HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Архив публикаций за ноябрь 2010

2001  2002  2003  2004  2005  2006  2007  2008  2009  [2010]   2011  2012  2013  2014  2015  2016  2017  2018  2019  2020  2021  2022  2023  2024 

январь   февраль   март   апрель   май   июнь   июль   август   сентябрь   октябрь   [ноябрь]   декабрь  


30 ноября 2010

Ирина Лежава

Сказка «Первое имя»

Жил-был на свете мальчик, у которого было два имени. Каждое из них ему нравилось, но вместе они его тяготили.

Почему тяготили? – удивитесь вы. У некоторых иностранцев бывает по нескольку имен, и они им совершенно не мешают. А тут всего два...

Объяснение простое. У иностранцев имена расставлены по порядку, одно из них первое, следующее – второе. А оба имени нашего мальчика хотели быть первыми и все время выясняли, кто из них правильней.

Думаете, легко жить с двумя именами, ни в чем не согласными друг с другом? Сами попробуйте!

Пробуждаешься утром и вспоминаешь, кто ты. Ответ раздваивается. Тебе кажется, будто в тебе живут разные люди. Одному, например, хочется идти в детский сад, а другой не прочь поваляться в постели. И ты маешься, не зная, как поступить.

Или вечером. Первый ты изо всех сил стремишься лечь спать, потому что у тебя глаза закрываются. А второй ты желаешь в это время читать книжку, или красить раскраску, или смотреть телевизор. И ты начинаешь капризничать и тереть глаза, но спать не идешь, пока взрослые не заставят. Это два твоих непохожих имени тянут тебя каждый в свою сторону...

29 ноября 2010

Ярослав Кауров

Пьеса-повесть «Продавец зла»

...Да вы просто не видите зла, хотя смотрите на него в упор. Одно зло вы не замечаете, потому что оно якобы совершается во имя добра, например, наказание преступников. Гадание на кофейной гуще гораздо достовернее, чем комедия, которую вы называете судом. Глупость, неряшливость, некомпетентность и, наконец, взятки приводят к тому, что в тюрьме и на эшафоте в разные времена оказываются от 30 до 90 процентов невиновных. Солгите мне, что вы этого не знаете. Я очень люблю ложь. Кроме того, заговоры и постоянная смена общественных формаций приводят к тому, что вчерашние злодеи периодически выходят из тюрем и на законных основаниях начинают судить бывших судей. Другое зло вы не замечаете, потому что оно совершается во имя государства. Это совсем просто – на войне убивать можно, а в тридцати или трех метрах от линии фронта – нельзя. На третье зло вы не реагируете потому, что это частная жизнь ваших соседей. Четвертое зло освящено церковью. Пятое – законом о частной собственности. Как же мало, оказывается, зла в вашем мире. Должно произойти что-то экстраординарное. Что же такого нужно сделать, чтобы вы все-таки назвали это злом? Наверное, дать Вам по морде. Вот тогда вы отреагируете. Но заметьте, тут же к вам подкрадется какой-нибудь прохвост и посоветует подставить вторую щеку...

26 ноября 2010

Елена Зайцева

Критический обзор «Стихи – хи-хи, или Немного ши (№51)»

Как-то без интереса занимаюсь в последнее время стихотворцами. Интерес этот гас, гас, и вот, кажется… В одном из прошлых обзоров вот какую странную штуку я говорю: надо проверять тексты – относительно мира. Не отталкивают ли их вот эти деревья-дома-стены – не отплёвывается ли от них окружающий мир? Совет, конечно, шизоватый, я понимаю. И всё-таки – попробуйте как-нибудь. Давайте попробуем.

Смотрим (прямо по главной странице), что пишут наши поэты:

Мой бедный дом, я словно тень
В тебе, и тени нет покоя
В твоей беззвучной пустоте,
Где нас с тобой – печальных – двое…

(Катерина Ремина)

У ангела есть несколько часов,
чтобы со мной о счастье помолиться,
И допьяна молитвою напиться,
И повторить: «Все будет хорошо»…

(Солнце Вечера
симпатичный, кстати, псевдонимчик; я бы себе Солнце Вчера взяла, да поздно коней на переправе менять)

