и дерзкая улыбка твоя тоже. Тут она оперлась ступнями на мои плечи, пригнулась ко мне, так что колени стали выше головы, я сходил с ума от запаха; просунув руку под ногу, вновь взяла за подбородок, сказав: ты раб, ты презрен, но красота твоя – богоподобна, а главное ведь тело, а не душа, душу то она взрастит и воспитает, введет меня в сонм богов, ей равных, только вот выдержу ли пытку наслаждением, смогу ли принять счастье как должное, с улыбкой, как раньше – удары и боль? И с ума сходя от запаха, я ответил, что смогу.

Я крепко держался; свободу, блюда, вина, благовония, ванны, одежду и слуг – принимая как должное, и когда пришла ко мне ночью, я не выказывал телячьего восторга, лишь к утру изобрела она такую ласку, что я вопил и кричал: вот оно, вот – нынче чувствую себя я богом! Но, иссушив мои слезы, села на меня верхом и говорила, также взяв за подбородок: то не все еще, последнее испытанье – завтра. Так мы заснули, и видел я сон, трижды, один и тот же. Гигантский одноглазый негр выбегал со мною на арену, я мчался на него, исходясь звериным воплем, но невиданным ударом он валил меня с ног, и не от боли, от обиды кричал я, кусая подушку, просыпаясь в поту. И в третий раз уже очнувшись, выдал ей, недоумевающей, все. Вовремя же сны тебе снятся, рассмеялась она.