Что тут скажешь… Когда я вижу «В твоей беззвучной пустоте, Где нас с тобой – печальных – двое», мне почему-то думается: так-таки и в беззвучной? почему печальных? почему не трое, не четверо? На эти дурацкие вопросы можно даже ответить – и даже какие-нибудь внятные, вменяемые ответы дать, это-то я понимаю. Дело не в вопросах и ответах. Дело в том, что текст позволяет так с собой поступать. Выпускает из своего пространства – на какие-то там побочные, – дурацкие как правило, – раздумья, впечатления. Я вижу угол компьютера, все четыре угла, потом стол – у него тоже углы, один, два, три, четыре, – и так далее, далее. И любой из углов сильнее, чем слова на экране. Я совсем отвлекаюсь, я пью кофе, ухожу в письма, в интернет, в работу – и нет никакой разницы, печальных их там двое или трое или четверо, понимаете? Это провал. Это могут быть очень осмысленные и даже красивые и даже оригинальные стихи, но когда любой угол сильнее, – это провал. Хороший текст все эти углы обламывает, срезает, не знаю… растворяет, – он их убирает. Он собой всё пространство занимает, тут уже не до углов…

25 ноября 2010

Яна Ка'ндова

Сборник стихотворений «Чёрные»

У меня не будет никогда
В заточенье бережно хранимом
Открыванья окон беспричинно
У меня не будет никогда

У меня не будет никогда
В галерее черно-белых комнат
Радости от встреч с друзьями полной
У меня не будет никогда

У меня не будет никогда
В городе претензий и упреков
Слабости проторенной дороги
У меня не будет никогда

У меня не будет никогда
Миллиона трепетных ромашек
Что растут в руинах старой башни
У меня не будет никогда

У меня не будет никогда
В театре жизни одного актера
Страстного волнующего соло
У меня не будет никогда

У меня не будет никогда
В поезде несущемся в тоннеле
Красоты обманчивого света
У меня не будет никогда
24 ноября 2010

Александр Васин

Сборник переводов «Из английской поэзии конца XIX – начала XX века»

Как я мечтал попасть туда,

Где зреют яблоки всегда,

Где, сидя прямо на виду,

Болтает пёстрый какаду

И, коз пустив гулять в загон,

Строгает лодку Робинзон;

Туда, где солнечный поток

                        Залил восточный городок –

                        С мечетью, с шумною толпой,

                        С базарной площадью большой,

                        Палатками торговцев сплошь

                        Забитой так, что не пройдёшь;

                        Туда, где, издали видна,

                        Стоит Китайская стена,

                        И город, словно рой шмелей,

                        Гудит рассерженно за ней;

                        Туда, где первобытный лес

                        Раскинул кроны до небес

                        И где стоит немолчный гам

                        Макак, снующих тут и там;

                        Туда, где катит воды Нил

                        И узловатый крокодил

                        Лежит, мерцая, на песке,

                        Фламинго плещутся в реке,

                        Спеша за юркой рыбкой вслед;

                        Туда, где тигр-людоед

                        Застыл в кустах, насторожён:

                        Вблизи добычу чует он

                        И, разевая жадно пасть,

                        Уже готовится напасть;

                        Туда, где, спрятанный в песках,

                        Старинный город спит в веках,

                        Давно пусты его дворы,

                        Не слышно смеха детворы,

                        Лишь мышь порою промелькнёт

                        Да я, усталый пешеход,

                        Бреду один на свет огня,

                        Манящий издали меня,

                        Вхожу в какой-то древний дом –

                        Всё пусто, всё мертво кругом,

                        Передо мною кабинет,

                        Пропахший пылью многих лет,

                        Где чьи-то тени на стене

                        Кружатся, будто в полусне,

                        И, кем-то брошены в углу,

                        Лежат игрушки на полу.

23 ноября 2010

Виктор Домбровский

Сказка «Уточка и лягушка»

Жила-была Уточка, и не  было у нее имени. Это  ее очень огорчало. Даже крошечная Мошка его имеет, а тут – не замухрышка какая-то – настоящая красавица, да и к тому же умна, добра, крепка и домовита, а с прозвищем грубым и диким – Кря-Кря. Жить без имени нельзя. Каждый, кто хочет, обидеть может. Вот и Уточку свои же селезни обижали. Покидая ее, они горделиво вытягивали грудь, шумно хлопали крыльями и громко гоготали:

– Мы – гоголи, мы – гоголи, мы – гоголи.

И хотя Уточка тихо над ними посмеивалась, такими же безымянными, на душе было невесело: к чужому имени жались горемыки. С этой болью она обратилась к седому, горбоносому и мудрому Вожаку:

– Нельзя же так, красивые птицы, а безродные, – сказала она.

– Советуй, что я должен сделать? – ответил ершисто Вожак. – Может, думать за вас?! Кто хотел, тот все заимел – и положение в стае, и, конечно же, имя.

Отповедь была жестокой. О своих семейных неурядицах Уточка и заикнуться не посмела, на перелете каждый сам собою занят, да и обидчиков пожалела – их, бесправных, могли изгнать с полпути, оскорбить, в то и заклевать…

И жила Уточка одной мечтой – поскорее оказаться на Севере, у старинной подружки-квакушки, которая с радостью принимала гостью на лето на своем неприметном болотце, не требуя за постой никакой платы. Как Уточка находила это болотце среди тысяч других, она и сама объяснить не могла, однако ни разу не пролетела мимо. Квакушка восхищалась ее памятью и по прилете всегда просила Уточку громко известить соседей о своем прибытии. Квакушка не была тщеславной, но очень гордилась многолетней Дружбой с крылатой гостьей...

22 ноября 2010

Игорь Алексеев

Сборник стихотворений «Четверостишия»

Друзья, в наше время, увы, быстротечное,
Когда на духовность народу начхать,
Мы сеем разумное, доброе, вечное,
Но кто-то ведь должен ещё и пахать?
19 ноября 2010

Юрий Хор

Рассказ «Продавец Мона»

...Владимир Петрович с отвращением вспоминал то время, когда ему самому приходилось ходить по магазинам. Он хорошо помнил, что девять лет назад их жизнь была похожа на ад. У них не было своего продавца и не было никакой возможности купить его, потому что за продавца Мона во все времена нужно было выложить кругленькую сумму. Чтобы свести концы с концами приходилось отказывать себе во всем. В выходные они с Верой Максимовной, вооружившись дисконтными картами, бегали по супермаркетам и распродажам, оформляли рассрочки и кредиты. Они хотели сэкономить и при этом купить качественный товар. Товары они брали по средней цене, но, если цена их устраивала, то качество товара часто проигрывало. К ужасу своему они замечали, что каждая вторая тщательно продуманная покупка оказывалась непригодной для длительного использования, а купленная вещь выглядела красивой только на прилавке. Стоило ей оказаться дома, как она теряла всю свою привлекательность, тускнела и через несколько дней выглядела совершенно не интересной. Владимир Петрович постоянно бегал в магазин за какой-нибудь мелочью. Любая мелочь, особенно хлеб и спички в их доме внезапно заканчивалась. Приходилось снова и снова бежать в магазин и тратить деньги на мелкий розничный товар, значительно более дешевый, если брать его по оптовой цене. Товаров в магазинах становилось больше с каждым годом, больше становилось самих магазинов и полок в этих магазинах. Чтобы спланировать свои покупки они тратили по часу в день. …Подумать только! Они покупали продукты ночами. Ночью в супермаркетах действовали ночные скидки, они волочились туда пешком и возвращались в свете луны, нагруженные пакетами. Настал момент, когда их терпение закончилось. Они решились на отчаянный шаг. Через три года постоянных расчетов и экономии средств у них набиралась лишь половина необходимой суммы. Да, можно было купить дешевого продавца, но это был неоправданный риск. Поговаривали, что дешевые продавцы торгуют лежалым товаром или спускают денежки на не нужные вещи. Говорили, что попадаются среди них нечистые на руку, те, что прикарманивают денежки своих хозяев. Оставалось только одно – оформить потребительский кредит. Так они и поступили...

18 ноября 2010

Игорь Белисов

Басня «Оскал»

...Умирать надо одному. Это нормально. Таков Закон Природы. Ни одно животное, предчувствуя финал, не созывает родню вокруг себя водить хороводы. Каждая живая тварь имеет достоинство уйти, когда приходит срок, с досужих глаз долой. Уйти туда, где она смиренно сольётся с землёй, с водой, с небом, с солнцем – с бесконечной гармонией Вселенной. И лишь цивилизованное общество всё извратило. Ничтожные людишки до последнего цепляются за стаю, пытаясь разделить на всех если не участь, то хотя бы бремя; если не боль, то хотя бы тоску; если не исчезновение, то хотя бы память о своей бесценной, жалкой особи. Они готовы терпеть любые иллюзии, любое унижение – только бы не остаться один на один с последней неизбежностью. Они будут писать по катетеру и какать с помощью клизмы, кушать через зонд и дышать через трахеостому, передвигаться в каталке и проживать в богадельне. Будут делать пересадку органов и протезирование суставов. Будут оформлять опекунство и завещать недвижимость. Будут взывать к милосердию, ответственности, чувству долга. Каждый кандидат в мертвецы будет собирать как можно больше попутчиков, чтобы, сползая в бездну, сосать, высасывать кровь чужой жизни, – пока однажды какой-нибудь выдающийся упырь, имея под рукой какую-нибудь контрольную кнопку, последним движением пальца не утянет с собой за компанию всё остальное, облапошенное человечество.

Нет, нет. Природа не знает милосердия. Только целесообразность. Она не ведает пощады. Только выживание. В этом – её аморальность. И в этом же – залог её продолжения... И если уж ты претендуешь на её царственный венец – будь готов и к терновым шипам. Будь матёрым. Будь сильным, безжалостным.

И в первую очередь – к самому себе...

17 ноября 2010

Артур Шоппингауэр

Сборник стихотворений «Потеха времени - 2»

Закрыло горизонта веко
Налитый кровью солнца глаз.
Как повелось с начала века,
Ночь в койку неба улеглась.
Сквозь дыры в старом одеяле
Синели стылые клочки,
И трубы спешно надевали
На город дымные очки.
Я плыл извилинами улиц
В железо-каменном мозгу.
Аккорды первые взметнулись,
Трамвайной музыки разгул.
Гул радужный навис, трезвоны,
Мышиное шуршанье шин,
Сирены трезвые резоны,
Гудки встревоженных машин,
Толпы невнятный разговор,
Шагов весёлая чечётка,
Красноречивый светофор,
И смех ребёнка странно чёткий.
И провода на муть тумана
Легли, покорные ужата,
Ликует сердце меломана:
Скрипичным знаком дым впечатан.
И вот промчались искры-ноты,
Ужей целуя с лёгким треском...
Казённой музыки длинноты
Звучали диссонансом резким.
16 ноября 2010

Клара Люксембург

Сборник рассказов «Урок китайского и другие»

...Она всегда была здесь, в этом хлеву, ну, может, не она, а другая корова, или другие, тоже местной породы, не слишком молочной и не слишком мясной. И к ней заходила другая хозяйка, или другие. И были они разных лет: и старая высохшая карга с редко торчащими желтыми зубами, и полнотелая баба в соку, и не очень, и совсем еще девчонка с косичкой. Но все они освобождали ее от теплого, пенящегося в подойнике молока, которое она несла в себе, когда пастух гнал ленивое сытое стадо вдоль деревни, когда она, мыча, задирала голову, и в ее рогах замирало вечернее солнце.

Летом в ее хлеву слышался звук отбиваемой косы, зимой – раскалывающегося полена. Мужские, а значит, чужие руки развешивали на стенах хлева конскую упряжь, высохнувшие за день на изгороди сети с картонными волосьями тины, высокие побуревшие берестяные короба с запахом грибов и осеннего леса, бабье лукошко с замотанной тряпицей ручкой, с раздавленными ягодами, прилипшими к днищу. И были эти руки и старые, и узловатые, как корневища, и молодые, крепкие, с заусенцами, порезами и ссадинами, и трясущиеся от напряжения или самогонки.

Но прошло все, и висят теперь от той жизни ржавые амбарные ключи и замки на бревенчатой стене, и нет между ними пары, и не открыть тот дом или хлев, сложенный не из бревен, из венцов.

И хотя рядом с коровой не хрюкают подслеповатые поросята, не блеют тонконогие овцы, не кудахтает наседка, и не встряхивает ушами и гривою лошадь, зато на разлитое молоко во дворе каждую ночь летом топал, пыхтя, ежик и выпивал всю лужицу, а с осени по весну хозяйка гоняла метлой мышей и крыс всех мастей. В укромном месте они вили гнезда и к лету выводили весь выводок в поле, с тем чтобы к осени вернуться вновь к своей хозяйке. В их отсутствие ловили мух в свои гамачки паучки, и каждодневно вслепую источали все вкруг себя деревянное жучки.

Но был еще тот, маленький, который скрипел половицами, гудел в трубе и бегал по чердаку. Он был, абсолютно точно, был! Иначе, кто там чавкал под полом, и куда подевалась закатившаяся вареная картофелина, которую хозяйка в числе прочих хотела истолочь корове?...

15 ноября 2010

Лачин

Рассказ «Святость и предательство Дзёанны-о-Цуру»

Было это в годы ГэннаГоды Гэнна – 1615–1624 гг.; далее годы Кэйтё– 1596–1615 гг., в глухой деревушке. Постоянная угроза смерти витала над четырьмя ее жителями, и все потому, что прияли они святое учение Эсу Кирисито-самаЭсу Кирисито – Иисус Христос (искаж. с португ.), принца страны Бэрэн. Супруги Дзёан-Рёхэй и Мария-о-Мити были обращены в новую веру патэрэномХристианство распространялось в Японии преимущественно португальцами, поэтому португальские слова в искаженной форме переходили в японский язык (дэусу (дзэсусу) – бог, сагурамэнто – крещение (иногда причастие), патэрэн – патер, анима – душа, парайсо – рай, инфэруно – ад, курусу – крест, ораторио – молитва и др.) Мигэру ЮноскэЕвропейские имена в японизированной форме: Дзёан – Иоанн, Дзёанна – Иоанна, Жанна, Яна. Мигэру – Мигель., которого, в свою очередь, обратил к господу рыжеволосый проповедник с орлиным носом, прибывший из южных странСредневековые японцы считали, что Европа находится на юге, поскольку европейские корабли прибывали всегда с южной стороны., еще в годы Кэйтё. Когда дочери Рёхэя, о-Цуру, было восемь лет, и она прошла сагурамэнто, получив имя Дзёанна.

Жили все они бедно, и стоило им выдать себя, как ждали их костер или распятиеЭтот способ казни не был связан с христианством как таковым; к примеру, крестьян-повстанцев распинали так же. Но и в этой жизни были они счастливы. Терпеливо снося все тяготы, внутренним взором они уже зрели чертоги парайсо. И дабы помешать спасению верующих, их не замедлил посетить дьявол.

Случилось это, когда Мигэру тяжело занемог и уже не вставал с постели. Казалось, дни его сочтены. И вот тогда, поздним вечером явился в дом Дзёана-Рёхэя местный лекарь. В тот час о-Цуру по давней привычке молилась под сенью смоковницы (ей было уже шестнадцать), а родители, сидя у очага, тревожно глядели на гостя, не зная, чего ожидать. Тот сказал, что Юноскэ очень плох, и средств на лечение не имеет, но его можно спасти, если добрые люди оплатят или отработают лечение. Рёхэй поспешил заверить собеседника, что отработает. Если же, продолжал тот, будет у него какая просьба, то надлежит беспрекословно ее выполнить.

– Поклянитесь мне в этом, – неожиданно грозно добавил лекарь, – спасеньем своих христианских анима.

Слова эти громом поразили хозяев: гость прознал их тайну, и теперь их жизнь в его руках. Но этого было уже не изменить, и Рёхэй дрожащим голосом произнес требуемую клятву, и о-Мити неслышно повторила за ним...

12 ноября 2010

Сергей Решетников

Статья «Как вести дискуссию со сталинистом?»

Сегодня увлечение тиранами по-прежнему актуально, как во все времена, однако вы должны знать, что такая страсть является характеристикой психотипа подверженной ей личности. Когда будете иметь дело с подобными случаями, когда будете общаться с убежденными «сталинистами» или любыми другими «цезарианцами», то знайте, что подобная фанатичная приверженность является подсказкой вам как специалистам по инфокоммуникационным воздействиям. Сталкиваясь с такими случаями, вы сразу можете определять, какие методы эффективны для целенаправленного манипулирования подобными очарованными людьми. Манипулировать в данном случае не грех, а обязанность, поскольку этим людям без внешнего управления обходиться трудно. Вы должны сознавать, что они нуждаются в руководстве, они жаждут подчинения, для них это благо. Другое дело, что надо не только знать, как это делается, но и понимать, куда людей вести, поскольку перед вами люди и ваши действия обязаны быть позитивно направленными...

11 ноября 2010

Олег Цуркан

Рассказ «Собаки»

...Случилось это неожиданно, вдруг. Наполняя жизнь ближними целями, Платон, как частоколом, заслонился ими от окружающего мира. Когда же этот мир внезапно рухнул и все полетело в тартарары, рухнул и полетел в никуда со всем своим скарбом и сам Платон. Все, чего он так старательно добивался, что составляло суть его существования, внезапно обесценилось, потеряло всякий смысл и, как ненужный хлам, было выброшено и забыто. И со всем этим выброшен и забыт был сам Платон.

Вот тогда-то, помнится, и накрыло его черным, непроницаемым одеялом тоски. Будто кто-то невидимый и безмерно могущественный дернул таинственный рубильник и выключил сознание Платона. Он еще вроде бы стремился к чему-то, вроде продолжал движение вперед, но на самом деле пропал, исчез сам для себя, канул в глухой мутной топи безумия. Вероятно, тогда-то он и научился глотать дрянь всякую: водку, самогон – что дешевле. От водки легче не становилось, но все же с ней было не так больно жить, да и давящей силы времени не ощущалось. Вообще ничего не ощущалось. Он словно завис в каком-то безжизненном пространстве и висел так невообразимо долго, вечно, пока вдруг не очнулся и не увидел распахнувшейся под собой бездны. Нутро ее было столь чудовищно глубоким, черным и непроницаем, что в ужасе Платон вцепился в осклизлые края ее и, барахтаясь в горькой желчи, рванул из последних сил куда-то вверх, к свету, и вынырнул лысым шестидесятилетним стариком, на забытом всеми пустыре, охранявшим никому не нужные гаражи.

Правда, водку после своего воскрешения Платон употреблять не перестал. Он по-прежнему выпивал, сколько жаждала его душа, но уже без былого остервенения, зверства, не пытаясь отречься от себя и мира. Боль, пережитая им, выжгла ему душу, но не погубила. Необходимость заливать ее спиртным пропала, однако подлая привычка выпивать от себя пока не отпускала...

10 ноября 2010

Владимир Орданский

Повесть «Картофельное пурэ»

...Теперь же приходилось то и дело закрывать зиккурат на косметический ремонт, а на это время опускать объект спецлифтом в подземный отсек. Но пребывание в святой русской земле неотпетого мертвеца с таким статусом всякий раз приводило к особо тяжким последствиям, каковые известны каждому, кто немного интересуется самоновейшей историей государства российского. Что ни профилактика – то или война, или взрыв какой, а то пожар да засуха. И хотя вся верхушка и собиралась на смотровой площадке зиккурата по два раза в году, силясь посредством групповой медитации как-то застабилизировать процессы, дабы не пошли вразнос, по всему было видать, что дело дрянь.

Посовещавшись с присными и затребовав сообразный ситуации астрологический прогноз, одно значимое лицо (по некоторым, хотя и не вполне заслуживающим доверия сведениям, был это не кто иной, как сам Ресурсенко), пригласило к себе в апартаменты Владыку. Перетерев политкорректно о том, о сем, перешли они к главному.

– А что, Преосвященный, не пора ли уже конкретно порешать с мумией, – начало издалека значимое лицо, теребя пальцами образок на письменном столе. – В лом уже этот бардак, да и в мировом сообществе на сей счет неблагоприятное мнение имеется, так, нет?

– Так-то оно так, Ваше превосходительство, – ответствовал Владыка. – Но, с другой стороны, ежели, не дай Бог, чего случись, так вот тебе и вот!

На лице значимого лица изобразились было старания постичь всю глубину загадочной сентенции, высказанной иерархом, но вскоре хозяин апартаментов убедился в тщетности своих интеллектуальных усилий:

– Ты, это, поясни.

– Я, Ваше превосходительство, к тому, что лежит себе и лежит, а тронешь, мало ли что приключится, да и народные волнения не исключены.

– Тебя за этим и призвали, Преосвященный, чтобы ничего не приключилось, – живо возразило значимое лицо. – А за народ ты не беспокойся, народ у нас грамотный, поймет. Ребята вон уже тендер громоздят. Подтянем хозяйствующих субъектов – мадам Тюссо и прочих. Будет любо-дорого смотреть. Опять же интеграция, инновация и чего там еще… Короче, от тебя одно – тупо отпеть и шабаш. А что к чему, зачем да почему – это мы сами разберемся. И учти: астрологи нам дают на все про все две недели, а дальше у них там Сатурн куда-то зайдет, и мы попали года на два...

9 ноября 2010

Ярослав Кауров

Сборник стихотворений «Мотивы тишины»

Смотри на тень, а не на свет,
На листья, а не на цветы,
Среди сверкающих планет
Заметь пространство пустоты.
Среди взметающихся чувств
Покоя паузы нежны.
Среди пылающих искусств
Цени мотивы тишины.
Как будто это негатив,
Но в нем сплетение причин
И заколдованный мотив
К нулю летящих величин.
Изнанка мира не страшна,
А красота во всем своя,
И не великая цена
За постиженье бытия.
8 ноября 2010

Анастасия Бабичева

Критическая статья «Обо всем или ни о чем: нужное подчеркнуть (№22)»

«Гносеологические, онтологические и аксиологические аспекты восприятия мира и текста» – ого, вот это подзаголовок, думаю я, открывая философское эссе «Мир. Текст. Я» Андрея Медведева. И название-то было интригующим: мир, текст, я – проблематика, над которой бился, пожалуй, весь ХХ век; но автор пишет в веке XXI, так неужели нашлось сказать что-то новое, еще не сказанное? А уж подзаголовок! Тут Вам, уважаемый читатель, и познание, и бытие, и теория ценностей. И даже если автор не скажет ничего нового, то, уж наверное, обобщит и подытожит так, что последние спорные моменты получат свои точки над i. Да и вообще, такой подзаголовок – высокая планка, которую ставит сам автор, а это значит, что ниже нее он, конечно же, уже не сможет опуститься. Ведь никто его, уважаемого автора, право же, не тянул за язык. Да и не станешь ждать слов на ветер от господина Медведева, будучи знакомым с биографической справкой на его странице.

Впрочем, кредитование текста в залог его названия и подзаголовка подвергается существенному сомнению уже в начале эссе. Задается ли читатель, ориентированный на «гносеологические, онтологические и аксиологические аспекты восприятия мира и текста», вопросом о том, «почему мы воспринимаем читаемое и видимое неодинаково»? Полагаю, такой вопрос (и подобные ему) может служить первоначальным толчком к простейшим рефлексивным операциям. Но чтоб задаваться ими в рамках «гносеологических, онтологических» и далее по тексту… Довольно сомнительно.

Еще более настораживает обещание «между прочим» ответить на вопросы о том, что есть мир, что есть я и подобное. Впрочем, допустим, что это форма проявления авторской иронии. Но вот, что действительно странно, так это почему вопрос о нашем способе восприятия мира задан прежде, чем вопрос о том, что, вообще, есть мир, и что, вообще, есть я? Впрочем, допустим, что автор готов предоставить нам оригинальный взгляд на проблему, ведь недаром так заманчив был заголовок...

5 ноября 2010

Алексей Сомов

Сборник стихотворений «Другие моря»

Дело мужчины – сеять.
Дело яблока – зреть.
Сатана расставляет сети,
и всяк его пленник на треть.
Всяк гуляет над бездной,
верно тебе говорю.
Послушай рассказ о бедной,
глупой Шарлотте Дрю.

Румяной росла и сильной,
торговала дратвой и льном.
На ярмарке выпила сидра
с городским горбуном.
Ночью душной, весенней
приплыл по большой воде,
Посеял дурное семя
в девичьем животе.
На свадьбе мы все танцовали,
а как день повернул к ноябрю,
повесилась на сеновале
глупышка Шарлотта Дрю.
В марте сугробы просели
и лютики зацвели.
Тело мужчины в сером
под яблоней нашли.

На кладбище мгла и ветер,
истошный демонский гвалт.
Дело женщины – верить,
дело мужчины – лгать.
Тень выходит из склепа,
подол испачкан в крови,
тень выходит из склепа
и тихо говорит:
«Не верь мужчинам в сером,
а также в голубом.
Не верь мужчинам в сером
с копытами и горбом.
Сила мужчины – хитрость,
придет и уйдет тайком.
Попросит чашку сидра,
а плод сорвет целиком.
Здесь дымно и пахнет серой,
я вся в огне горю.
О, не молись за спасенье
бедной Шарлотты Дрю!»
4 ноября 2010

Маргарита Пальшина

Рассказ «Изо-льда»

...Тебя научили предавать, тебя сделали мазохистом. И вот ты уже притворяешься, будто окружающие люди лучше знают, как тебе лучше. Они всё решают за тебя. Они произносят невероятное количество пустых, ничего не значащих слов, но никогда не жалеют о словах, которые промолчали. Трагедии на лицах тщательно скрываются. Друзья, коллеги, соседи, женщины… говорят, говорят, говорят, не смолкая ни на минуту. Даже когда их нет рядом, они продолжают говорить в твоей голове.

Они давно распрощались со своими детскими мечтами и теперь живут не там и не с теми, и потому им так важно завербовать и тебя: если все вокруг страдают, ты тоже должен.  Никто не бывает один. Ни у кого нет возможности уйти в себя: метро, дом, работа. Мы окружены, взяты в плен чужого, зачастую, вынужденного присутствия. А если остался один, срочно подключайся к телевизору, интернету, радио. Тебе нужна связь с миром, ты просто обязан быть связанным им по рукам и ногам. Одинокая прогулка в больничном парке уже кажется недосягаемой мечтой.

– Ты – эгоист! Ненормальный аскет! Одиночество – это болезнь. Теперь, когда ты встретил Леру-Веру-Машу, всё будет хорошо, ты выздоровеешь. Вам нужно срочно пожениться и завести ребенка, лучше двойню. Нет? Ты что, собираешься всю жизнь просидеть под деревом, как тибетский монах?

– Да, я аскет, я сижу под деревом, но вы все живете – даже не в дурдоме, хуже. В дурдоме я навещал Изольду, там тихо, а в парке поют птицы. Остров безмолвия, ноты великой музыки...

3 ноября 2010

Сергей Прохоров

Сборник стихотворений «Живу и радуюсь»

Из жизни я,
Как из штанишек детских,
Давно уж вырос.
По мне кутья,
Наверно, стынет где-то,
И стонет клирос.
А я живу,
И радуюсь повсюду

Зверью и людям,
Кошу траву,
На счастье бью посуду,
И… будь, что будет!..
2 ноября 2010

Константин Миллер

Пьеса «Крушение империи»

...Мышка:

Ах, не об этом я! Я вас спросить хотела, а чего вы там делать будете? Ну, вот проскочим границу, а дальше – куда?

 

Он:

Это что, опять в тебе твой патриотизм заерзал или простое любопытство?

 

Мышка:

Что вам, сказать, что ли, трудно.

 

Он:

Пока я точно не знаю, но я не пропаду, не переживай. Я думаю, что хуже, чем здесь, там не будет.

 

Мышка:

Почему вы это знаете?

 

Он:

Потому. Потому что хуже быть не может. (Вдруг и горячо.) Неужели тебе самой не надоело все это дерьмо, в котором мы здесь жили?

 

Мышка (очень тихо):

Надоело. Вы не поверите, но я тоже уже об этом думала. Все говорят: гордись, что ты живешь в такой стране. А я не знаю, как и перед кем можно этим гордиться: у всех все одинаково – шаром покати, эти норы грязные, мокрые; а зимой холод такой, что и сейчас вспомнить страшно. Как можно этим гордиться?

 

Он:

Вот и я тебе все время об этом толкую. Понимаешь, нельзя дальше жить, если этого дальше, дальше просто нету. Я ведь, как и ты, с детства слышал всю эту ахинею: родина – мать, береги ее пуще всего, уважай и почитай. Но что это за мать такая, скажи ты мне, которая так детей своих унижает день ото дня; какой черт мне нужны такие родители, которые меня с детства учили жить в такой безнадеге, в какой и сами родились, и в ней же всю жизнь промучились. Да гнать такую мать в шею от себя или самому от нее бежать. (Более спокойным голосом.) Поэтому ничего преступного, Мышка, в действиях своих я не вижу, а вот им там всем, правителям этим, должно быть стыдно (по меньшей мере), что если даже такие, как мы, драпают в разные стороны, то чего-то они там все-таки не так делают. Двоечники бестолковые! И запомни, Мышка, неумение управлять на таком уровне – преступление страшное, которое калечит всех, весь народ. Но еще большее преступление состоит в том, что они, все это понимая, свое неумение и свою ничтожность, продолжают сознательно делать то, что они делают... (Короткая пауза, во время которой стоит полная тишина, не нарушаемая даже работой двигателя.) Эх, поразбежались бы оттуда все, остались бы там эти раздолбаи одни, вот бы весело стало. Может быть, перегрызли бы друг друга... Хотя, нет, как-нибудь бы выжили бы, выкрутились, они ведь живучие, гады. Они живучее, чем клопы, которые живут, жили и будут жить в веках. Аминь!..

1 ноября 2010

Катерина Ремина

Сборник стихотворений «Возвращение в сиротский дом»

Мой бедный дом, я словно тень
В тебе, и тени нет покоя
В твоей беззвучной пустоте,
Где нас с тобой – печальных – двое.
Мой бедный дом, ты плохо спишь,
Разбуженный моей тревогой.
Бегу в тебя, как в норку – мышь;
Ищу тебя, как грешник – Бога.
И каждый час в твоей тиши
Приравнен к вечности бездонной.
Так ты стоишь, многооконный,
В размытой слякотью глуши.
517 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 29.03.2024, 12:14 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!